Житие колдуна. Тетралогия

Девушка резко от меня отпрянула, до корней волос залившись румянцем.

– Прелестно, - пробормотал я, костеря себя на все лады. Надо было держаться с ней отстраненно, а не ходить и улыбаться! Молодец, Никериал, а теперь расхлебывай эту кашу поскорее, пока об этом не разузнал Его Величество. Он, думаю, обрадуется, когда узнает, что один "злой колдун" соблазнил его единственную дочь. Я даже догадываюсь о примерных словах торжественной речи перед походом армии на замок "злодея", мол, наглый колдунишка решил захватить трон, соблазнив невинное дитя. Великая, где я провинился? Ведь только жизнь стала налаживаться!

– Вы... не хотите ничего сказать?

– слегка отрешенно проговорила принцесса, пока я думал, как мне вылезти из собственноручно выкопанной ямы. Какой же я дурак! Не заметил, как девчонка влюбилась и только потакал ее чувствам!

– А надо?
– слегка устало осведомился я. Что я должен сделать? Прыгать от восторга, поя серенады о своих неземных чувствах к прелестной деве? А может пасть перед ней на колени, попросив ее руки, а после слиться с ней воедино в страстном поцелуе? Из меня плохой романтик, да и тех чувств, на которые она рассчитывала, я не испытывал.

Ирен очаровательная красивая девушка, даже своей наивностью - милая, но я уже давно вышел из пубертатного возраста, когда жизнью руководили влюбленные порывы. Это лишь молодым свойственна страсть, в любви - самоотдача, которые подстрекались гормонами и инстинктами продолжения рода. Но чем старше человек, тем сильнее угасают его прежде яркие чувства: они становятся тускнее в своем проявлении, но зато глубже и тем самым, долговечнее.

Может быть я не прав, и люди даже в сотый юбилей давали фору молодым в любовных страстях, но я не такой. Хотя в молодости я уже терял голову от любви, а мной воспользовались и выкинули, как вшивую собаку на улицу, напоследок растоптав сердце.

– Но как же...
– растерянно произнесла девушка. От ее румянца не осталось и следа - она побледнела, с неким ужасом взирая на меня. Неужели я обманул ее надежды?
– Я подумала, что вы хотя бы скажете... как... Вы же просто не хотите ранить мои чувства? Да?

Я промолчал. С губ чуть не сорвалось: "Мне жаль...", но я решил, что говорить такое слишком жестоко. Мне и вправду было ее жаль - дать, то что она ждала, я не мог, а как утешить и подбодрить - не имел понятия. Азель такому не учил, да и я раньше в таких ситуациях не оказывался. Хотя нет, было дело - Мариан до сих пор добивалась моей капитуляции под ее недюжинным натиском, - но с ней разговаривал совсем не ласково. А Ирен мне искренне жаль и обижать ее не хотелось.

Но принцесса, похоже совершенно не собиралась ждать, пока я подберу слова. Она, резко встав, посмотрела на меня сверху вниз:

– Почему вы молчите?
– ее голос дрожал, но взгляд был тверд.
– Не молчите же! Скажите что-нибудь! Хоть что-нибудь!

– Я...
– в горле внезапно пересохло, а голос отказался меня слушаться. Я встал, чтобы обрести потерянную уверенность, и хрипло проговорил.
– Давайте... присядем и успокоимся.

Девушка отшатнулась, неверяще смотря прямо в мои глаза, выпалив:

– Вы бесчувственный чурбан!

Она уже хотела сбежать, но я успел поймать ее за руку.

– Ирен, - совсем тихо проговорил я, почти не размыкая губ. Я сильно сжимал ее ладонь, боясь что она вырвется, убежит и попадет в переплет в таком состоянии. Сильно боялся, но вот сказать, что она от меня ожидала не мог. После Элизы все сказанные вслух слова о любви, привязанности и верности казались мне лицемерными и лживыми. Да и не было того трепета - во мне давно умерла вера в любовь, но вот отпускать девчонку не хотелось. Дуреха же натворит делов!

– Что!
– она с вызовом посмотрела прямо мне в глаза, негодующе нахмурившись. Ее синие очи почему-то казались совсем черными, а на щеках пылал румянец.
– Отпустите меня! Я же вам противна, зачем удерживаете?!

– Вы мне... не противны, - я подавил в себе порыв тряхнуть ее за плечи, приводя во вменяемое состояние и решил сыграть по ее правилам, - а очень даже... симпатичны.

– Не надо, - она внезапно замотала головой и слегка осипшим голосом, умоляюще прошептала.
– Зачем вы меня мучаете?

В ее словах, голосе звучала такая затаенная боль, что я и вправду почувствовал себя бесчувственным чурбаном. Но что я мог ответить на наивные чувства девчонки, которой угораздило влюбиться в такого как я? Только одно - я легонько провел рукой по ее щеке, смахивая выступившие слезы и нежно поцеловал прямо в губы.

От неожиданности она опешила и расслабилась, прижавшись ко мне, но через несколько сладких мгновений, когда я уже не ожидал сопротивления, неожиданно вырвалась из объятий и влепила смачную пощечину. Ее глаза пылали от возмущения, она замахнулась еще раз, но, вдруг, сжав руку в кулак, просто умчалась из лаборатории прочь. Я не стал ее останавливать, потирая горящую щеку и пытаясь понять одну вещь: а теперь-то в чем я виноват? Она ведь этого же хотела!

О, Великая, у меня от нее даже разболелась голова!

Все! Отправлю ее в Ривен и забуду как страшный сон! А с ее чувствами пускай разбирается кто-нибудь другой! О, точно! У нее же есть жених! Вот пускай у него будет от Ирен мигрень, аритмия и артрит! Причем последние два пункта она обеспечит ему после первого.

Я уже направился выполнять свой замысел, но не успел сделать и пару шагов - внезапно моя голова взорвалась болью, словно в нее со всего размаху воткнули раскаленный прут. Перед глазами все поплыло и я, попытавшись опереться за ближайший стол, упал без чувств на пол. Сообразить и понять, что произошло, я не успел - все случилось слишком быстро.

Очнулся я на полу, в ворохе своих бумаг - похоже при падении я смахнул рукой стопку листов, - а из моего носа капала на записи кровь. Я, морщась от боли, зажал нос, чувствуя, как в нем свербело и глотнул солоноватой крови. Голова болела, но не так сильно, как до этого - я смог сконцентрироваться и попытался понять, что произошло. А выходило все печально и если бы мне не было так плохо, то я бы даже пошутил на эту тему, но сейчас просто ругнулся сквозь зубы и пасом руки остановил кровотечение.

Это был самый натуральный откат - тот самый, которым пугают детей все наставники. Я ставил на замок защиту и выступил ее хранителем, позволявшей не только управлять защитными конструкциями печатей, но и получать неприятные сюрпризы, когда кто-то пытался их повредить. Вот тут-то и крылась обратная сторона медали - чем сильнее была защита, тем хуже был откат энергии от поврежденных магических полей печатей. Многие волшебники не рассчитав своих возможностей умирали от кровоизлияния в мозг, когда кто-то "пробивал" сильные защитные печати их дома.