Жизнь - борьба

Переброска в Америку моей телесной оболочки немного тревожит меня. Преодолевать такие большие расстояние мне приходится впервые. Не рискуя сразу представить себя на земле гористого района США, что запомнил вчера пролетая на самолёте, сначала телепортируюсь на безопасную высоту над ним. Группируясь в свободном падении, спокойно разглядываю территорию под собой. Планировать с чемоданом в руке не очень удобно, потому не приземляясь, переношусь на ту же высоту, над виднеющимся вдалеке крупным поселением. Как и ожидал, ориентируясь по карте в памяти, это Юджин, второй по величине город штата Орегон. Мой европейский, с иголочки, наряд привлекает внимание редких утренних прохожих. Уроки британского произношения, полученные у гувернёра Зауральского купца Березина, очень выручают. Вокруг меня останавливаются двое прохожих, старательно растолковывающих места, где в это время открыты рестораны. Ближайшая гостиница вполне устраивает. Заказав принести дежурное блюдо, прошу официанта рассказать овинах, которые пользуются наибольшим спросом. Личина и акцент иностранца вполне оправдывают моё нездоровое любопытство. Заказав несколько самых дорогих марок вин для дегустации, между делом, интересуюсь самыми авторитетными банками в городе. Стюард охотно рассказывает, выказывая сожаление, что приём клиентов там начинается только через два часа. Пока сохраняю в память названия мест производства вин в Калифорнии, вдруг слышу в мыслях моего консультанта некоторые отрицательные эмоции. Играя совсем уже наивного простака, благо возраст мне позволяет, прямо спрашиваю о самых популярных напитках в Америке. Он гордо называет кока колу и пиво. Понимаю, что на этом континенте мне придётся изменить ориентацию. Конечно, местные центры виноделия я обязательно посещу все, но специфика менталитета здешних поселенцев со всего мира диктует более дешёвые напитки. Лейбл кока колы только набирает известность, потому планирую вложиться в акции этого предприятия. До большой депрессии 1929 года нужно накопить капитал, чтобы скупить акции самых прибыльных предприятий США. Самую известную марку пива Budweiser тоже желательно частично приватизировать.

Следующий час провожу в солнечной Калифорнии за дегустацией вин и работой по размножению моего клана. Посещение винзаводов богатым иностранцев здесь более подозрительно. Охрана в этой, пока ещё молодой, стране поставлена гораздо лучше чем в Европе. Почти в каждом случае, для внесения моего генетического материала в винную закваску, приходится «вырубать» вооружённых смотрителей. Получив вызов от своего помощника в Царской ставке, захватываю бутылку вина и телепортируюсь к нему. Обмениваясь «подарками» он молчит, но я знаю каких ему трудов стоила экспроприация этих документов у Николая второго. Ещё раз жму руку, серьёзно произношу: «Всё знаю Александр, потому искренне благодарю за службу России». Тут же исчезаю, чтобы спрятать одну копию в под валунами на Альпийской горе. Закончив экскурсионный тур по Калифорнии, где успел посетить два, незапланированных пивзавода, заранее перемещаюсь в Вашингтон. Полчаса провожу, слегка адаптируя свою одежду под моду богатеев новой части света. Мой английский, благодаря полуторачасовому общению, полностью американизировался.

Моё обращение в банк США, вызвало большое недоверие. Сфотографировав документы и меня самого, служащие попросили зайти на следующий день, пока они сделают запросы в Российское консульство и лично Царю. Мне очень понравился их современный подход к безопасности, о чём тут же им сказал. Польстив таким примитивным образом, уже в неформальной манере, посоветовался с управляющим о возможности вложения денег в доходные акции. Зная объём суммы мне причитающийся, в случае положительной проверки, американец вызвал другого специалиста, вместе с которым они убеждали меня вложить деньги в выгодные им финансовые проекты. В результате этой вынужденной потери времени, добился твёрдого обещания закончить проверку уже сегодня, чтобы завтра утром я мог получить всё причитающееся по вкладам. Документы с доверенностями Царя Николая второго я не оставил, так как сразу после Вашингтона они мне необходимы для предъявления в банке Канберры.

Мой американизированный английский произвёл положительное впечатление на первую женщину — заведующего банка встреченную в Австралии. Австралийский диалект я изучал непосредственно в беседе по вкладам Российской Империи и лично Императора Николая. Средства вложенные здесь оказались большими чем в Америке, из чего я понял, что к янки у нас всегда было гораздо меньше доверия. Меры предосторожности, по проверке моей правомочности, точно так же потребовали суточной задержки. По своей, уже укоренившейся, привычке выяснил у дамы информацию о винах, посоветовался по способам вложения денег в недвижимость. Узнал правила покупки земель в частную собственность. «Мне всегда хотелось иметь тропический остров в частном владении. — откровенно признался хозяйке кабинета. — Мечты детства во мне ещё очень сильны» — намекнул я на свой юный возраст, чем рассмешил собеседницу. Хотя она веселилась вполне искренне, думала она о том, что моя покупка будет осуществляться в интересах других лиц, стоящих за мной. «Возможно, даже вернее всего, для семейства Романовых, — пришла она к категорическому выводу, — если Николай второй подтвердит свою доверенность этому мальчишке». Всегда уважал женщин добившихся высоких должностей. Им приходится бороться с заведомо более сильными противниками, потому они часто более достойны своих постов чем мужчины. Хотя, конечно бывают и исключения. Но именно исключения, доказывают правило. В этих отвлечённых размышлениях я покинул банк, планируя познакомиться с ближним востоком и стоимостью его перспективно нефтеносных районов. Взглянув на часы попадьи, идущие по Швейцарскому времени, решил отложить эти планы, и проводить немецких лётчиков, захватив им вина. Думаю, что не очень удивлю их если вино будет Австралийским. Вчера они собирались вылетать как только поднимется солнце.

