Живое проклятье

А вот мужчине с аритмией я уделить достаточно внимания не успел. Меня до сих пор преследуют кошмары о том дне. На меня, только-только покинувшего стены университета, рухнули сразу три жизни.

Но спасти я смог только две. Антиаритмиков для третьего больного оказалось недостаточно. А когда нужно было организовать дефибрилляцию… Я был занят другими пациентами.

Мой наставник — опытный кардиолог — много раз объяснял мне, что я в этом не виноват. К сожалению, в некоторых больницах из-за недостатка кадров иногда приходится сталкиваться и с такими ситуациями.

Именно эта история почему-то вспомнилась мне, когда таинственный женский голос произнёс: «Спасти всех или умрёшь».

Не стоило даже уточнять. После того случая я больше не потерял ни одного пациента, кроме тех, кто был обречён изначально. Вплоть до момента, как я получил должность главного врача клиники, я разрывался на сто частей, старался изо всех сил, звал коллег на помощь, но всегда находил способ сохранить жизнь всем своим больным.

А значит, чёрт меня раздери, я сделаю это и сейчас. И дело далеко не в том, что магический голос женщины сообщил мне, что меня постигнет смерть, если я не справлюсь.

Нет. Просто спасение всех нуждающихся уже давно стало моим кредо. Моей обязанностью. Когда-то я уже дал свою собственную клятву врача. Ещё задолго до попадания в этот мир.

А уж соблюсти клятву лекаря… Да запросто!

Из трёх пациентов я выбрал лишь одного человека, который остро нуждался в помощи. Аристократы и прочие важные господа осудили бы меня тысячу раз. Ведь судью я отложил напоследок и бросился в первую очередь спасать простых крестьян.

А что? Разве есть разница? Доярки и пахари — не люди?! Пусть лучше уж подохнет тот, кто считает иначе. А я займусь своей работой.

Марфа — шестидесятилетняя женщина чувствовала себя гораздо хуже остальных. На ней не было ни единого ожога. Проблема была в другом. Она наглоталась дыма. Другими словами, надышалась угарным газом, отравилась им, а купировать это состояние нужно как можно скорее. Ведь именно оно может привести к смерти куда быстрее, чем любые ожоги.

Когда оксиды углерода попадают в лёгкие, происходит крайне неприятные вещи. Да, обыкновенный углекислый газ всегда содержится в воздухе. Более того, он необходим для человека, поскольку это вещество заставляет продолговатый мозг человека усиливать деятельность лёгких — стимулировать дыхание. Но в больших дозах он опасен. А «монооксид углерода» и вовсе токсичен.

Попав через лёгкие в кровоток, они связываются с гемоглобином. А гемоглобин — это «такси» для кислорода, который нужен абсолютно всем органам, особенно — головному мозгу.

В первую очередь я направил свою магию не на лёгкие Марфы. Но на её мышечную систему. Ведь изменения газового состава крови может вызвать судороги. А любой нездоровый спазм мышц помешает дыхательной системе и это ещё сильнее усугубит состояние больной.

— Спокойно, почти всё готово. Сейчас вытащу тебя… — бурчал я себе под нос.

По какой-то причине мне было значительно проще, когда я общался с собой таким образом. Видимо, я столь незамысловатым способом симулировал работу целой врачебной бригады.

Следом за нормализацией тонуса мышцы последовали уже привычные мне методики.

Улучшить кровообращение мозга!

Расширить бронхи и нормализовать поток кислорода из альвеол в капилляры!

Всё!

Этого достаточно. Без аппарата искусственной вентиляции лёгких или хотя бы самого банального баллона с кислородом, больше я ничего сделать не смогу.

Но эта аппаратура мне пока и не требуется. Ведь Марфа уже дышит. Я вернул ей способность дышать. Кажется, даже в сознание женщина пришла, несмотря на тяжесть состояния.

— Сынок… — прошептала она.

— Тише, — ответил я. — Не двигайтесь, дышите спокойно. Следите за вдохом и выдохом. Скоро станет лучше. Лекари уже везут вас в госпиталь.

Старушка попыталась сказать ещё что-то, но я был вынужден перебить её ещё более грубо, чтобы она сама же себе не навредила. В таком состоянии любые разговоры могут испортить состояние пациентки. Ей нельзя расходовать драгоценный кислород, который я так старательно пытался вогнать в её лёгкие.

— Мечников, что там у вас? — услышал я крик Александра Щеблетова. — Мы уже скоро подъедем к Хопёрску. Надеюсь, никто умереть не успел? Сразу скажу — если что, я — обычный наёмный извозчик.

Только сейчас, взглянув в небольшое окошко, я заметил, что Щеблетов вновь нацепил на себя эту дурацкую накладную бороду. До чего же он боится, что кто-то его узнает. Только мне кажется, что вся эта конспирация совсем не нужна. В Хопёрске живут в основном крестьяне. Никто и малейшего понятия не имеет, какую должность занимает Александр.

А телефонов, фотографий, интернета и прочих прелестей двадцать первого века, в этом мире пока что нет. Раскрыть его личность не сможет никто.

Но я, выкинув из головы мысли о Щеблетове, перешёл ко второму пациенту. Супруг Марфы — Аким — чувствовал себя чуть легче, чем старушка. Однако раны его напрягали меня не на шутку. Верхняя половина тела Акима была покрыта лёгкими ожогами. Но чем ниже я опускал свой взгляд, тем более тяжёлые повреждения представали передо мной.

Похоже, когда судья Устинов воспламенился, огонь с его левой руки перелетел на дом, а затем уже опалил ноги крестьянину Акиму. Нижние конечности старика пострадали больше всего.

Выше пояса встречались ожоги только первой и второй степени. То есть, сверху пострадал только эпидермис — верхний слой кожи. Да, это больно, неприятно — но, не смертельно. Скоро появятся пузыри, потом кожа сама себя восстановит.

А вот на голенях старика всё было иначе. Судя по всему, поверхностный слой кожи сгорел моментально, и пламя тут же устремилось к глубоким слоям. Оно повредило дерму — тут без сомнений. А без неё кожа сама себя заживить уже точно не сможет. На месте этих ожогов появятся безобразные рубцы, которые могут помешать дальнейшему движению ног.

Если, конечно, Аким выживет…

Ведь всё это — мелочи, в сравнении с тем, что случилось со стопами старика.

Там произошёл не просто некроз, а настоящие обугливание. Кожи совсем не осталось, а все глубокие ткани подверглись глубочайшему термическому повреждению. Мышцы, связки, сухожилия, кости — всё опалилось!

И вот здесь-то мне и предстоит настоящая работа, на которую придётся потратить большую часть вновь полученной магии.

Если ничего не изменить — Аким попросту лишится стоп. Ходить он уже не сможет, а это — самый лучший исход во времена девятнадцатого века. Не будь тут способных лекарей — и он умрёт. К ранам присоединится инфекция. Проникнет в кости, в сосуды, а затем быстро распространится по всему организму.