Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга третья. Ноябрь

Но и Валериан громко взывал к окружавшим:

— Мужи, граждане римские! Пусть мои муки не отвращают вас от истины, будьте мужественны и разбейте деревянных и каменных богов, ибо все поклоняющиеся им будут опаляемы вечным огнем.

Между тем к начальнику города подошел один вельможа, по имени Тарквиний, и тихо сказал ему:

— Если ты не предашь этих христиан смерти как можно скорее, то всё имение их будет роздано их единоверцами нищим, а тебе не останется ничего.

Выслушав Тарквиния, начальник города приказал вести мучеников на место, называвшееся Паг, мимо капища Юпитера⁵⁷⁹, где они должны были принести ему жертвы под угрозою, в случае нежелания, смерти от меча. При этом вместе с палачами и воинами он отправил своего постельничего, по имени Максима, для того чтобы усекновение мучеников совершено было под его присмотром. Но во время пути Максим, глядя на святых страстотерпцев, прослезился и воскликнул:

— О, драгоценный цвет юности! О, союз братской любви! О, прекрасная двоица благородных и досточтимых юношей! Почему вы так спешите на смерть, как будто на великий пир?

— Если бы мы, — отвечал ему святой Тивуртий, — не знали наверное о вечной жизни, которая ожидает нас после этой смерти, то не радовались бы так, лишаясь жизни временной.

— Какова же — жизнь, будущая после земной? — спросил Максим.

Тивуртий отвечал:

— Как плоть наша облекается в одежды, так душа покрывается телом, а по смерти — плоть обратится в прах, — хотя и оживет, подобно птице фениксу⁵⁸⁰, когда придет время, — а душа, — если окажется святою и праведною, тотчас будет отнесена (Ангелами) в райские чертоги и там, пребывая в радости, будет ожидать всеобщего воскресения.

— И я также, — сказал тогда Максим, приведенный в умиление словами Тивуртия, — отрекся бы от этой временной жизни, если бы наверное узнал, что я удостоюсь той жизни, о которой ты говоришь.

— Если ты хочешь удостовериться в вечной жизни, — обратился к нему Валериан, — то дай нам обещание, что ты искренно покаешься и, отрекшись от язычества, обратишься к Богу, Которого мы проповедуем; а мы обещаем тебе, что как только мы будем усечены и души наши разлучатся с телом, тотчас же Бог откроет очи твои и ты увидишь даруемую нам славу вечной жизни.

Максим дал клятвенное обещание:

— Пусть я сгорю в огне, — сказал он, — если с того же времени не уверую в Единого Бога, подающего вечную жизнь после сей временной, — только бы вы исполнили свое обещание.

— Так вели же своим слугам, — сказали святые, — чтобы они не препятствовали нам зайти на короткое время в твой дом, а мы постараемся призвать к тебе такого человека, который просветит твою душу, так что ты будешь в состоянии ясно увидеть обещанное нами.

Максим с радостью ввел их в свой дом, так как никто из сопровождавших их не смел ему ни в чем прекословить. Здесь святые начали спасительную проповедь и учили вере в Господа нашего Иисуса Христа; все, бывшие в доме, внимательно слушали их до самой ночи и уверовали — Максим со всем своим домом и многие из стражей. Ночью пришла к ним святая Кикилия вместе с клириками, и все уверовавшие были крещены. Ночь они провели в молитве и беседе о вечной жизни, а когда начало светать, святая дева сказала страстотерпцам Христовым

— Будьте мужественны и неустрашимы, воины Христовы! Вот уходит ночная тьма и начинает сиять свет: облекитесь и вы в оружие света и выходите совершить свой подвиг. Вы подвизались добрым подвигом, соблюли веру, — идите же принять «венец правды» (ср. 2Тим. 4:8), который воздаст вам Господь.

И святые поспешно пошли к названному месту. Когда они проходили мимо храма Юпитера, жрецы его стали принуждать их воскурить фимиам на жертвеннике бога, так как без этого никто не смел проходить мимо этого храма; всех входивших в город и выходивших из него жрецы останавливали и заставляли принести означенную жертву Юпитеру. Но святые не только не послушались жрецов, но еще и посмеялись над их безумием и за то были немедленно усечены мечом.