В четыре утра, когда я перенёс себя на аэродром под Цюрихом, темнота ночи подсвечивалась только блестящими вдалеке снежными вершинами Альп. Забравшись на пилотское место одного из истребителей, свернулся там, притворяясь спящим. Полдня как не проверял дела в своих Зауральских территориях. Собственно и вчера, когда мы три часа летели в Париж, никаких проблем там не было, разве, кроме одной. Казахстанскому клану грозило перенаселение. Так как я ограничил приток «зомби — ходоков» в небольшую базу под Курганом, все прибывающие являлись теперь к Базаркулу на Байконур. Даже его взрослый ум опытного хозяина уже не мог справиться с непрекращающимся потоком новых кадров. Пока казах не жаловался и молчал, так как только недавно просил меня присылать ему людей для решения вновь поставленных ему задач. «Скоро он взбунтует, — понял я, — особенно после запрета покупать стада скота у местных». Недостаток продуктов питания я решил пополнять не обращаясь к закупкам у населения. Слишком сильное вмешательство в события этой реальности, может привести к непредсказуемым результатам. Пора было открывать новые базы. На этот раз я решил доверить ответственность их поиска, снова местным кадрам. Среди нескольких тысяч спасённых, нашлись несколько сотен жителей, ранее проживавших в интересующих меня районах. Приморским жителям Дальнего Востока загрузил знания кораблестроения, гидрографии, ихтиологии и рыборазведения чтобы искали подходящие бухтына берегу Охотского, Японского морей или в Беринговом проливе. Регион конечно большой, но и группу я туда направил самую многочисленную. Якут из Гижиги сразу сказал, что развивать нужно именно его местность. Но, как известно, каждый кулик своё болото хвалит, решил я не торопить события. Всё же, для некоторого ускорения изысканий, решил помочь ребятам переправив их быстрее, как только возможно.

Как раз, из сторожки вышли немецкие асы. Они собрались снять пулемёт с моего самолёта, но я, как повёрнутый на технике ребёнок, жалобно клянчил чтобы у меня осталось такое, настоящее, боевое украшение. Подарив им, как собирался, по бутылочке вина, сразу снял все возражения. Даже небольшой кусок пулемётной ленты оставили, забрав весь остальной боезапас. Ровно в пять тридцать утра, предварительно отметив время вылета в бортовом журнале, пунктуальные немцы вылетели на родину.

Тут же провёл техосмотр королевского подарка. Залил бензин, довёл до уровня масло, проверил тяги элеронов. Взлетел как на показательных выступлениях и удалившись на безопасное расстояние, через два прыжка телепортации, заметил места для высадки на дальнем востоке, — между посёлками Гижигой и Манилами. Также в Красноярском крае, в пределах поймы рек Нижней Тунгусски и Ангары. Двигатель выключил почти сразу, как только приступил к большим скачкам перемещений. Ресурс авиационных двигателей всегда был не велик, тем более мне, для полётов среди дня, не стоило выдавать себя громкими звуками. Запросил у Базаркула присмотреть место для посадки большого объекта. На этот раз приземление прошло идеально, без всякого пробега, так как предварительно снизил скорость планирования практически до ноля. Появление самолёта из воздуха наблюдали несколько тысяч моих вынужденных помощников, пока не загруженных работой. Их трудовую активность, территориальный директор, повернул в нужное русло буквально. Они проводили арыки для разросшегося стада. Как раз сейчас они наблюдали как из аэроплана с немецкими крестами на крыльях и фюзеляже вылез долговязый пацан со светлыми волосами. Ближайшие солдаты сразу решили, что я заблудившийся немец. «Что-то уж больно молоденький парнишка» — прозвучал громкий голос пожилого солдата, когда я забирался повыше на корпус самолёта. Сидя на фюзеляже, около слегка тёплого двигателя, начал ментальную лекцию проникающую во все головы людей моего клана на расстоянии пяти километров.

