Живите и помните!

Все четверо были русскими. Потому что, если в ходе специальной операции заложники, не дай бог, погибнут, отвечать будут только русские. А не североамериканцы.

Группа «Акробат» состояла из специалистов по безопасности с авианосца «Императрица Елизавета», которые умели спускаться по тросам и вести бой в ограниченном пространстве, потому что в их обязанности входило спасение сбитых летчиков палубной авиации. Каждый из них был вооружен короткоствольным автоматом и вдобавок к нему – обрезом помпового ружья двенадцатого калибра, очень удобным для того, чтобы вскрывать двери. Еще они заранее подготовили несколько накладных зарядов разной мощности, и каждый взял по небольшой веревочной лестнице, пригодной для того, чтобы со второго этажа спустить заложников на первый, если возникнет такая потребность.

Два конвертоплана специального назначения, доставив пару дней назад к месту проведения операции смешанную, русско-американскую группу, вернулись на русский авианосец, где и отстаивались в ангарах, пока не пришел сигнал. Как только сигнал поступил, конвертопланы взлетели и направились к месту проведения операции, по пути дозаправившись от русского палубного воздушного заправщика прямо под носом у британцев.

Как и было оговорено, примерно за десять минут до начала операции наземная группа на мгновение включила маяк. Маяком служил… сотовый телефон заранее известного номера и оператора. Нельзя было забывать, что на сей раз они воевали против сверхдержавы, с войсками РЭБ, со спутниками, способными отследить и локализовать малейший радиовсплеск. Его даже не надо будет расшифровывать. Сигнал тревоги – и заложников быстро спускают в безопасную комнату в подвале, а сами занимают оборону по плану отражения нападения. И заодно поднимают в воздух перехватчики с ближайшей базы или даже авианосца. Шансы вытащить заложников целыми и невредимыми и уйти самим в этом случае стремительно приближаются к нулю.

Что же касается сотового телефона – мало ли кто кому звонит. А отследить, используя аппаратуру, которую когда-то использовали в Персии для установления местонахождения бомбистов – да запросто, ведь за нами тоже сверхдержава!

На экране навигатора, расположенного между креслами, вспыхнула ярко-алым точка, источник сразу отключился, но спутник засек координаты и передал их в навигационную систему североамериканского конвертоплана, которая тут же выстроила новый маршрут – с обходом всех потенциально опасных точек и с максимальной экономией топлива. Как оказалось, русская спутниковая система «Легенда» прекрасно может передавать данные и для североамериканских летательных аппаратов, нужно только установить модуль конвертации данных.

– Они левее, чем мы думали, – заметил один из летчиков. Он держал руки на штурвале больше для порядка, ни один пилот не смог бы управлять самолетом, несущимся на уровне верхушек деревьев со скоростью более четырехсот миль в час. Все это делала специальная система автопилотирования, взятая с небольшими изменениями у крылатой ракеты, она сверялась одновременно и с трехмерной математической моделью местности, с акустической системой, как у торпеды, и с радаром, непрерывно отслеживающим расстояние до земли и до ближайших объектов. Конвертоплан шел настолько рискованно, что один раз левый винт рубанул по самой верхушке канадской сосны, на мгновение сбившись с такта. Если бы там было что-то покрепче – не миновать бы беды…

– Молот-два, это Молот-один, ловите почту.

– Молот-один, это Молот-два, обмен включен.

Две винтокрылые машины шли одна за другой, как привязанные, радар и навигационная система первой не только направляла курс головной машины, но и передавала данные на вторую, чуть отстающую в режиме реального времени. Если даже кто-то сумеет взять на прицел головную машину, ориентируясь на излучение ее радара, то вторая машина, никак не проявляющая себя, получала шанс если и не отомстить, то ускользнуть из-под удара.

Местность была безлюдной, лесистой – заповедник. Низкие, поросшие сосной холмы, прогалы и полянки – сельскохозяйственные угодья начинаются чуть южнее. Только некий Джек Бриггс, парень, вооруженный винтовкой с глушителем и промышляющий незаконной охотой, вися в армейском мешке на высоте нескольких метров над землей, от внезапно налетевшего порыва сильного ветра мгновенно проснулся, настороженно прислушался к ночи. Ему показалось, что порыв ветра, раскачавший сосну и едва не сбросивший его на землю, не просто так, что он слышал вертолет, а это мог быть вертолет экологов. Но ветер утих так же быстро, как и поднялся, ни шума, ни прожекторов, пробивающих кроны деревьев и жадно шарящих по земле, – ничего этого не было.

– Две минуты, чисто.

– Две минуты, – отозвался пилот Молнии-два, – визуально чисто.

– Готовность к переходу.

– Есть.

Переход – самое сложное. Конвертоплан – это одновременно и вертолет, и самолет, все зависит от положения его мотогондол и странного вида, больше чем у самолета, но меньше чем у вертолета, несущих винтов. В синематографе – например, «Рожденные для битвы», – такие боевые конвертопланы с десантом едва ли не танец могут танцевать в воздухе, фиксируя гондолы в любом промежуточном положении. На самом деле это не так: существует всего два возможных положения мотогондол, и малейший сбой, нарушение синхронности перехода, внезапное падение мощности на одном из двигателей, может повлечь за собой трагедию.

Конвертопланы уходят вверх – минимальная высота для перехода двести футов от поверхности. В подвесках своего часа ждут две ракеты Hellfire и связка из четырех ракет – воздушный вариант AIM-92 Stinger.

– Молот-один, я Молот-два, наблюдаю отметку, повторяю: есть отметка для прицеливания. Отметку вижу отчетливо по фронту от нас.

– Молот-два, я Молот-один, принято. Кобра, ответьте группе Молот.

– Молот, это Кобра, на приеме. Принимаем четко и громко.

– Кобра, идентификация, пожалуйста.

– Кобра, это Молот, идентификация – восхождение [38] , повторяю – восхождение.

– Молот-два, я Молот-один, отклоняюсь к востоку, выхожу на позицию. Выходите в зону ожидания, докладывайте по готовности.

– Молот-два – принял!

В кромешной тьме конвертопланы выполняли странный, отработанный танец.

– Кобра, это Молот-один, вышли на цель! Готовы открыть огонь! Прошу пометить цель, прием!

– Молот-один, это Кобра, цель отмечена, прием.

38

Перекликается с японским «восхождение на гору Ниигата» – это кодовый сигнал к атаке Перл-Харбора.

– Кобра, это Одиночный, движение в секторе. Кажется, один из танго что-то понял, смотрит наверх.

– Одиночный, сними его, живо.

– Принято.

Второй пилот вывел на свой дисплей данные с ракетного комплекса, один за другим на экране загорелись несколько зеленых транспарантов. Они выглядели как цепочка и загорались один за другим – как только вся цепочка активна, можно открывать огонь.

– Все системы стабильны, вооружение готово. Огонь в опасной близости от дружественных сил. Есть цель, подсветка цели с внешнего источника, цель идентифицирована.

– Платформа стабильна. Цель уничтожить.

Правый борт конвертоплана осветило вспышкой, ракета сорвалась с крепления и пошла к цели. Это была специальная модификация ракеты с малошумным и почти беспламенным двигателем – для уничтожения бронетехники и иных особо важных объектов сильно прикрытых ПВО.

– Кобра, ракета пошла, время над целью три секунды!

Противотанковая ракета, в три секунды преодолев расстояние до забора, вспыхнула ярким костром посреди ночной мглы.

– Кобра, это Молот. Подтвердите попадание!