Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях

В мыслях она все время возвращалась к операции. А ночью ее тревожили кошмары. «Почему вдруг заболела летом? Почему сегодня? Почему сейчас? Стресс из-за операции? – думала она. – Нет, не может быть». Она давно уже стала стрессоустойчивой – это свойство натренировала в ней жизнь. Слишком много событий она пережила. Казалось, что их хватит на несколько книг и фильмов.

Размышления прервал телефонный звонок: «Туся».

– Привет, как ты себя чувствуешь?

– Жду, когда это состояние закончится, – призналась Анна. Туся вздохнула.

– Аника, я скоро буду. Приеду сварить твой любимый щавелевый борщ.

– Жду тебя! – обрадовалась Анна.

Тусин звонок поднял ей настроение. Она нуждалась в заботе.

* * *

Высокая брюнетка с зелеными глазами, женщина в расцвете сил – ей чуть больше сорока пяти. Подруга. Она сопровождала ее по жизни последние десять лет, молча неся венец спасения и поддержки. Они многое прошли вместе, проверив друг друга на верность. Дружба, не отягощенная конфликтами и личными амбициями, так как делить им нечего, а зависть отсутствует напрочь. Есть только любовь и свет. Туся всегда появлялась, когда было тяжелее всего. И исчезала, когда все налаживалось. Анна даже часто думала о ней как о матери, а не как о подруге.

Туся появилась минут через пятнадцать, неся пакеты и заботу. Она обеспокоенно взглянула на Анну и молча покачала головой. Проверила, какие лекарства та пьет и что в холодильнике, накормлен ли кот и какая атмосфера в доме. В этом вся Туся. Женщина-поддержка, женщина-мать, женщина-земля, как про себя называла ее Анна. Рядом с такой ощущаешь стабильность. Некоторых людей судьба посылает нам в те моменты, когда труднее всего или когда нужна забота.

Традиция с гордым названием «щавелевый борщ» давала чувство стабильности. Неизменность происходящего. Туся со своим борщом олицетворяла точку опоры, в которой Анна иногда так нуждалась.

Дело совсем не в том, что Анна не могла приготовить такой борщ сама: за долгие годы наблюдений она изучила рецепт до мелочей. Ей нравилось следить за каждым движением Туси и раз за разом видеть определенную последовательность ее действий, которая, как Анна давно заметила, никогда не менялась. Ей нравилась забота, с которой Туся варила этот борщ для нее. Борщ из родных рук – символ того, что рядом с тобой есть люди, способные тебя любить и поддерживать. Просто так, только потому, что ты есть.

Анна вообще ценила традиции, дававшие точку опоры. Ходить по воскресеньям в церковь, заезжать на рынок, где тебя все уже знают и ждут. Возвращаться домой и готовить обед любимому и детям. Это идеальная картина жизни. Ее мечта.

Анна лежала на диване в гостиной и наблюдала за тем, как Туся творит свой обряд, в ожидании разговора по душам. Такие разговоры тоже были частью традиции.

– Что ты решила с операцией? – нарезая зелень, спросила подруга.

– Еще не знаю. Пока я выздоравливаю и жду борща, – с улыбкой ответила Анна. – А что думаешь об этом ты?

– О чем? О том, почему ты заболела, или об операции? – уточнила Туся.

– Обо всем говори, – смиренно ответила Анна, готовясь к наставлению.

Ей нравилось, когда Туся учила ее жизни. Подруга прекрасно знала, что Анна все равно поступит по-своему, но не оставляла попыток предупредить и научить. Анна же любила Тусю за то, что никогда не слышала от нее слов: «Я же тебе говорила…».

