Живодерня

 Им навстречу попадалась низкая растительность, и только. Все остальное занимал один лишь снег, огромное количество снега на много километров вокруг. Признаков присутствия человека не наблюдалось, рядовой вообще сомневался в том, а могут ли здесь быть люди. Но майор уверенно шел впереди, по крайней мере, так казалось рядовому, сильными движениями разрывая снег и протаптывая тропу. И рядовой, выбиваясь из сил, шел навстречу спасению. Только бы их пропажу уже обнаружили и послали за ними спасателей, тогда, быть может, уже вечером они будут в тепле с горячей едой. При мысли о еде рядовой облизнулся, есть хотелось с каждым часом все сильней.

 Майор шел, борясь с холодом, глубоким снегом и жуткой головной болью. Перед ним лежал его главный враг на данный момент – тундра. И нужно было идти, идти, во что бы то ни стало, чтобы сломить его. Позади плелся рядовой. Майор редко оглядывался, но видел, что парень припадает на ногу.

 Глупо. Глупо во время обычного перелета попасть в вертолетную катастрофу. Глупо тащиться через заснеженную тундру, таща за собой сопливого пацана. Но майору иного не оставалось.

 Снег скрипел под ногами, шаг за шагом, и все это превращалось в какую-то невообразимую какофонию, от которой еще сильнее болела голова. Майор уже свыкся с этой болью, но скоро начали появляться галлюцинации.

 Они пришли внезапно, словно призраки, выплывшие из этой нескончаемой снежной пелены. Сначала майору казалось, что это просто тени, скользящие где-то на грани взгляда, словно миражи в пустыне, но потом они стали проявляться отчетливее, майор даже смог разглядывать силуэты. Они не были похожи на людей, но майор подсознательно чувствовал, что это враги.

 В середине дня они решили устроить привал. Майор откопал из-под снега несколько мерзлых корней и принялся грызть их, один он протянул рядовому. Корни были холодными, крепкими и не очень приятными на вкус. Но это была еда. Они впивались в них зубами и старались рвать на жесткие волокна. Майор ел и не такое.

 Вскоре солнце начало клониться к горизонту. Нужно было идти искать место для ночлега. Майор встал молча, за ним последовал рядовой. Они шли, скрипя снегом, изредка прислушиваясь: не раздастся ли шум ищущего их вертолета. Но небо было спокойно. Ни звука. Только майор и рядовой в заснеженном аду.

 С темнотой усилилась головная боль. Майор понял, что дальше идти он не сможет. Он отыскал ямину, закрытую от ветра чахлыми деревцами, и сел на снег прямо в ней. Рядовой упал рядом.

 - Надо собрать дров, - сухо процедил майор.

 Рядовой понял это как приказ. Он засуетился, вылез из ямы и минут пять блуждал где-то в окрестностях. Вскоре он возвратился с охапкой хвороста.

 - Сырые, - тупо отреагировал на это майор.

 Рядовой вновь ушел. Майор полулежал, глядя на небо. В голове стреляло, в глазах сверкали искры. Он прислушивался.

 Внезапно ему послышался шорох. Враг. Враги были кругом. Майор уже видел их, крадущимися следом, норовящими убить во сне. Он достал нож и встал в боевую стойку. Нет, просто так его не взять.

 Со склона скатился рядовой. В руках у него снова была охапка хвороста, вдвое больше первой. Он испуганно смотрел на майора. Майор опустил нож.

 Некоторые дрова оказались сухими. Они развели костер. Майор снова выкопал давешние корни и пожарил их в костре, теплыми они были вкуснее. После еды майор объявил отбой. Нужно было экономить силы.

 Они улеглись в снегу, поближе друг к другу, чтобы не замерзнуть. Рядовой заснул сразу же.

 Рядовому Литвинову снилась родная деревня на орловщине. Мамкин борщ, теплая печь, вечное кряхтение отца, руки которого всегда пахли солярой и маслом. Отец был трактористом. Еще ему снились пшеничные поля, назревшие тяжелым колосом, как он мчался на велосипеде, и ветер задувал ему в волосы, вспомнил сельский клуб, танцы, синеглазую Наташку, с которой однажды на сеновале он узнал, что такое взрослая любовь...

