Живи

— Никак не подумаешь, что у Вас протезы, — сказал инструктор райкома.

— Он у нас уникум, — проговорил заместитель директора. — В волейбол играет. Танцует.

— Ничего особенного, — ответил я. — Тренировка.

— Тут дело не только в тренировке, — заметил Гробовой. — У него особенные протезы.

— Надо сделать эти чудесные протезы достоянием всех трудящихся, — заметил секретарь партбюро.

— Всех?! — изумился я.

— Я хотел сказать, всех нуждающихся в них, — поправился секретарь. — Вот об этом, товарищ Горев, мы и хотим с Вами поговорить. Потребность в современных протезах в нашей стране растет, а мы тут топчемся на месте. Вот Вы изобрели для себя чудесные протезы, но не хотите…

— Я о моем изобретении докладывал не один раз, — прервал я речь секретаря, угрожающую затянуться надолго. — Все материалы, касающиеся моих протезов, известны в отделе и в дирекции комбината.

— Что нужно, товарищ Горев, чтобы довести дело до серийного производства? — спросил инструктор райкома.

— За эти годы он усовершенствовал свое изобретение, — бросил Гробовой, — но поступает эгоистически, не по — партийному, скрывая свое изобретение…

— Никаких принципиальных изменений в мое изобретение я не внес, — ответил я. — Мои достижения суть лишь результат тренировки передвижения на тех самых протезах. Что нужно для того, чтобы их усовершенствовать и довести до серийного производства? Принять их как опытный образец. Изготовить несколько десятков экземпляров. Предложить инвалидам пользоваться ими в течение полугода по крайней мере. Через полгода выслушать их замечания и внести усовершенствования с учетом этих замечаний.

Инструктор райкома счел мои предложения разумными и пообещал поставить вопрос о них на заседании бюро райкома.

Праздник уродств

На прошлой неделе показали американский документальный фильм о безруком феномене, который ногами пишет картины маслом, играет на пианино, вдевает нитку в иголку и делает многое другое. Сотрудники комбината захлебывались от восторга. При этом никто не вспомнил о том, что карикатуры в нашей стенной газете рисует безрукий парень, работающий у нас экспедитором. Правда, он рисует не ногами, а держа карандаши и кисточки в зубах. Но все равно благодаря его рисункам наша стенная газета считается лучшей в районе. Никто рисунки этого парня не собирает. Никто не собирается сделать его выставку. У нас в России не может быть феноменов, последние могут быть лишь на Западе.

Сегодня нам показали западногерманский фильм о фестивале инвалидов. Создатели фильма всячески выставляли на первый план уровень материального обеспечения инвалидов, технические средства, предоставляемые в их распоряжение, льготы трудоустройства. А тот факт, что участники этого праздника уродств были молодые люди, родившиеся уже после войны, а значит — были жертвами прогресса и благополучия общества, этот факт остался совсем не проявленным.

Наше начальство решило обратиться в Областной комитет партии с предложением организовать аналогичный фестиваль инвалидов у нас. Обком идею одобрил и обратился с соответствующим предложением в ЦК КПСС. В Москве приняли решение провести фестиваль инвалидов у нас в Партграде. На подготовку фестиваля дали год. Создана комиссия по подготовке и проведению фестиваля. Возглавляет комиссию второй секретарь горкома партии. Наш директор — его заместитель. Фестиваль предполагается устроить грандиозный. Будут приглашены иностранные делегации. Будут телевидение, пресса. Областное и городское начальство возлагает большие надежды на фестиваль. Благодаря фестивалю город приобретет мировую известность. Рядовые жители города тоже полны энтузиазма. Они надеются, что будет улучшено снабжение города предметами потребления, отремонтируют жилые дома, приведут в порядок улицы. Творческая интеллигенция надеется, что в городе наступит культурное оживление. Одним словом, предстоящий фестиваль произведет перелом в жизни области.

Мнение Социолуха

— Устроители таких праздников уродств не отдают себе отчета в том, какую страшную тенденцию эволюции они оправдывают, — сказал Социолух по поводу фестиваля, — Нарушен биологический механизм самосохранения рода человеческого. Раньше уроды погибали или сознательно уничтожались. Теперь они сохраняются. О них даже заботятся больше, чем о здоровых.

— На то мы и люди, а не звери, — заметил я. — Это гуманно. Ты предлагаешь инвалидов и уродов уничтожать?

— Ни в коем случае. Я лишь констатирую факт нарушения биологических защитных механизмов и предсказываю катастрофические его последствия в будущем. Человечество погибнет не от современных видов оружия и войн, а от избытка гуманизма.

— Вот это теория! Что бы ты сделал, если бы тебе дали полную власть над судьбой инвалидов?

— Я бы увеличил заботу о них по крайней мере вдвое.