– Ну ты же знаешь, что тело всегда подсказывает нам, что мы делаем не так. – По образованию Туся – медик, хотя давно уже не работала по специальности. Она верила в психосоматические причины болезней. – Вот, например, иммунная система. Иммунитет – это способность организма отделять свое от чужого, поддерживать свое хорошее и уничтожать все, что своим не является. Понимание того, что есть «Я» и есть что-то, что к моему «Я» не относится. Иммунитет – способность защищать «Я» и целостность. Слабый иммунитет – когда «Я» есть, но защита слабая: человек не умеет говорить «нет» чужеродным вещам. Нужно отделиться от того, что к тебе не относится. Чтобы не прилипало.

Анна слушала ее молча. Туся продолжала делиться познаниями о причинно-следственных связях болезней.

– Или вот, например, твой нос. Почему ты сейчас не дышишь? Сколько лет я тебя знаю, у тебя всегда болит горло. Почему же сейчас нос? Нос – основной орган дыхания, а дыхание обеспечивает жизнь. Заложенный нос свидетельствует о неспособности человека жить полной жизнью. Эта проблема часто возникает у тех, кто подавляет свои чувства, так как боится страдать. Иногда человек нюхом чует что-то плохое. У него возникает недоверие и страх. Заложенный нос может означать также, что его владелец на дух не переносит какого-то человека, вещь или ситуацию в своей жизни, – закончила она мини-лекцию.

– Так я-то что из этого делаю? Вокруг меня нет таких людей, которых я не переносила бы. Может, это просто вирус? – улыбнулась Анна.

– Ну, девочка, это ты сама определись. Я даю тебе информацию для размышления, – наставительным тоном ответила подруга.

– Тогда моя фиброаденома – это что?

– Ну, если по Луизе Хей, это оскорбление, нанесенное партнером. Удар по женскому самолюбию. С этим-то ты согласишься? Точно про тебя. Прими, что твое тело всегда показывает, по правильному пути ты идешь или нет, – Туся внимательно посмотрела на Анну. – Так что с операцией делать будешь? – резко сменила она тему разговора. – Я считаю, что нужно сделать. Удалить это напоминание о прошлом.

– Ты же меня знаешь. Я боюсь даже уколов, а тут такое… Страшно в первый раз! Наркоз и скальпель. Не знаю, пока не решила.

– Ну а хирург этот доверие вызвал? Он знает, что ты к другим врачам ходила?

– А зачем ему об этом знать? Матвей Анатольевич по сравнению с предыдущим просто ангел. Помнишь мой шок и истерику от посещения «светилы»? – Анна внутренне сжалась, вспомнив визит к тому врачу. – В Матвее Анатольевиче хоть человечность есть. Мне показалось, что он талантливый врач и я могу ему довериться. Странный, но талантливый. Странность – частый недостаток талантливых людей, – усмехнулась Анна, вспомнив свое первое впечатление.

– А в чем странность?

– Он долго смотрит в глаза.

Туся рассмеялась.

– Гипноз или шизофрения? – сквозь смех спросила она.

– Да ну тебя! – с улыбкой отмахнулась Анна.

Они говорили о многом: о жизни, о решениях в прошлом, которые приводят нас к настоящему… Шутили и смеялись, грустили, анализировали и ели борщ. Туся, как всегда, спрашивала: «Ну как? Такой, как всегда, или лучше?» Анна же неизменно отвечала: «Тот был вкусный, но этот еще лучше!» Две подруги, понимающие друг друга с полуслова, искренне любящие друг друга и желающие друг другу добра.

Туся уехала. Анна легла в кровать и задумалась: «Ну как можно было сказать: «Вам ботокс нужен»? Я все понимаю: это бизнес. Пришла на операцию, так пусть еще и ботокс сделает. Но как-то поделикатнее надо, что ли. Ну, например: «У вас такие красивые глаза. Они стали бы еще лучше, если бы вы вкололи ботокс». Нужно ему пару книг порекомендовать о техниках продаж». Мысли об операции следовали за мыслями о докторе. Она принимала решение. И главной причиной этого решения был не страх того, что опухоль может во что-то переродиться, а желание избавиться от напоминания о прошлом.