Живые книги

«Pas du tout. Je connais bien ce tunnel, nous l'avons long'e m^eme avec les enfants» [12] , — ответила незнакомка, и я устыдился моих опасений, но был удивлен, как такая хрупкая женщина могла бродить таким заброшенным тоннелем, а тем более вместе с доверенными ей детьми банкира?

Я сделал несколько шагов вперед и заметил в глубине прохода свет. Закрепленные метрах в двадцати друг от друга, на стенах горели факелы, пахло уже не прелой листвой, а теплом огня, стены были земляные, глинистые, но довольно высокие и сухие. Полина двигалась вперед в свете факелов и казалась похожей на мираж. Мне захотелось коснуться ее, чтобы убедиться, что она реальна. Но вместо этого я больно ущипнул себя за руку — ничего не изменилось. Через мгновение меня накрыло волной непреодолимого желания, словно кровь закипела во мне и застучала в ушах. Я догнал ее, обхватил руками за талию, повернул к себе и… поцеловал ее в губы. Я сделал бы это, даже если бы это стоило мне жизни. Это было сильнее меня.

12

Отнюдь. Я знаю этот тоннель, мы по нему ходили даже с детьми (фр.).

— И?… — не удержался Виктор, а Амалия промолчала, только смотрела на рассказчика широко открытыми глазами.

— Она не дала мне пощечину, не вырывалась и ничего не сказала. Она ответила на поцелуй… Шляпа слетела с моей головы, а ее прическа растрепалась, но нам это вовсе не мешало…

Юрий закрыл глаза, будто снова погрузившись в воспоминание об этом невероятном приключении. Теперь не выдержала Амалия:

— Боюсь даже спрашивать, что было дальше.

Мужчина молчал, все так же сидя с закрытыми глазами. И Читательнице даже на миг показалось, что таким образом он запечатал предательские слезы, чтобы случайно не просочились перед чужими людьми. Затем он вздохнул и продолжил:

— Какая-то чужая рука грубо тряхнула меня за плечо, и незнакомый голос спросил, не собираюсь ли я ездить по кругу, ведь уже конечная…

— Так это вам приснилось?! — с облегчением вырвалось у Виктора.

Юрий помолчал, потом нерешительно проговорил:

— Не думаю.

— Но как же? Разве это возможно? — удивилась Амалия и немного насторожилась: нет ли, случайно, у этого господина проблем с головой?

— А вы ненароком в ту пятницу ничего не праздновали на работе? — сдержал улыбку реалиста Виктор.

— Во-первых, я не пью, — даже обиделся такому предположению Юрий, — а во-вторых… я должен рассказать вам продолжение. Хотя вы, конечно, можете держать меня за сумасшедшего. Но если бы это случилось в каком-то другом городе… Однако мистика Киева замечена не мною первым. Да вы и сами, наверное, в курсе, откуда родом булгаковская Маргарита, точнее, ее задумка…

— Неужели вы хотите сказать, что история имела продолжение? — не унимался Виктор.

— Да.

— О! — удивилась Амалия, сложила руки на столе, как прилежная ученица, и приготовилась слушать.

— Я пришел тогда домой сам не свой. Ведь слишком все было явным, чтобы оказаться просто сном! На следующий день была суббота, я планировал провести ее дома, почитать, посмотреть телевизор, никуда не ехать. Но… дома мне не сиделось, я торопливо съел бутерброд с колбасой, запил чаем и даже не почувствовал вкуса. Меня тянуло из дому, и я снова оказался на конечной.

