Живой проект. Том 2

– Против.

Михаил сжал губы и отвернулся, доставая из кармана пустую руку. Встав лицом к окну, он смотрел в вечерние сумерки, опускающиеся на особняк: голые деревья, фонарные столбики и дорожки, его машины и лавочка погружались в серость, словно под воду. Он тоже вспомнил свой последний разговор с тренером по плаванию. Прошло столько же лет, сколько было ему тогда. Он – это «LPI», но корпорация не ассоциируется с его именем так, как ассоциировалась с именем ее создателя. Он стал ей, но она не стала им. Более того, самая важная для него часть – «Живой проект» – разваливается на глазах. Закон о наделении клонов человеческими и гражданскими правами способен подвести под ней черту.

– Они могут посадить тебя за работорговлю и использование рабского труда, – проговорила Лариса Сергеевна еле слышно, будто прочитав мысли сына.

– За этим следует конфискация имущества? – с неожиданным спокойствием спросил Михаил.

– Да, всего имущества, накопленного и приобретенного в результате преступной деятельности.

– То есть по сути всего, чем я владею… последний месяц, – Михаил засмеялся, оборачиваясь. – А потом, если они сделают это, а они сделают и никакая логика, никакая правда, ничто им не помешает упрятать меня за решетку… так вот, если они это сделают уже после того, как тебя не станет, если я буду владеть всем состоянием Королевых, то они получат все. Они не подавятся, отнимая даже то, что заработано LPC и Foodstuff Synthesizing.

– Я не передумаю, Миша. Но тебе нужно обезопасить себя.

– Как?! – Михаил в отчаянии достал пачку и вставил сигарету в губы. – Как, мама?! В стране, где законы существуют для того, чтобы было за что сажать! Как я могу себя обезопасить?! Ты спроси Пэттинсона, возможно ли, чтобы в его стране меня посадили по закону, который не действовал на момент совершения преступления?

– Миша, тогда ты уже повзрослеешь?! И там бы издали закон на день, а дешевле: просто пристрелили.

– Это точно…

– Отдай им «Живой проект»!

– Отдай? – ощерился Михаил.

– Миша, ради бога…

– Только через мой труп.

– Ты им станешь, если они не получат, чего хотят. Они либо убьют тебя, либо посадят. Позволь им назначить своего человека на должность директора «Живого проекта», неужели тебе мало кресла президента?

– Боже, с кем я говорю об этом? Мама, чьи слова ты произносишь, кто их хозяин?

– Твоя встреча с президентом… – Лариса Сергеевна запнулась. Михаил обернулся от окна, вынимая изо рта незажженную сигарету.

– Мам, если речь идет о моей жизни и свободе, а именно об этом она и идет… и если для тебя мои жизнь и свобода представляют хоть какую-то ценность, прошу тебя, хватит этих шпионских игр. Расскажи мне все как есть, все, что ты знаешь.

– Я не могу, Миша! Ты же понимаешь!

– Нет, я не понимаю. Объясни мне!

– Все слишком сложно. Слишком много вокруг людей и корысти. У каждого свои интересы, одному то, другому это, третьему… эти уступки, операции, поставки без договоров… Ты хорошо умеешь делать вид, что не замечаешь всего этого, а я при этом оказываюсь по уши в…

Михаил недобро засмеялся.

– Мама, все на самом деле очень просто! «Эти люди и их корысти» – назови мне их имена для начала, их интересы и то, что они получали и получают у меня за спиной. Без нелимитированной власти Крышаева в компании тебе стало сложнее удовлетворять их потребности? Я не могу понять, на чьей ты стороне. Через месяц я останусь нищим голодранцем и не уверен, что у меня останется хотя бы дом. Я знаю, за что заплатил эту цену: я дал большую взятку ради возможности спокойно работать на территории Америки, по крайней мере, на той, что от нее осталось. Я могу это произнести вслух, мама. Я знаю, почему ты не помогла мне и даже могу попытаться понять, почему ты прикрыла Крышаева. Возможно, здесь замешано больше, чем я способен увидеть и я даже попытаюсь поверить, что сделанное было мне во благо. Хрен с вами! Но это просто, мама! Люди, их корысть, деньги и договоренности – это просто! Не надо пытаться найти мораль там, где ее нет, и тогда не будет ощущения, что ты по уши в чем-то менее аппетитном, чем твое состояние.

