Живые книги

Она не решается задавать вопросы о его прошлом, чтобы не попасть в болевую точку. Он тем более не решается, вспоминая рассказ Женьки о том критическом вечере и его финале в виде невероятной расписки-отсрочки на неделю… От вечера понедельника. Неужели прошло всего двое суток? Так она молодец! Так держится… И вчера тоже. Если, конечно, это не раздвоение личности настолько, что одна Амалия, которую ничто не держит на этом свете, осталась дома, а вторая, проживающая чужие жизни, питаясь ими, осторожно ступает рядом с ним по тротуарам старых улочек. Кому из них он должен протянуть руку помощи? Кого зацепить хоть каким-то смыслом жить, по крайней мере чтобы «читать» дальше?

— Как думаете, женщина, ваша поклонница, почему она не приходит сама, чтобы рассказать свои истории и угостить вином? Такая нерешительная?

— Это очень странно…

Они пересекают по очереди две улицы, поперечные той, по которой идут, пока она снова начинает говорить.

— Но это не рассказы. Это уже готовые эссе. Рассказать так, сидя напротив за столиком, невозможно, неужели вы не заметили?

— Да… Пожалуй, вы правы. Я не подумал. Действительно, представить адекватного человека, который придет и расскажет то же и так же, довольно сложно. Хотя… Мы с вами уже имели возможность послушать удивительный рассказ о киевской мистике. — Виктор облегченно вздохнул — Амалия пока не стала снимать маску, поэтому он тоже остается при своей, хотя она его уже тяготит.

Амалия промолчала, но подумала, что тот наблюдательный романтик, влюбленный в мистическую гувернантку, и ей самой оказал поддержку в совершенно реальной, даже криминальной истории, возможно, именно потому, что имел отточенный взгляд на женщин, отличающихся от общей массы хотя бы кружевными перчатками.

— Думаете, третья бутылка удивительного вина завершила трилогию эссе?

— Не знаю. Скорее всего, эта женщина хочет, чтобы ее истории попали в мои книги. Но я не могу ей этого обещать.

Виктор снова напрягся, ведь, если Амалия скажет правду, следующий шаг будет за ним, чтобы сравнять счет их странных фантазий. Он-то уже созрел, только бы она не рассердилась, не обиделась и не послала его к черту вместе с его стопроцентным зрением…

— Как поживает ваша кошка? — неожиданно сменил он тему разговора. — Вы согласовали с ней рацион?

— К счастью, она не переборчива, — улыбнулась женщина.

— А как вы ее назвали?

— Я не называла. Она пришла с именем.

— У нее в кармане был паспорт? — рассмеялся Виктор. Амалии понравился его смех и умение с юмором относиться к жизни, ей бы так.

— Нет, ее представила соседка, чей балкон рядом с моим. Они были знакомы раньше. — На душе у Амалии будто рассвело — и при мысли о бедной брошенной хозяевами Сильве, которая нашла свой дом и сумела снова поселиться в нем, и о неравнодушной соседке, и оттого, что неожиданно появился в ее жизни этот странный человек, которому бы следовало ныть, жаловаться, ругать нашу медицину и правительство, а он шутит…

— Вы очень благородно поступили, позволив Сильве снова жить в ее квартире, — сказал он серьезно.

— Вы думаете? — остановилась от удивления Амалия. — Собственно, меня никто не спрашивал. Иногда мне кажется, что это я живу у нее, а не наоборот.

— О, это уже напоминает историю, которую вы могли бы рассказать в кафе, если бы записались не в картотеку Читателей, а в другую!

Она промолчала. Задумалась, хотела бы или смогла бы она сама отделить от своей жизни какую-то частицу и угостить ею незнакомого человека, взамен получив кофе и десерт. И не нашла ответа на этот вопрос.

Она снова вышла из такси возле своего подъезда. Он опять поцеловал ее руку и уехал дальше, не договариваясь о следующей встрече, хоть и волновался за ту Амалию, в которую превратится эта, когда переступит порог Сильвиной квартиры. Но именно наличие там кошки увеличивало вероятность того, что Амалия удержится.

Ночью он снова писал свой давно заброшенный роман, но теперь в нем все пошло иначе, совсем не так, как он планировал ранее.

46

К вечеру Женька так устала, что готова была заснуть, сидя на рабочем месте, стоя у шкафчика с чистыми полотенцами, которые приготовила на завтра, или «выключиться» прямо на ходу, по дороге домой. Однако она постоянно держала в памяти, что обещала навестить Ольгу Яковлевну вечером, ведь утром ей снова к восьми на работу. Но не пойдешь же с пустыми руками! Едва она свернула в супермаркет, как мобильный заиграл «мамину» мелодию.

Сюрприз удался! Мама сообщила, что приготовила передачку для пока не знакомой квартирной хозяйки: баночку супчика, несколько котлеток, винегретик, все домашнее, свежее, полезное. Осталось только забрать пакет и завезти в больницу. И даже предлагала ангажировать для этого Жору, но Женька поблагодарила и быстренько придумала другой ход. И вот вскоре Илья уже крутанулся на скутере от старого Женькиного жилища к новому, а затем они вместе снова отправились в больницу.

— Это хорошо, что не на левый берег ее завезли и вчера дежурила именно наша больница! — констатировала Женька у центрального входа.

— Я подожду здесь, ты недолго? — спросил Илья и поставил скутер неподалеку от скамейки.

— Думаю, что недолго. Скажу пару слов, оставлю «тормозок» и бегом назад. Я уже с ног валюсь, честно говоря.

— О кей. Жду.

Женька поднялась на лифте в отделение, двинулась вперед по длинному коридору, но краем глаза заметила какое-то напряжение в лицах медсестер на посту. Она еще не дошла метров пять до палаты, как дверь ее широко распахнулась. Сначала выехала каталка с человеком, накрытым белой простыней. Потом появилась упитанная санитарка, толкавшая перед собой этот транспорт. И только встретившись с ней взглядами, Женька снова покосилась на каталку и осознала, что тело было накрыто простыней с головой.

Она прижалась к стене и замерла. Пакет с едой вдруг стал очень тяжелым и будто тянул руку девушки и ее саму вниз. Она уперлась пятками в пол, лопатками в стену и застыла. Каталка, как во сне, проехала мимо нее к выходу из отделения. Никто не произнес ни слова.

Женька стояла и не решалась зайти в палату. Ей было страшно. Там сыграла рулетка жизни и смерти. Шанс был один к восьми… Девушка вцепилась обеими руками в передачу, закрыла глаза и вся превратилась в слух. Больше всего сейчас она хотела услышать из-за двери голос Ольги Яковлевны или еще как-то узнать, что та жива. Ведь иного положения вещей девушка в свои двадцать лет просто не могла и не хотела допустить.

Ее привела в чувство медсестра, которая деловым шагом прошла мимо в палату, держа в руках тонометр. Женька снова посмотрела в сторону выхода, где уже скрылась за стеклянной дверью страшная каталка, опустила вниз свободную руку и украдкой скрутила кукиш. Повторила про себя: «Нет! Нет! Нет!» — и двинулась вслед за медсестрой.

Еще сегодня утром она и подумать не могла, что будет настолько рада видеть Ольгу Яковлевну вечером, хотя та и лежала бледная и взволнованная.

Совсем рядом — пустая кровать у окна.