Жития святых. Том 1 Январь
Шрифт:
— Неповинующиеся царским повелениям и остающиеся непокорными достойны терпеть такие страдания.
Затем их, еле живых, ввергли в темницу.
На утро снова привели в судилище из темницы святого и преподобного мужа с первым учеником его Анастасием. Святой был еще жив и весь покрыт ранами, так что нельзя было смотреть без сострадания на почтенного старца, святого постника, богомудрого учителя и исповедника-богослова, всего окровавленного и изъязвленного глубокими ранами, не имеющего с ног до головы неповрежденного места. Однако не сжалились над ним жестокосердные мучители, а пришли в еще большее озлобление. Извлекши его многоглаголивый язык, источавший реки премудрых учений и потоплявший еретические умствования, глубоко, у самой гортани, отрезали без всякого милосердия, и, таким образом, хотели наложить молчание на богословствующие уста святого. То же сделали и с более
После этого, преподобного Максима и ученика его вывели из претории, и влачили их по всему городу с поруганием, — показывали их отрезанные языки и руки всему народу и безобразными голосами производили клик и насмешки. После такого бесчеловечного издевательства и бесчестного поругания, сослали всех троих, каждого порознь, в дальнее изгнание, без всякой заботы о них, без пищи и одежды, нагих и босых. Много бедствий и страданий испытали они в пути. Преподобный Максим, вследствие тяжких ран, не мог держаться ни на лошади, ни в повозке. Воины сплели корзину, на подобие постели, и положив в нее тяжко страдавшего старца, с большим трудом могли нести его к месту заточения. Препроводив его в отдаленную скифскую страну, которая в Европе называется Аланией [48], они заключили его в темнице, в городе Шемари. Преподобный же ученик его Анастасий, которому были отрезаны язык и рука, еще на пути почил своим многотрудным и многострадальным телом, а душа его перешла к Богу в жизнь бессмертную.
Преподобный Максим в своем последнем изгнании прожил, среди тяжких страданий, еще три года. Заключенный в темнице, он не пользовался ни от кого ни необходимыми в его старости услугами, ни человеколюбивым попечением. Когда же Господь восхотел положить конец его болезням и скорбям и вывести его из темницы на вечный простор и веселие Небесного Царствия, то утешил его прежде одним Божественным явлением на земле, а затем возвестил ему час кончины. Блаженный страдалец исполнился великой радости, и хотя всегда был готов к кончине, однако начал усердно готовиться к ней. Когда же наступил радостный для него час смерти, он с весельем предал душу свою в руки Христа Бога, которого возлюбил от своей юности и за которого столько пострадал.
Так исповедник Христов и мученик исполнил свой жизненный путь [49] и вошел в радость Господа своего. Погребен он в том же городе. После погребения святого, на могиле его были видны три чудесные лампады, светившие пламенем несказанного сияния и озарявшие то место. Святой, который при жизни своей был светом миру, и по кончине своей не переставал светить и ныне; светить всем людям примером своей добродетельной и многострадальной жизни и великой ревности по Богу. Те три, виденные на гробе святого, лампады служили ясным знамением того, что Святой угодник Божий вселился в светлых обителях Пресвятая Троицы, немерцающих в Царствии Божием, где он сияет с праведными, как солнце, и наслаждается созерцанием Троичного света. После кончины преподобного Максима остался в живых, в отдельном заточении, другой ученик его, апокрисиарий Анастасий, который впоследствии с особенною подробностью описал житие, подвиги и страдания отца и учителя своего. Из этого описания здесь взято в сокращении то, что достаточно для пользы нашей, для прославления Бога, во святых славимого, Отца, и Сына, и святого Духа, Которому и от нас грешных да будет честь, слава и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Троицы рачителя и великаго Максима, научающа ясно вере божественней, еже славити Христа во дву естествах, волях же и действах суща, в песнех достойных вернии почтим взывающе: радуйся, проповедниче веры.
