…жив?
Шрифт:
–Эрика, – отвлекшись от властных указаний, вкрадчиво начал полковник, – а ведь сегодня ровно 15 лет со дня, когда я назначил вас руководителем следственной группы по делу № 480… Помните?
Следователь Ашмане вскинула брови – такое не забывается.
–По тому, которое никогда не возбуждалось? По Цою?
–Именно.
–Помню, но не вижу повода ничего отмечать, – уныло пожала она плечами. – Никакого дела – уставший водитель уснул за рулем и стал жертвой собственной беспечности. Никакого состава преступления, так как ущерб он причинил самому себе. Никакого уголовного дела.
–Э, не скажите, – глубокомысленно парировал полковник. – В деле № 480 важна была не сама фабула, а общественный резонанс. Представляешь, что было бы, если бы тогда мы повелись на провокационные депеши
–Ну тут дело не во мне, Гуннар, – продолжала скромничать Эрика. – Вернее, не только во мне. Тем столичным доброхотам, про которых вы сказали, в ту пору начавшейся борьбы за независимость было чем заняться, кроме нас.
–И все-таки! Грамотно проведенное дознание с твоей стороны спасло нас от многих проблем…
Эрика понимала, что Цирулис ей льстит. Кончалось лето, начиналась осень, с нового года он и вовсе собирался на пенсию по возрасту, но была большая вероятность до нее «не дожить». Тукумская полиция показала начальству (очковтирательство – еще одна ипостась тяжкого наследия советского прошлого) плохие результаты по раскрываемости преступлений, что было чревато отставкой главы местного следствия. У Цирулиса в запасе была пара месяцев, чтобы эти показатели подкорректировать. А сделать это можно было только за счет Эрики, которая извечно тянула на своих плечах целый отдел. Опытнее и трудолюбивее нее в Тукумской полиции кадров не было. А она – Цирулис это видел – впала в депрессию. Тем самым перспектива спокойного ухода на пенсию с нормальными статистическими данными для Гуннара покрывалась смогом – наподобие того, что целыми днями последнюю неделю стоял в воздухе приморского городка, навевая дурные мысли об осени. Ругаться с тяжеловесом вроде нее не было сил и времени, а потому надо было ее каким-то образом приободрить, что полковник и пытался сделать.
–А проблемы были бы, ох, были бы, – нажимал он все убедительнее и ярче. – Его безумные фанаты и тогда центральный аппарат МВД осаждали, и сейчас не унимаются. Ты только почитай российские газеты – опять волна самоубийств подростков по случаю 15-летия со дня его смерти!
–Странно… Эти подростки его уже не могут помнить, по возрасту не положено. Если они до сих пор там этим увлекаются, то тут одно из двух: или русские снова недовольны властью и «ждут перемен», или выражают несогласие с итогами нашего следствия по делу № 480. Так что выходит, что злую шутку мы сыграли и с ними, и с собой, прикрыв это дело…
Последняя фраза была лишней. Цирулису было не до высоких материй, и он явно вышел из себя.
–Ну, перестань. Мы добросовестно работали. Если он спал за рулем, тут никто не виноват. И не перегибай палку. А лучше расскажи, как у тебя дела по ограблению той старухи?..
Нет, она знала, что Гуннар врет. Приукрашивает факты, чтобы, как говорят русские, ей потрафить. В действительности ее потому поставили на дело № 480, что за рулем автобуса, некстати встретившего машину Цоя, был не кто иной, как Янис Фибикс, с которым у Эрики в ту пору складывались отношения. Отношения, правда, были так себе, хлипкие, одно название – Фибикс был знаменитым местным ловеласом, да к тому же еще и женатым, – а все же переживавшие за нее коллеги, включая того же Гуннара, вошли в ее положение и отправили на выручку возлюбленному именно ее. Кто, кроме влюбленного сердца, лучше справится с такой задачей? Вспомнив об этом, она почувствовала нечто вроде благодарности своему начальнику и, поднявшись из-за стола, начала рапортовать.
