Жизнь без десерта

Мороз в 30 градусов в конце ноября разорвал трубы отопления в траншеях, которые так и не успели засыпать землей. Надежда на скорое тепло и воду у поселковых пропала. Вера спала, не снимая зимнее пальто и валенки, укрываясь двумя матрацами. На работе тоже было холодно, и женщина принимала пациентов, сидя над маленькой электрической плитой. Жаловаться было некому.

Катя, Таня и Витя стонали под гнетом бабушкиных старорежимных методов воспитания и слали маме свои жалобные письма. В декабре Вера на ногах перенесла пневмонию, замерзнуть в собственной кровати в ее планы не входило.

Автобусы из-за отсутствия бензина не ходили. Чтобы проповедовать детей, женщине приходилось на перекладных добираться до станции, а там поездом добраться до Караганды.

В один из таких приездов, когда от непривычной жары городского дома, от тягостной встречи с детьми у Веры кружилась голова, порог родительской квартиры переступил Женя, вернее сказать, его бесславная тень.

Из воротника добротной синей дубленки, сшитой на заказ в карагандинском ателье, торчала худая шея мужчина, его испитое лицо под соболиной шапкой имело синюшный оттенок. Истерзанный вид мужа мог разжалобить кого угодно, только не Веру.

– Ты зачем пожаловал?

Но Веру перебила Римма, она выбежала из кухни со скалкой в руках.

– Разгильдяй! Душегуб! Жену и детей бросил на произвол судьбы и явился, чтобы нас дискриминировать в собственном доме?

Римма имела диплом по Научному Коммунизму и любила такие объемные слова, как «дискриминация».

– Пожалуйста, не сердитесь! Я дачу продал, но меня ограбили в моей квартире, избили и чуть не убили. Завтра я собираюсь уехать на золотые прииски. Я извиняюсь, можно мне переночевать, и я об…

В коридор вбежали дети. Таня стремглав бросилась к отцу и крепко обняла папу за ноги. От счастья она закрыла глаза. Катюша быстро подошла к отцу и заботливо сняла с его головы шапку, стряхивая с нее снег, подросшую девочку не испугал побитый вид отца и его терпкий запах табака с перегаром. Только Витя стоял у косяка двери в коридор и смотрел на отца из-под лобья.

– Сынок, Витенька, ну, подойди-ка сюда.

Тут и Витя подбежал к папе, который радостно поднял мальчишку на руки и бережно прижал к своей груди.

От этой картины «Не ждали» у любой сердобольной женщины непременно побежали бы слезы из глаз, но у Веры слез не было.

– Завтра уедешь на свои прииски. … Пропил дачу?! Мне не на что жить, а ты пропил дачу?!

– Вера, те, кому я продал дачу, меня избили, а деньги украли.

– Это меня не волнует. Ты оставишь меня и детей в покое. Я же не прощу у тебя элементов! Так, … дети, быстро в туалет и спать. Надо выспаться.

А рано утром она первым поездом вновь приехала в Мирный, помнить о муже она не собиралась. Вечером, когда Вера пыталась заснуть, гулко прозвучал в коридоре телефонный звонок. Она выбралась из-под матраса, и, дрожа от холода, побежала по лестнице вниз. Ее шаги эхом раздавались по пустым комнатам врачебного особняка. Вера подошла к дребезжащему телефону, и взяла трубку в руки.

– Алло.

– Вера, ты просила Женю остаться?

Голос папы прозвучал озабоченно.

– Я? Папа, конечно, нет. Это Саша просил тебя Женю задержать, чтобы тот переписал машину на мое имя.

– Ну, как я Жене это скажу? Мне стыдно удерживать ему, только ради машины. … Так, делай, что хочешь, а я отправлю его к тебе, как-никак, он остается твоим законным супругом.

– Папа, отправь его лучше к брату.

Еще не нашлось на земле человека, способного переубедить Володю в своем решение, если оно казалось ему правильным.

На следующее утро Женя добросовестно помогал своей жене перевезти мебель из больницы в новый дом. Ночью, когда дом приобрел жилой вид, уставшие бывшие супруги лежали на одной кровати, чтобы быстрее согреться. Чувствуя под одеялом тепло мужа, Вера вспоминала разговор рабочих, помогавших переносить мебель из больницы в дом. Из этого разговора выходило, что Женя наркоманом со стажем, а признать мужем наркоманом ей очень не хотелось.

– Нет, никакой Женя не наркоман. Он просто исхудал от голода, одиночества и водки, и у него слабый характер, – подумала она про себя, засыпая.

Эти мысли незаметно терялись, глаза слипались, Веру тихонько разбудил Женя.

– Ты что, совсем меня не любишь?

– Ох, Женя, какая может быть сейчас любовь, когда тепло под одеялом, и … от усталости стонут кости.

Как только это предложение было проговорено, Вера забылась сладким сном. О чем думал Женя, слыша спокойное дыхание жены, останется его тайной.

Прошел месяц с той поры.

В доме не было тепла, воду привозили на водовозках, и то с перебоями, зато в сарае у Лебедевых были корова, свиньи, куры и кролики. Эта живность была куплена на деньги от продажи квартиры в Шантюбе. В гараже стояла разбитая машина, но Верин папа уже обещал помочь с ее ремонтом. Женя был трезв и благодарен Вере, за то, что не прогнала. Его взяли учителем истории, дома он управлялся со скотиной и заботился о Вере.

Однажды, они получила по почте письмо. Его написала Катюша.

«Мама и папа. Не бросайте нас, пожалуйста. Мы хотим жить с вами. … Бабушка заставляет Таню и Витю на прогулке ходить вокруг дома, держась за руки. … Это письмо мы написали тайно от бабушки. … То мороженное, которое сделала для нас мама, было очень вкусное. Бабушка дает нам его кушать по ложечке. … Заберите нас к себе. Мы хотим увидеть корову Зинку и собаку Пирата. Витя по ночам плачет, а Таня скучает молча.»

Это письмо, написанное Катюшиным детским подчерком, изменило судьбу семьи.

Женя соорудил самодельный электрический агрегат-ракету, который выдавал тепло, как огнедышащий дракон, обогревая весь второй этаж, где располагались спальни, а Вера посадила Пирата в пустую овечью клетку, чтобы тот не напугал детей, потому даже Женя побаивался эту кавказскую овчарку.

И, вот, семья Лебедевых воссоединилась.

По случаю приезда детей были куплены два килограмма печеней, которыми дети вскармливали Пирата, но на следующий день Пират вырвался из овечьей клетки на свободу. Он бросился на Витю, сидевшего на снегу. Вера остолбенела, но пес легко перепрыгнув через мальчика, удрал!

Тут сердце женщины, занимающейся очищением кармы, тревожно забилось. Вера вспомнила то, что до сих пор не могла простить. Она открыла глаза. Потолок над ней был в розовых узорах от абажура настольной лампы, а от печки исходило приятное тепло. Спать не хотелось. Память уводила ее в прошлое, и это прошлое требовало больше отмщения, чем прощение.

В один из темных зимних вечеров Витюша гулял на улице. Тепло одетая, Вера сидела в кресле просторной прихожей и периодически выходила во двор, посмотреть, как сын играется с салазками у крыльца. Пират внимательно поглядывал на мальчика из своей будки, он был опять на привязи. Вскоре со школы пришла Катя и заверила маму, что Витя еще не хочет домой. А минут через десять, а, может быть, через пятнадцать, в прихожую вошел и сам Витя. Его шубка и валенки были в снегу, поэтому Вера тут же потянулась за веником, чтобы смести с одежды мальчика снег.