— Как тогда тебя понимать?!

— Я всего лишь человек, а не Бог.

— Ты думаешь, если бы был Бог, он поступил бы наоборот?

— Вне всякого сомнения. Что гуманнее — сохранять жизнь миллионам уродов, обрекая их на страдания, или не допускать их? Бог принял бы второе решение.

— Но ведь возможно и другое решение! Можно сделать так, чтобы инвалиды вообще не появлялись.

— Увы, это уже не во власти людей. Человечество уже превратилось в рабов и в жертвы своего собственного прогресса. Я бы на твоем месте написал книгу на эту тему.

— А почему бы тебе самому не взяться за это?

— Я социолог. С точки зрения социологии несущественно, являются люди уродами или здоровыми. Масса уродов уже не есть урод. Законы общества уродов те же самые, что и общества здоровых. Бывают люди уроды. Но не бывает уродливых законов природы и общества. К тому же я не инвалид, у меня получилось бы неискренне.

— Ты думаешь, такую книгу напечатают?

— Все зависит от того, как ты ее напишешь. Если напишешь плохо, то напечатают. Кучу денег заработаешь. Известность. Государственную премию дадут. Если напишешь хорошо, не напечатают. И по шее дадут.

— Так какой смысл писать?

— И верно, никакого смысла в этом нет. Тем более у нас в комбинате готовится коллективный труд об инвалидах. Если узнают, что ты партизанишь в том же направлении, сотрут в порошок.

Мнение Теоретика

— Нам вроде бы пора ко всему привыкнуть и относиться к уродствам нашей жизни с полным равнодушием, — говорит Теоретик по поводу известия о фестивале. — И все-таки наша жизнь преподносит нам время от времени такие сюрпризы, что хочется разразиться площадной бранью. Наш город до сих пор не жил исторической жизнью в строгом смысле слова, а лишь имитировал ее. У нас не было ничего своего. Мы не внесли в мировую историю ничего значительного. Мы шагали в историческом строю как рядовые солдаты истории. И вот теперь нам засветила звезда известности. Но какая? За счет чего мы надеемся выбраться на арену истории? За счет праздника уродов! Причем праздник-то будет наверняка «потемкинской деревней». Ведь наших нормальных уродов нельзя никому показывать. Если их показать, эффект на Западе будет не меньше, чем от разоблачений сталинских репрессий. Значит, будет спектакль. Чисто пропагандистский трюк для очередного одурачивания Запада. Это будет праздник, но не для уродов, а за счет уродов. Точнее говоря, это будет праздник духовных уродов за счет уродов физических. Еще точнее — это будет праздник для руководящих уродов. Руководящие уроды из всего делают праздники для себя. Из побед и поражений, из удач и неудач, из улучшений и ухудшений. Они на сцене, они играют. А мы — лишь зрители их кривляний. Наше дело — аплодировать. Помяните мое слово, масса начальства получит за счет этого праздника уродств награды и повышения в чинах.

Надежды

Слух насчет перевода директора в Москву подтвердился. Я здесь употребил слово «подтвердился» лишь в том смысле, что уже решено назначить нашего директора начальником Главного управления министерства. Но директором будет не Гробовой, а дальний родственник Сусликова, подвизавшийся в какой-то конторке города. Гробовой будет лишь первым заместителем, то есть фактически будет заправлять делами Комбината. Я вроде иду на заведование отделом. Мне и радостно, и грустно одновременно. Радостно, поскольку работа будет отнимать у меня все силы и мне некогда будет переживать свою жалкую участь. Грустно, потому что работа будет отнимать у меня все силы и мне некогда будет размышлять о своей судьбе. Радостно, поскольку у меня будет большой кабинет и личная секретарша. Грустно, поскольку придется покинуть мой кабинетик, в котором прошли лучшие годы моей жизни. Зарплата будет больше. Квартиру, может быть, дадут. Если женюсь, наверняка дадут.

Надо сейчас же сделать предложение Невесте. Хватит дурака валять! Семья, дети — это реальные ценности жизни. Почему я должен быть лишен этого?!

Но Невеста как назло куда-то исчезла. Солдат говорит, что она в доме отдыха. Но из намеков Остряка можно догадаться, что она сделала очередной аборт и «отлеживается» в больнице. Мне становится дурно от одной мысли о том, что она так нелепо растрачивает свою жизнь и что другие так жестоко обращаются с нею. Как только она появится, надо будет с ней поговорить самым решительным образом. Надо этот дурацкий образ жизни прекратить. Ведь еще несколько лет такой жизни, и она умножит ряды одиноких существ или, в лучшем случае, ряды матерей — одиночек. Хотя в этом тоже есть свой плюс: может быть, тогда она согласится выйти за меня замуж. Мне все равно, чей будет ребенок. Лишь бы она была со мной.