Живое

– Я расслабиться хочу,- бубнил из темноты Клест.- Тля, мне мало в конторе набивать базу, а дома слушать визги жены, что у ее сестры новая блузка, а она до сих пор ходит в старой. А здесь - можно все!

– Так не бывает,- сказал Олег. Рука наткнулась на полицейскую дубинку, но бить Клеста уже расхотелось.

– Здесь - бывает. Ты когда в плоскость входил, предупреждение читал? Старше восемнадцати и кого шокируют сцены насилия - не входить. Осуществляешь любые, скаут, любые свои фантазии! Здесь нет закона! Понял, да?

– И потому ты уродуешь все, до чего дотягиваешься... Убиваешь, насилуешь...

– А это мое дело! Любые фантазии, понял да? Вообще-то, скаут, мужик бы меня понял. А ты по-моему не мужик...

– Что?- обалдел Олег.- А кто же?

– Девка? Нет наверное...- раздумчиво сказал Клест.- Тля, скорее всего тебе лет 13! Угадал, а?

В темноте Олегу почудилось движение. Его передернуло, когда он понял: Клест шевельнулся по-свойски пихнуть в бок.

– Мамка не заругает, что за девушек в парке заступаешься? А, скаут?

Олег сцепил пальцы на рукоятке дубинки.

– Шел бы ты отсюда в "Робин Гуд Плэйн", скаут. Знаешь где вход? Я покажу, если не знаешь. Тля, сражался бы с шерифом Ноттингема, с самозванным Джоном... Чего ты ко мне-то пристал, а?

– Ненавижу, когда убивают живое...- неожиданно для себя выдохнул Олег.

– Чего-чего?

Олег промолчал.

– Живое? Где живое? Тля, вот это все вокруг живое? Ты фантастики перечитал, скаут! Это все здесь наворочано, чтобы я,.. я - понял, да? смог ломать в свое удовольствие.

– Нет,- сказал Олег,- это все создано, чтобы просто жить. А ты больной, самоутверждаешься, когда ломаешь. Я думаю, потому, что ломать просто: бери при входе тело Шварценеггера и круши. Ломать - просто, а создавать ты неспособен.

Кулак врезался Олегу в лицо, бросил на землю. Как и прежде было не больно, только перед глазами стало совсем черно.

– Сволочи,- кричал невидимый Клест, топча Олега.- Хорошие, совестливые, соль земли, да? На, получай! Вот тебе, соль земли...

Стал ухудшаться звук. Олег уронил пальцы на клавиши. Должен быть удар ногой. Бесполезно, тело не слушалось.

– Загнали как волков, обложили красными флажками!- ревел Клест.- Это нельзя, то безнравственно! Слов красивых придумали про "ломать", "создавать"! Уже в мечты пролезли со своими правилами! У-у, ненавижу! Тля, как жить, уже в мечтах нет свободы?!

Олег почти совсем оглох, едва слышал выкрики Клеста.

– Любуешься собой, скаут, красуешься! А дома небось не спасаешь... девиц в темных аллеях! Трусишь! Дома-то все понастоящему! Могут головке сделать бо-бо! И на собраниях своих скаутских... не спешишь высунуться! Пинаешь, кого все пинают! А здесь - хороший?! Убью, убью гада!

Потом Олег умер.

"Ваше тело скончалось от многочисленных переломов и кровоизлияний",сообщил бот женским голосом. Вы находились в "Dream plain" один час 38 минут. Пожелаете выбрать новое тело?"

– Да,- сказал Олег и ткнул в первый попавшийся базовый контур. Вышел на улицу из кабинки воплощения. Снял трубку, набрал номер.

– Полиция? Двое патрульных убиты в Джобс-парке. Идти вглубь по первой аллее со стороны Миллениум-стрит. Если поторопитесь, еще успеете застать убийцу.

– Пожалуйста, сэр, назовитесь.

Олег повесил трубку и прервал сеанс "Dream plain". Снял очкимонитор, подошел к высокому, в полстены, окну. За стеклом наливался чернотой октябрьский вечер. Окаймляя площадь, покачивались гирлянды сине-зеленых светляков.

Здешний мир тоже был живым. Был старше и потому более живым, чем тот, новый, рожденный в умах плэйн-дизайнеров, разбросанный по серверам Сети.

– Эй, Олег Михайлович!

Олег вздрогнул, обернулся. Иван Мирошник из вневедомственной охраны, просунул в приоткрытую дверь широкое, как блин, лицо.

– Заканчивать бум? Домой идти бум?

– Бум,- согласился Олег.

Он, вдруг заторопившись - без пяти минут семь!
– выключил компьютер, запер дверь и пробежал по коридору, к лестнице. За спиной педант Мирошник пробовал двери на закрытость. Олег спустился по ступеням и успел-таки купить мороженное в институском магазинчике. "Снегирь" - любимый сорт Ленхен. Почему-то такого, нигде больше не продавали. Надежно упаковав покупку в два целлофановых пакета, прошел к выходу.

На улице в лицо дохнуло холодом. Олег поежился поднял ворот куртки и рысцой обогнул здание института на треть еще в желтых глазах-окнах. Дальше путь лежал через крохотную площадку, известную в народе как "комариная плешь", потом дворами. Десять минут пешком и дома. Десять минут это хорошо: можно кое-что спокойно додумать.

"Ненавижу, когда убивают живое". Конечно, это не вся правда, даже не полправды. Если живым считать лишь то, что бегает-плаваетлетает. Чувствует. Ну а если какой-нибудь вандал даже не животное убьет, сожжет рисунок? Скамейку - тоже ведь чей-то труд!
– и в щепы? Или всего лишь начнет дробить камни - обычную булыгу станет толочь в пыль. Не для того, чтобы создать что-нибудь из пыли - просто ненавидя, желая разрушить. Разве не умирает постепенно мир со смертью каждой своей частицы?

– Эй, ты куда?- поинтересовались из темноты.

Олег ошеломленно остановился, только теперь заметив впереди черную фигуру. Кажется, дальше стояли еще несколько и одна лежала - от узкого серпика луны слишком мало света, чтобы разобрать.

– Кто там, Кекс?

– Прохожий.

– Ну так пусть проходит, если прохожий.

– Слышал, что сказано, прохожий?- спросил ближний силуэт.- Давай, иди. Вот сюда, в переулок.

– Помогите,- тихо попросили из темноты.

– Тс-с-с, милая,- одна из плохо различимых фигур зашевелилась,- мы же с тобой обо всем договорились.

– Давай, иди,- повторил силуэт.- Ноги отнялись?

Олег свернул в переулок, сделал полсотни шагов. Сердце колотилось где-то у горла. Драться он не умел. Это в Плоскостях "удар левой" и "коленом в пах" всего лишь комбинации нажатых клавиш.

Милиция... Нужен телефон... Олег заозирался. Место было малознакомым, но наверняка переулок вливается в проспект. И до тамошнего автомата добираться минут пять, да еще пока приедут... За это время...

– Трус, трус,- стучало кровью в висках.