– Барис… это была уловка. Если бы ты согласился, тебя подвесили бы по куче статей и сделали бы шелковым.

Михаил почувствовал знакомую боль в груди и, сдвинув прозрачный белый тюль, присел на подоконник.

– Они не предполагали, что ты станешь рисковать одной из своих станций. А когда ты предложил построить станцию взамен разрушенной, они…

– Вика уже отследила его. Но когда об этом узнала ты?

– Когда тебя задержали.

– От кого?

– Я не могу сказать.

– Что дальше?

– Дальше этот закон и работорговля. Ты не из их банды. Они разменяют тебя на раз-два. Если мне не удастся повлиять на тебя.

Устало потерев лоб, Михаил покачал головой:

– Не удастся.

– Миша, это всего лишь… фабрика по выращиванию клонов. Она останется частью холдинга, ты будешь иметь слово и дивиденды. Стране необходимо управлять этой фабрикой без тебя.

– Я понимаю, – Михаил отнял руку от лица. – Я слишком хорошо понимаю, для каких целей. Они у всех одинаковые, – он неожиданно засмеялся. – И ни для кого не являются секретом. Ты действительно хочешь превратить живой проект в фабрику по штамповке живых оловянных солдатиков?

– Я хочу увидеть внуков! – ответила женщина. – Хочу оставить им состояние, которое в моих силах им оставить. И потом… ты сам уже сделал из Арктики-1 фабрику по штамповке солдатиков.

Поднявшись, Михаил попросил прощения у матери и, накинув пальто, вышел из дома. Закуривая, он думал о пяти годах своего президентства и пятидесяти годах работы и творчества своего отца. Родилась бы Лаборатория Королева; стал бы возможен ее рост в холдинг, а его в свою очередь – в поставщика клонов по всему миру; в десятки клиник, специализирующихся на трансплантологии, складов с сотами для хранения органов и тканей; фабрик по «синтезированию пищевых продуктов», на практике представлявшими собой животные ткани, выращиваемые для употребления в пищу? «Мясо без кармической грязи» – вспомнил Михаил один из слоганов на электронном буклете, когда спускался на днях на этаж, где сидят рекламщики и маркетологи – стало бы это возможно, не окажись рядом с Юрием Королевым смышленой и начисто лишенной честолюбия, но не амбиций – Ларочки?

Она никогда и нигде не работала и всячески открещивалась от различных официальных и неофициальных организаций, но при этом более осведомленного человека нужно было поискать. Ее знакомства ограничивались институтскими друзьями, которые очень скоро стали «друзьями и соратниками» ее мужа и иначе уже и не представлялись. Даже о том, что Крышаев и прошлый президент "Руси" – мамины однокашники, Михаил узнал совсем недавно и совершенно случайно, копаясь в собранном Григорием по его просьбе досье крестного.

Гений ли творит, талант ли созидает? А если да, то какой именно гений, и какой именно талант? Обратив внимание на открывающиеся ворота, Михаил с удивлением остановил на них взгляд.

– Легок на помине, – поморщился президент, давя сигарету.

Крестный ездил на неизменно дорогих, неизменно последних моделях всегда разных автомобильных концернов. Его верность чему-либо никогда не вызывала вопросов: он не обладал этим качеством. Михаилу нравилась в крестном лишь одна черта: Николай Крышаев всегда знал цену вещам и был готов раскошелиться, только если был абсолютно уверен в справедливости этой цены.

Конец ознакомительного фрагмента.