Проезжая мимо Днепровских круч, я внимательно присматривался к кустам и деревьям, покрывавшим их, и к ярким, дрожащим под ветром молодым листьям. События вчерашнего вечера снова прокрутились перед моими глазами, как в кино… И сердце защемило, словно от потери того, чего я не имел. Вскоре я снова оказался на Подоле и пошел гулять по нему неспешно, не так, как обычно шагаю в рабочие дни. Не имея четкого плана прогулки, я свернул в музей одной улицы, мимо которого как раз проходил. Вы не были там? Рекомендую! О, как он интересен! В нем собрано много старинных вещей, предметов быта, документов… Я уже там бывал раньше и зашел не ради информации, а что-то меня завело туда в поисках… эмоциональных впечатлений, скажем так. И хотелось быть подальше от туристов и экскурсоводов, побыть наедине… Я направился в один пустой зал и застыл в дверях…

В дальнем углу я увидел за фортепиано до боли знакомый силуэт… Темное платье с кружевной накидкой, аккуратно собранные на затылке волосы, белые кружевные манжеты, тонкие пальцы на клавишах инструмента…

Сердце заколотилось у меня в груди, пот выступил на лбу — я не знал, что делать. Броситься ли к ней, рассказать, что только и думаю теперь день и ночь о своей Полине, или не двигаться, чтобы это видение не исчезло, как вчера?

— Иии? — впилась в него глазами Амалия.

— Дородная дама-экскурсовод коснулась сзади моего плеча и попросила пропустить в дверь группу школьников. Что я и сделал. Она выстроила детей слева, а я перестал дышать, ожидая, что Полина сейчас как-то отреагирует на приход гостей, но она не двигалась. Дама рассказывала о богатых горожанах старинного Киева, показывала предметы их быта за стеклами витрин, а у меня мелькнула мысль, что, возможно, моя прелестная незнакомка здесь работает! И именно поэтому по понедельникам не ездит маршруткой — выходной. И рабочий день у нее начинается позже, чем мой… А о банкире с детьми она просто пошутила… Ее образ был настолько органичен стенам этого заведения, казалось, она и сама была из другого века. И вдруг до моего сознания долетели слова экскурсовода: «Вот манекен, изображающий женщину в одежде того времени. Это, дети, не богатая женщина, скорее всего, гувернантка, но имеет образование, умеет играть на фортепиано, наверное, знает французский. А может, и вообще француженка… Вы же знаете, что раньше богатые люди выписывали из-за границы воспитателей своим детям, чтобы те, общаясь, изучали языки…»

Я похолодел и воскликнул: «Как манекен?!» Я бросился от дверей вперед, дети засмеялись, но мне было все равно. Однако я не смог приблизиться к ней и мешком осел на стул неподалеку. Экскурсовод даже заволновалась, не плохо ли мне, а затем повела группу школьников дальше.

Я сидел и смотрел на мою Полину сзади. Боялся подойти и заглянуть в лицо. Сердце угомонилось и стучало так редко и тихо, будто его и не было вовсе. Из соседнего зала доносились детские голоса, а я рассматривал даму за фортепиано с головы до ног, словно касался ее руками. Вдруг…

— Что еще? — заволновался Виктор.

— Вдруг я увидел, что одна нога пианистки стоит, вытянутая вперед, на педали под инструментом, а вторая немного выглядывает из-под круглого стула и длинной юбки. Вы не поверите, но… На тонкой подошве черных туфель со шнуровкой и на каблучке четко была видна полоска засохшей рыжей глины… Точно такую же я отчистил в то утро со своих ботинок…

Расплачиваясь за столиком с Аней, Виктор попросил вызвать для него такси до Крещатика на четырнадцать тридцать — у него еще были какие-то дела.

Затем, уже возле бара, в его руках снова откуда-то возникла небольшая металлическая трубка, мгновенно превратилась в длинную палочку, кончиком которой он коснулся края первой ступени. Амалия, стоявшая рядом, не решилась поддержать его на лестнице, а только робко оглянулась на девушек за барной стойкой. Те синхронно улыбнулись, а Вера уверенно махнула рукой вслед Виктору, и этот жест, видимо, должен был означать, что этот мужчина и сам неплохо справляется.

Амалия пожала плечами и пошла вслед за слепым, осознавая нелогичность ситуации, особенно когда Виктор спустился по ступенькам ко входной двери, открыл ее и отступил в сторону, пропуская даму.