Как только совершилась казнь, Максим под клятвою засвидетельствовал пред всеми, что он видит Ангелов Божиих, сияющих как солнце, которые, выведши души святых из телес, как каких-либо прекрасных девиц из чертога, возносят их в высокой славе к небесам. Вследствие этого, многие из язычников уверовали во Христа. Начальник же города, узнав, что Максим принял христианскую веру, приказал бить его без милосердия лозами, под которыми Максим и предал душу свою Господу, а тело его взяла святая Кикилия и погребла вместе с телами мучеников Тивуртия и Валериана. На гробе святого Максима она, желая обозначить, что он уверовал в будущее воскресение мертвых, как в нечто подобное возникновению феникса из пепла, приказала изобразить эту птицу.

Предав смерти Тивуртия и Валериана, начальник города думал воспользовался их имуществом, но такового не оказалось, так как святая Кикилия успела уже все раздать нищим, почему и была схвачена, по приказанию градоначальника, его служителями. Когда последние пришли к святой, она сказала им:

— Послушайте меня, мои сограждане и братья! Хотя вы и слуги градоначальника, но думается мне, что в душе не хвалите вы его неверия. Я желаю пострадать и умереть за Христа моего, так как не дорожу нисколько краткою земною жизнью, а ищу жизни вечной: чтобы скорее мне перейти к ней, возьмите меня, мучьте, не щадя моей юности, и предайте смерти.

Слушавшие ее весьма сожалели о том, что такая прекрасная, благородная и мудрая девица желает себе смерти, и упрашивали ее не губить добровольно своей красоты. Но она сказала им:

— Я не гублю своей цветущей юности, а только меняю ее на лучшее, отдаю грязь за золото, глину за драгоценные каменья, земную телесную темницу за светлосияющие небесные чертоги. Разве плоха такая мена? Желаю такой же и вам.

Долго еще она говорила им о награде, ожидающей праведников, так что все слушатели ее были растроганы, а их, как мужчин, так и женщин, собравшихся в ее доме, было великое множество. Наконец, святая громким голосом спросила их:

— Веруете ли, что всё, что я говорю — истинно?

И все, как один человек, ответили:

— Да, веруем и исповедуем, что Христос, Которого ты проповедуешь, есть истинный Бог, а ты — истинная раба Его.

Обрадованная до глубины души этим ответом, святая дева сейчас же послала за епископом Урваном, и он, прибывши в ее дом, крестил до 400 душ мужчин и женщин, уверовавших во Христа. И дом Кикилии соделался церковью Божиею.

Затем градоначальник Алмах велел представить праведную рабу Христову на суд и, допросив ее о ее вере, услышал от нее дерзновенное исповедание имени Христова.

— Откуда у тебя такая смелость? — спросил он ее с гневом.

— От доброй совести, — отвечала святая, — и от непоколебимой веры.

— Разве ты не знаешь, несчастная, — возразил Алмах, — что я имею от императоров право над жизнью и смертью граждан?

— Ты лжешь, — отвечала святая, — говоря, что имеешь власть над жизнью: тебе следовало сказать, что ты имеешь власть только умертвить, а не даровать жизнь, потому что ты можешь убить, но не можешь оживить.

— Принеси жертву богам, — настаивал судья, — и отрекись от Христа, и ты будешь освобождена.

Но святая объявила, что она готова умереть за Христа. Тогда мучитель велел отвести ее домой и там заморить в жарко натопленной бане. Три дня и три ночи морили ее жаром и дымом, но благодать Божия прохлаждала и оживляла ее. Узнав о том, что мученица столько времени остаётся в накаленной бане живою, Алмах велел ее там же обезглавить мечом. Палач, явившись к ней, три раза ударил ее мечом в шею, но не отсек головы совсем и, оставив ее там, ушел. Верующие губкою и платом собрали кровь ее, и святая прожила еще три дня, рассуждая совершенно здраво и утверждая окружавших ее христиан в вере, и, наконец, во время молитвы предала дух свой Богу и была с честью погребена верующими.