 Майор думал о другом. Темные призраки его прошлого медленно ползли к нему. Его враги. Сейчас он уже чувствовал их. Это они сбили его вертолет. Как и тогда, в горах, когда они положили всю его роту шквальным минометным огнем. Он видел оторванные головы, искалеченные руки и ноги, он помнил сизых змей пузырящихся кишок, которые пытался зажать в животе прапорщик Иванов. Он помнил горящий БТР и водителя с лопающейся от жара кожей, из трещин которой брызгала кровь.

 Да, теперь он точно знал - враги рядом. Враги повсюду. Вертолет не просто так упал, его сбили. Майор выхватил нож и вскочил на ноги. В снегу спал рядовой. Майор выбрался из ямы и принялся осматриваться. Так и есть. В темноте он заметил несколько силуэтов. Солдаты, не гражданские. В полной амуниции. Майор принялся обходить ямину. Он хорошо видел их. Их горящие ненавистью глаза, искореженные яростью лица.

 Майор принялся кидаться в темноту, стараясь сбить с ног, подмять, вспороть горло. Безрезультатно. Тени хохотали над ним и исчезали. Он бился словно в магическом трансе. Он воевал с тундрой, с ночью, со всеми своими страхами. Но вскоре он обессилел.

 Он скатился на дно ямины, в которой они нашли приют, бесслезно рыдая. Он был беспомощен. Он был в их руках. В руках своих врагов. От шума его падения проснулся рядовой. Он поднял заспанные, по-детски невинные глаза и увидел майора. Майор улыбался.

 Майор уже знал, что он сделает. Рядовой было дернулся, но стальные руки майора вжали его в снег. Слабак. Майор одним движением рассек ему горло. Кровь брызнула мощным напором, забрызгав лицо, майор принялся жадно ее пить, пачкая свой бушлат и бушлат рядового. О, это была самая вкусная кровь на свете. Майор пил долго.

 Потом он раздел рядового и принялся разделывать его. Внутренности кинул в снег, осторожно срезал мясо с костей, получилось мало, но и это сойдет. Майор добавил дров в костер. Потом порыскал в окрестностях и накопал тундровых трав. Вернувшись, он наполнил котелок снегом и поставил на огонь. Сейчас не мешало бы покурить, но сигарет не было. К черту их. Майор улыбнулся.

 Когда снег растаял, и вода закипела, майор кинул в котелок мясо с костями и травы. Он смотрел на небо. Оно было черным и звездным. Очень красивое небо. Боль в голове вроде как улеглась.

 Вскоре суп сварился. Майор зачерпнул горячего варева и облизнулся. Не хватало только соли. Ерунда.

 Где-то вдалеке он услышал неотчетливый, но знакомый ему звук. Это был шум вертолета.

Симулякр

 Зазвенел будильник. Андрей открыл глаза. В окно сквозь мутное стекло и выцветший тюль били лучи сентябрьского солнца. Он нажал кнопку и выключил будильник, стрелки на циферблате показывали без четверти девять.

 Андрей встал и потянулся. В голове после сна было пусто, но где-то на задворках сознания отчетливо билось: симулякр. Симулякр. Что это такое Андрей не знал. Но слово навязчиво крутилось в мозгу. Возможно, ему приснилось что-то связанное с ним.

 Андрей решил не размышлять над этим и пошел умываться. Он почистил зубы и побрился. Матери не было, она уже ушла на работу. На кухне лежала записка от нее. Мать напоминала ему, чтобы он не забыл сходить на биржу труда.

 Андрей открыл холодильник и оценил его содержимое. Не густо. Поразмышляв, он решил сделать глазунью. Зажег газ и поставил на него сковородку. Покрутил ручку радио. По радио передавали арию из «Бориса Годунова», Андрей послушал с минуту и выключил.