Вечером Эрика договорилась посидеть в местном прибрежном кафе с подругой – бывшим бухгалтером Тукумской полиции, Норой Райкуте. Нора была чуть старше ее, и уже года два как пребывала на заслуженном отдыхе по выслуге лет. Время от времени они встречались и обсуждали весьма непримечательную
личную жизнь обеих. Правда, если у Эрики все было с этим совсем плохо вот уже больше 10 лет – с тех пор, как она рассталась с Фибиксом, – то у Норы время от времени возникали новые ухажеры, правда, не отличающиеся особым постоянством. На прошлой неделе подруга следователя отметила свой день рождения, а та не смогла к ней прийти. Вот и решили наверстать упущенное, в очередной раз не преминув перемыть кости здешним жителям.–Сегодня Яниса видела, – после третьего коктейля, словно собравшись с духом, произнесла Нора. – Он ведь теперь местная звезда.
–Какого Яниса?
–Будто забыла?
Эрика подняла на подругу тяжелый взгляд.
–Не забыла, к сожалению. Но, убей Бог, не пойму, что я тогда в нем нашла? На что купилась? Ведь шофер, водитель простой с автобазы. Ни ума, ни фантазии. И вправду говорят, что у девушек в том возрасте ветер… повсюду…
От такого фривольного разговора Нора захохотала в голос:
–Ну это тебе виднее, что в нем такого было особенно выдающегося, что такая красотка как ты на него запала. Но я могу предположить, что, вероятно, размер мужского достоинства стал определяющим фактором…
–Что ты мелешь? – застеснялась было Эрика, но вдруг вспомнила, что разговор на интимные темы перевела сама, и осеклась.
–Ничего необычного. Перестань – в нашем возрасте говорить о таком уже не грешно. Просто я где-то читала недавно, что интеллект и половые способности мужчины находятся в обратно пропорциональной связи. Короче говоря, чем больше в одном месте, тем меньше в другом. И наоборот. Вот я и догадалась…
Что ж, догадалась Нора правильно. Именно потому что, как правильно подметила Эрика, в ту пору у нее повсюду гулял ветер, именно физиологические, а не личностные качества Фибикса определили ее выбор жизненного спутника пусть даже на непродолжительное время. Согласившись с точкой зрения приятельницы, Эрика только махнула рукой и уточнила:
–А что ты там говорила насчет звезды?
–А ты разве не слышала? Он же из России недавно вернулся. Интервью там центральному телеканалу давал касаемо того злосчастного ДТП и его роли во всем этом…
–О, Господи! – схватилась за голову Ашмане. – Представляю, что он там нанес…
–Ничего страшного. Обычная политическая конъюнктура. Что ему сказали, то под запись и повторил. Мол, ему изначально казалось странным, что его в выходной в 5 утра отправили в какую-то командировку, что Цой не показался ему спящим за рулем и прочие инсинуации – намеки на заказное убийство, чьим невольным соучастником стал наш Янис.
–Вот идиот! – все сокрушалась следователь. – Я ему навстречу пошла, закрыла глаза на сотни нестыковок в этом деле, доказала, что Цой и правда уснул тогда за рулем. Рискнула, можно сказать, служебным положением! А он вместо благодарности такую околесицу несет! Вот уж действительно права ты – мозг у этих, с позволения сказать, альфа-самцов, работает так себе…
Цой не нравился Эрике. Перемены, о которых пел русский певец, были ей чужды как потому, что ее блестящие перспективы на советской службе ей вполне себе импонировали, и менять их на призрачные посулы капиталистической демократии выросшая все же в социалистической стране Эрика не торопилась, так и потому, что она была латышка. Латыши, конечно, жаждали освобождения, но никак не за счет национальной самоидентификации русских, которые после развала Союза претендовали на первенство на территории постсоветского пространства. Партия научила русский народ щедро бросаться лживыми утверждениями про суверенитет, которым на 1/6 части суши и не пахло. И потому могло получиться, что освободившаяся и резко демократическая Россия запросто стала бы центром притяжения на территории бывшего СССР, а стремление Латвии к сближению с Европой опять было бы омрачено близостью и влиянием московского гегемона. Цой ведь пел по-русски. И обращался на этом языке к представителям всех 15 соединенных государств, как бы тонко намекая: мы здесь хозяева, а вы гости. И намек этот никому из представителей национальных меньшинств не нравился!.. Ну, и конечно, потому, что ей нравился Фибикс – а он по делу о смертельном ДТП рисковал стать главным обвиняемым.