Жития Святых — месяц август

На другое утро князь, точно собравшись на охоту или против неприятеля, в сопровождении множества воинов поехал в монастырь; взяв преподобного Феодора, он привел его к себе в дом и стал сначала с ласкою спрашивать его:

— Скажи мне, отче, правда ли ты, как я слышал, нашел сокровище?

— Да, — отвечал преподобный, — я действительно нашел его, и оно спрятано теперь в пещере.

— Не известно ли, — снова спросил князь, — кто именно спрятал его и как много в нем золота, серебра и сосудов?

— Еще при жизни отца нашего Антония, — сказал блаженный Феодор, — говорили о сокровище, спрятанном варягом в этой пещере, отчего она и до сих пор называется Варяжской; я видел его; оно состоит из множества золота, серебра и сосудов, только латинских.

— Почему же ты, отче, не отдашь его мне? — спросил князь. — Я разделю его с тобою, ты возьми сколько тебе будет нужно, и за это ты станешь вместо отца как мне, так и моему отцу (последний в это время находился в Турове).

Преподобный Феодор сказал на это:

— Я бы ничего не потребовал бы себе из того, что мне не принесет никакой пользы, всё бы отдал вам: на вас лежат такие заботы, от которых я совершенно свободен, но Господь отнял у меня всякую память о том месте, где мною зарыто сокровище.

Тогда князь в гневе приказал слугам:

— Скуйте этого монаха по рукам и ногам и не давайте ему даже через три дня хлеба и воды: он не дорожит моими милостями.

После того, как преподобный Феодор был закован, его снова спросили, куда он спрятал сокровище?

Преподобный Феодор отвечал на это то же, что и ранее:

— Я сказал уже, что не знаю, где оно находится.

После этого ответа князь велел его быть, так что власяница, бывшая на преподобном, омочилась кровью; потом, по приказанию того же князя, его повесили в сильном дыму и, привязав сзади, развели под ним огонь. Многие дивились терпению преподобного Феодора: он пребывал среди пламени точно среди росы; огонь не коснулся даже власяницы. Один из видевших это рассказал князю; последний, придя в ужас, опять стал увещевать старца:

— Зачем ты губишь себя, не открывая сокровища, которое должно быть наше?

— Я тебе истину говорю, что по молитвам брата моего Василия был избавлен от сребролюбия, когда нашел сокровище, и теперь, — снова повторяю, — Господь отнял у меня память, где оно зарыто, — отвечал преподобный Феодор.

Выслушав этот ответ, князь тотчас послал за блаженным Василием, которого привели силою, так как он не хотел выходить из пещеры.

— Всё, что ты советовал мне сделать с этим злым старцем, — обратился князь к преподобному Василию, — я сделал, и ничего не достиг и призываю во свидетели тебя, которого желаю иметь вместо отца.

— Что же я тебе советовал? — спросил в недоумении преподобный Василий.

— Он, не смотря на мучения, не хочет открыть, где спрятано им сокровище, которое, как ты сообщил мне, было им найдено, — отвечал ему князь.

— Узнаю козни лукавого беса, — сказал преподобный Василий, — прельстившего тебя, оболгавшего меня и сего честного мужа: вот уже пятнадцать лет, как я не выхожу из пещеры.

— Ты при всех нас говорил князю, — возразили присутствовавшие при разговоре беса с князем.

— Вас всех прельстил бес, — отвечал преподобный, — я не видел ни вас, ни князя.

Разгневанный князь приказал и его, как преподобного Феодора, подвергнуть жестокой пытке. Не вынося обличения и придя в сильнейшую ярость, от опьянения перешедшую в буйство, он взял стрелу и ранил блаженного Василия. Извлекши стрелу из своего тела, преподобный бросил ее князю со словами:

— Этою стрелой скоро сам будешь ранен, — что и сбылось по пророчеству святого. После этого князь велел заключить преподобных, еле живых уже от мучений, в отдельную темницу, чтобы утром подвергнуть их новым, более жестоким пыткам. В ту же ночь оба преподобных отошли ко Господу (в 1098 г.). Господь вывел их души из темницы для прославления Его всесвятого имени в присносущем свете. Узнав об их смерти, пришли братия и, взяв тела святых страдальцев, с честью погребли их в Варяжской пещере, где они проводили свою, полную богоугодных подвигов, жизнь. Впоследствии они были перенесены в пещеру преподобного Антония, где и доныне лежат нетленны в окровавленных одеждах и власяницах, тоже не подвергшихся тлению.

Спустя немного времени после их блаженной кончины, сбылось пророчество преподобного Василия: князь Мстислав Святополкович был ранен стрелою во время битвы с князем Давидом Игоревичем в городе Владимире; узнав стрелу свою, которою ранил преподобного Василия, он сказал:

— Вот я умираю, наказываемый за преподобных Феодора и Василия.

Так злой убийца был наказан за свое преступление; преподобные же страдальцы, как победители диавола, побеждающего сребролюбием, увенчаны не тленным серебром и золотом, но вечною славою и честию: они получили венец от драгоценного Камня — Христа, Ему же честь и слава с Богом Отцом и Святым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Страдание святой мученицы Сосанны девы и иных с нею мучеников

В царствование Диоклитиана [ 1 ] и Максимиана [ 2 ], по прозванию Геркула, в Риме жил пресвитер Гавиний, родной брат папы римского Гаия [ 3 ]; обладая хорошим знанием языческих философов и отлично изучив святое Писание, Гавиний, по совету и настоянию своего брата, написал много книг в опровержение языческих заблуждений. Оба они происходили из знатного рода, так что доводились роднею царю Диоклитиану; последний, впрочем, не желал признавать своего родства с ними; он презирал их за то, что они исповедовали христианскую веру: Диоклитиан ненавидел ее и поэтому отрицался от своих родственников христиан.

Пресвитер Гавиний имел дочь по имени Сосанну; он воспитал ее в истинно христианском духе, с малых лет внушив ей страх Божий, вместе с тем он дал ей и хорошее светское образование. Сосанна отличалась умом и телесною красотою, которую превосходила красота душевная: она всем сердцем любила Господа Иисуса Христа и была Его верной, целомудренной рабой. Услыхав об уме и красоте Сосанны, Диоклитиан захотел сделать ее женою сыну своему Максимиану. (Другие называют его Максимином; в действительности он не был сыном Диоклитиана, а был усыновлен им, как происходивший от его ближайших родственников; сначала Диоклитиан выдал за него свою дочь Валерию; после же ее смерти он захотел сочетать Максимиана браком с родственницей своей Сосанной. Этот Максимиан имел другое имя Галерий, и его нужно отличать от вышеупомянутого Максимиана, прозванного Геркулом). Диоклитиан послал к Гавинию знатного мужа, своего двоюродного брата Клавдия, переговорить с ним о том, чтобы он отдал дочь свою Сосанну за его сына Максимиана. Придя с этим поручением к Гавинию, Клавдий сказал:

— Пресветлый царь наш Диоклитиан послал меня к тебе с великой милостью и радостью: он хочет возобновить родство с тобою через устройство брака твоей дочери, и какое благодеяние может быть для тебя большим, чем это новое прославление твоего рода чрез кровный союз с царским домом!

— Мы убоги и смиренны, — сказал Гавиний, — и при своем недостоинстве, как можем называться родственниками царю?

Клавдий отвечал:

— Разве ты и твой брат, епископ Гаий, не сыновья сенатора Максимина, бывшего родственником дяди нашему, брату господина нашего царя Диоклитиана?