Свет трисиянный, всельшийся в душу твою, сосуд
избран показа тя всеблаженне, являюща божественная концем, неудобостижных разумений ты сказуяй блаженне, и Троицу всем Максиме возпроповедуяй ясно, пресущную, безначальную.Страдание святого мученика Неофита
В городе вифинском Никее [1] жил муж, по имени Феодул, имевший супругу Флоренцию. Оба они были богобоязненные христиане и благоговейно соблюдали заповеди Божии. У них родился сын, которого они назвали Неофитом. Просветив его святым крещением, они воспитывали его по-христиански. По мере того, как отрок возрастал годами и разумом и, приближаясь к десятилетнему возрасту, начал учиться в школе, в него вселилась благодать Божия, из уст младенцев хвалу Христу совершающая (ср. Пс. 8:3; Мф.21:16.), ибо Святой «дух дышит, где хочет» (Иоан.3:8): отрок стал чудотворцем. У него был такой обычай: когда дети были отпускаемы из училища по домам своим, блаженный отрок Неофит брал с собою домой беднейших детей, своих сверстников, и разделял между ними ту пищу, которую получал от родителей своих на обед, — а сам оставался голодным. Затем он шел к восточным воротам города, начертывал там своим перстом крест и, поклоняясь ему, молился Христу Богу, распятому за нас на кресте. Сотоварищи же его, насытившись от обеда его, приходили к нему, в то время, как он молился у восточных ворот. Там был в стене камень. Ударяя в этот камень рукою, блаженный Неофит изводил для своих сотоварищей воду, как из источника, — и они пили. Это делал Святой отрок во все дни, питал своих сверстников обедом и чудесно напаяя водою, изводимою из камня. При этом он запрещал им говорить ком у-либо об этом, и они не рассказывали. Таким образом, никто не знал в этом году о чудотворениях его, ни даже родители его, а только те беднейшие отроки.
На следующий год матери Неофита Флоренции, исполненной особенной любви к Богу, было открыто Богом в сонном видении, что сын ее изводит воду из камня, подобно Моисею, и напаяет жаждущих отроков. Она же, восстав от сна, молилась Богу, чтобы Он открыл ей в подробностях все о сыне ее Неофите. И вот прилетел с небесной высоты белый голубь, блистающий несказанным светом. Сев на постели Неофита, голубь обратился к нему с человеческою речью:
— Я послан, — сказал он, — от Спасителя сохранить твой одр непорочным.
Услышав это, мать его пала мертвою от ужаса. Тотчас стало известно по всему городу Никее, что Флоренция, жена Феодора, умерла внезапно. Немедленно собралось в дом умершей множество народа, — мужчины и женщины, соседи и знакомые, и все недоумевали, что случилось с нею, что она умерла неожиданно. Феодор, муж ее, находился в это время на поле. Его тотчас известили о внезапной смерти жены его. — Разодрав на себе одежды от скорби, он поспешил домой, рыдая. Неофит, встретив его у ворот, сказал:
— Зачем ты скорбишь, отец? Не умерла мать моя, а крепко уснула.
Затем, вошедши с отцом в дом, он взял за руку мать и сказал:
— Встань, мать моя; ты заснула крепко.
Она, вставши как бы от сна, обняла своего сына и лобызала его с любовью. Видя это, все собравшиеся в дом прославили Бога. Флоренция же рассказала по порядку своему мужу все, что было с нею в сонном видении и наяву. Тогда же стало известно и то чудо, что Неофит изводил из камня воду. Все немало дивились этому, а многие из язычников, бывших там, слыша обо всем этом и дивясь благодати Божией, обитавшей в чистом и непорочном отроке Неофите, уверовали в Господа нашего Иисуса Христа.
Между тем голубь всегда являлся к одру святого и, сидя на одре, говорил человеческим голосом. Однажды он сказал святому:
— Выйди, Неофит, из дома отца твоего, и иди вслед за мною.
Святой отрок встал, простился с родителями своими и пошел за голубем. Голубь, доведши его до горы Олимпа [2], к одной расселине в камне, влетел в находившуюся там пещеру. Неофит, вошедши вслед за ним, нашел там огромного льва и сказал ему:
— Выйди отсюда и поищи себе другую пещеру, потому что жить здесь мне повелел Господь.
Услышав это, лев облизал языком прах от ног его и ушел. Святой остался жить в львиной пещере и был питаем Ангелом. По истечении одного года, Святой, по повелению Божию, пошел опять в город Никею к родителям своим, близким уже к кончине, и, дав им последнее целование, предпослал их к Богу, а сам, раздав нищим оставшееся после них имущество, снова возвратился на гору Олимп, в свое прежнее местопребывание. Там он оставался все время до исполнения пятнадцатилетнего возраста, подобно Ангелу, прославляя Бога и получая пищу от руки Ангела.