Жить и умереть в Париже
Шрифт:
Марина сидела, забившись в угол машины. Было еще совсем темно. Ни звезд, ни луны. Только капли дождя на ветровом стекле.
Сверяясь с картой, Аркадий вырулил на центральное шоссе, ведущее к границе Франции и Германии. За все время он бросил только одну фразу: не думайте, что все кончено.
Около моста через Рейн никого не было. Заспанный пограничник, не вылезая в дождь, из-под навеса высветил фонариком страсбургский номер машины. Через несколько минут они въехали в Кель.
Алик оцепенело смотрел на дорогу. Марина закрыла глаза. Внезапно до нее дошло все. Все, о чем она заставляла себя не думать.
Очень скоро они оказались на месте. Под чужой фамилией Марина забронировала номер-квартиру в двенадцатиэтажном бизнес-отеле. Номер состоял из спальни, маленькой гостиной и кухни. Не разбирая вещи и практически не разговаривая друг с другом, они разбрелись по номеру. Аркадий развалился на диване в гостиной и включил телевизор. Алик прошел в спальню. Марина поплелась на кухню, включила электрический чайник, села за стол и замерла, опустив голову на руки.
Что теперь с ней будет? Она стала заложницей двух мужчин, одного из которых успела полюбить всем сердцем. Поиски Ольги продолжатся? Ее найдут, и что? То же, что и с Жан-Марком? А что будет с ней самой, наивной дурочкой, поверившей в сказки о хорошей денежной работе? Она заварила себе чай и выпила, обжигая губы и почти не ощущая вяжущей горечи.
Она стала перебирать в памяти все, начиная с первого дня их знакомства. Ведь что-то же настораживало ее? Почему она не прислушалась к своему внутреннему голосу… Откуда были все эти деньги, тратившиеся без счету? И кто она теперь — соучастница убийства? Надо что-то делать. Но что? Идти в полицию и обо всем рассказать, как есть? А что будет с Аликом? Он тоже попался, как и она! Он тоже жертва! Он милый, нежный, любящий!
Слезы начали душить Марину. Конечно же, это все Аркадий… Марина вспомнила его холодные рыбьи глаза. Вот кто втянул их в этот кошмар!
Она влетела в гостиную и набросилась на задремавшего Аркадия с кулаками. Моментально проснувшись, он схватил бьющуюся в истерике Марину, заломил ей руку за спину и с силой бросил на диван. Он сразу все понял, приказал ей заткнуться и не поднимать шума. Потом грубо взял Марину за подбородок и, глядя ей прямо в глаза, посоветовал не забывать, что у нее есть сын, жизнью которого она, кажется, дорожит. После этого поднял ее с дивана и втолкнул в спальню, плотно прикрыв дверь.
Алик лежал почти поперек кровати и, казалось, спал. Марина присела рядом, осторожно погладила его руку. Он повернулся к ней, потом открыл мутные глаза. Марина наклонилась и почувствовала тошнотворный запах алкоголя. Она растерянно огляделась. На полу у кровати стояла наполовину пустая бутылка водки. Алик пьяно потянулся к Марине, что-то бормоча. Она разобрала только: «Беги, девочка, беги!» — и голова его бессильно упала на подушку. Марина уткнулась ему в грудь и несколько минут не двигалась. Потом вытерла слезы, подняла недопитую бутылку водки. Давясь и кашляя, выпила почти залпом до конца.
Некоторое время она лежала рядом с Аликом, рукой чувствуя его тепло. Закрыв глаза, она прислушивалась к тому, что происходило у нее внутри. В какой-то момент ей показалось, что она освободилась от нахлынувшего на нее ужаса. Освободилась совсем. Ей стало даже весело — такой свободной и легкой она себя еще никогда не чувствовала.
Марина встала, отдернула шторы и вышла на балкон. Едва начинало светать. Внизу горели фонари и реклама гостиничного ресторана.
Одинокое такси прошуршало по асфальту. Женщина в садике выгуливала собачку. В доме на другой стороне улицы одно за другим зажигались окна. Голова у Марины кружилась. Какое-то мгновение она стояла, подставив горящее лицо дождю, потом перегнулась через перила балкона и, раскинув руки, полетела вниз.Ольга сидела в кресле, поджав под себя ноги, покачиваясь и тихонько повторяя: это они, это они…
Она ни минуты не сомневалась, что Жан-Марк убит и что причастны к этому те двое из «Рица». Чувство опасности нахлынуло на нее с новой силой, а в смерти бывшего мужа она винила только себя. Ну неужели ей в голову не приходило, что Жан-Марку может грозить реальная опасность? Нет, где-то в глубине сознания она допускала это. Но слишком уж невероятным все казалось… Что же теперь делать?
По дороге домой они купили страсбургскую ежедневную газету. Там в некрологе говорилось, что Жан-Марк Дитрон был подвержен депрессиям, что умер он от передозировки снотворного и алкоголя, к тому же в последнее время организм его был ослаблен затяжным респераторным заболеванием, что подтвердил и его домашний врач. В конце сообщалось время и место панихиды.
Дома Франсуа ни на минуту не отходил от Ольги, то укутывая ее пледом, то поднося горячий сладкий чай. Гладя Ольгу по волосам, он говорил, что никакой ее вины в случившемся нет, что она не должна так казнить себя, что, очень может быть, все написанное в газете соответствует действительности…
Но Ольга только всхлипывала, повторяла, что вместо нее жертвой стал ни в чем не повинный человек, и прижималась горячей мокрой щекой к руке Франсуа.
На следующий день они отправились в Страсбург. Там в театре должна была состояться панихида. Потом — похороны.
У входа в театр стояли люди. Ольга узнала в толпе родных Жан-Марка, его коллег по труппе. Моник обнимала за плечи маленькую, одетую во все черное женщину с опухшими от слез глазами. Ольга по описаниям Жан-Марка поняла, что это была Аньес. Бедная, бедная, ведь это она обнаружила его в квартире на вторые сутки после смерти.
Подходить к родным Жан-Марка Ольга не стала. Ведь в конце концов она осталась для них совсем чужой. Вместе с Франсуа она прошла в фойе театра, где уже заканчивалось прощание. Подойдя к раскрытому гробу, положила одну алую розу. Никто не признал в этой худенькой, точно подросток, коротко стриженной рыжеволосой женщине в темных очках бывшую жену покойного.
Франсуа вывел Ольгу на улицу и усадил в машину, а сам вернулся в театр: главный администратор был его давним приятелем. Вернулся он минут через десять. Рассказал, что Жан-Марк действительно покончил с собой, что он был в сильной депрессии и даже поговаривал, что собирается уходить из театра. Экспертиза тоже подтверждает версию самоубийства, может быть, и невольного. Но, говоря все это, выглядел Франсуа мрачным и озабоченным.
Ольга всю обратную дорогу молчала и, казалось, впала в транс. Даже маленький Кадо, бурно приветствовавший их возвращение, не вывел ее из оцепенения.
Франсуа растопил камин, потом приготовил ужин, накрыл на стол. Они подняли бокалы в память о Жан-Марке. В доме было тихо, только потрескивал огонь в камине да во сне поскуливал на своей подстилке Кадо.
Вечер опустился на горы. Опять пошел дождь, и его постукивание о листву и крышу действовало успокаивающе. Подхватив Ольгу на руки, Франсуа отнес ее в спальню.