— В пустых и редко заселённых землях на Дальнем Востоке мы будем основывать своё собственное государство. Разведчики, для поиска такого места, уже выбраны. Там много дичи в лесах и рыбы в реках и морях. Кроме того нужно срочно распахивать земли, чтобы выращивать пшеницу, рожь и другие культуры. Желающие осваивать те места должны принять решение прямо сейчас. Как только место будет определено, потребуется быстрее его застраивать и обживать до начала зимы. Перемещать туда желающих будем самолётами, так как время крайне ограничено. Добровольцам будет разрешено создание семьи, приветствуется рождение детей. Именно те районы будут в первую очередь обеспечиваться женщинами для заселения. Вижу как оживилась публика. Мужики буквально зашевелились, переминаясь с ноги на ногу, многозначительно кивая и улыбаясь друг другу. «Вопросы, предложения есть? — озадачил слушателей ментально, одновременно убеждая, что вся речь пришла к ним через слух. «Завтра будем переезжать с теми, кто решится» — бросил, спускаясь с импровизированной трибуны. Подходящие территории для заселения я определил по их занятости в будущем. Где менее освоены регионы — там имеет смысл селить моих людей. Первые небольшие группы нужно было забросить для подготовки хоть какого нибудь места для ночёвки основной массы жителей. Ватагами по тридцать человек переправил в два заранее определённых местах по две роты бывших бойцов. Отдельно выдал грубые мотыги, лопаты, топоры и пилы, а так же котлы и другое оборудование для кухни, производства местных доменных печей. В головы первых «гвардейце» не пожалел вывалить большое количество знаний из интернета, так как именно из них должен будет вырасти будущий лидер, или группа лидеров.

На все неотложные дела за Уралом потратил чуть больше трёх часов. К восьми часам спокойно приземлил свой самолёт под Цюрихом. Договорился о плате за хранение моей техники и умчался на встречу с Хильдой, обещавшей устроить мне первый сеанс лечения здесь. Почти сразу, после моего приезда, заявилась моя подельница. Я отлично ощущал её мысли, устремлённые последнее время, исключительно на мою персону. Ей пришла в голову здравая идея принимать больных в специально снятом кабинете в одном из санаториев. Ее идею я одобрил. Авторитет доктора падает, если он проводит сеансы в гостиничном номере, там же где живёт сам. Тем более, если доктор этот такого несерьёзного юношеского возраста как я. Подъехав к самому престижному курорту, имеющему свои лечебные корпуса, мы встретили карету с больной девочкой и её отцом.

Одиннадцатилетнюю дочь отец внёс на руках. Немного стесняясь, своего прошлого недоверия он объяснил, что дочка может ходить сама, но ей это очень трудно и потому, она обычно стесняется перед чужими людьми. Забравшись в мозг к девчонке, увидел очень серьёзную, вполне сложившуюся личность. Ранние страдания, как это иногда случается, неожиданно добавили рассудительности и глубины, без того неглупой девочке. Отличное образование, вынужденная усидчивость, похоже, спрессуют отличный алмаз из этой обыкновенной богатенькой европейки. «Глубже всего смотрят в сердце людей те глаза, которые больше всего плакали» — вспомнились слова Элизы Ожешко, видя какими безнадёжными глазами смотрела она на «лекаря», представшего в образе девятилетнего ребёнка. Предложил моей помощнице отправить отца домой, оставив дочь на двое суток здесь. Предупредил, чтобы приезжал за ней он уже с носилками и готовил дома, для дочери, постельный режим на неделю. Обнадёженный мужчина умчался домой успокаивать жену, понял я его стремления.

Вернувшись к Алисе — так звали девочку — заметил на её щеках влажные полоски. Она, почти, как и её отец, не поверила в мои возможности. В отличие отцовской, её реакция не была такой агрессивной, она просто горевала о потерянных надеждах. Подойдя к креслу где она полулежала, я молча вытер ладонью остатки слёз, чем заставил её смутиться. Как многие из умных людей она предположила, что я понял гораздо больше, чем увидел и прочитал в ее взгляде разочарование в моих способностях врача. Щёки пациентки заметно покраснели. «Через два дня Вас заберёт отец, — сухо и по-деловому начал я беседу, — А сейчас мы с Вами пообщаемся» — и уселся напротив. Лёгкий запах свежего снега, исходящий от меня, заставил её вспомнить детство на альпийских горах, когда она была ещё здоровой. Это приятное воспоминание вдруг вернуло барышне, утерянные было, надежды. «Ну и что, если это такой маленький мальчишка? — убеждала она сама себя. — В самом малом иногда скрыты корни великого». Вспомнила недавно читанного древнеримского поэта Публия Сира — «Великое берет начало с малого». Тем временем я продолжил: «Как мне известно, Вас зовут Алиса». Вежливо представился, разрешив называть себя просто, Бэзил. С небольшими вариациями решил применять тот же самый метод, который так удачно использовался моими земляками женского пола. Сослался на модного сейчас в Европе Фрейда и предложил медицинское вмешательство заменить более действенной активизацией внутренних резервов девушки. Как оказалось, Алиса не просто слышала о Фрейде, но отец возил её в Вену, где именно он поставил верный диагноз. Ранее, на первых этапах болезни, её симптомы путали с детским церебральным параличом. Алиса болела с восьми лет, потому уже привыкла к осмотрам и не ожидала долгих разговоров перед этой простой процедурой. Единственное, что её немного смущало — слишком молодой возраст «эскулапа». Возможно именно его молодость, а вместе с нею неуверенность, по мнению больной, принудили врача так долго разговаривать.