Жизнь дается лишь дважды
Шрифт:
Бонда повели в замок на чаепитие, а потом на выставку вооружения «ниндзя». Были там стальные метательные звезды с заточенными лучами, размером с серебряный доллар, цепи с острыми грузиками на концах, их использовали как лассо в Южной Америке, колючки из гвоздей против босоногих преследователей (Бонд припомнил, что такие же применяли бойцы Сопротивления против немецких автомобилей), полые бамбуковые трубки для дыхания под водой (Бонду приходилось пользоваться ими на Карибских островах), всевозможные медные кастеты, перчатки, усеянные на внутренней стороне множеством очень острых, слегка загнутых крючков для «хождения» по стенам и потолку, и целая куча столь же примитивных устройств. Бонд
Во дворе командир поисковой группы доложил, что обнаружены следы мотоцикла, развернувшегося назад в миле от замка. Ничего более не замечено. Прощальные поклоны, и вновь они в пути по дороге в Киото.
— Ну, Бондо-сан, как вам мой центр?
— Впечатляет. Отличная подготовка, но, боюсь, маскировочная одежда и ваше оружие — вещественные доказательства ничуть не хуже пистолета. Ну, они действительно очень быстро вскарабкались по стене, и приемы «боджуцу» могут здорово пригодиться против ночного хулигана с велосипедной цепью или выкидным ножом. Закажу себе, пожалуй, двухъярдовую трость.
Тигр облизал губы:
— Такое ощущение, что драки вы видели только в дешевых вестернах. Попробовали бы пробраться в Северную Корею, одевшись простым крестьянином.
Бонд страшно устал. Жаль было парня, погибшего на потеху ему и Тигра. Он резко сказал:
— Никто из ваших «ниндзя» не протянул бы и дня в Восточном Берлине, — и угрюмо замолчал.
11. Лекция по анатомии
К вящему облегчению Бонда ночь они провели в лучшем отеле Киото «Мияко». Нормальная кровать, кондиционер, сортир в европейском стиле, никаких восточных излишеств. Более того, Тигр сообщил, что, к сожалению, у него обед с шефом полиции префектуры, и обрадованный Бонд заказал в номер пинту «Джека Даниеля» и двойную порцию яиц по-бенедиктински. Потом, единственно из чувства долга, посмотрел «Семь детективов», знаменитый местный телесериал (убийцу вычислить не смог), завалился в постель и проспал двенадцать часов.
На следующее утро, мучимый укорами совести, он согласился с предложением Тигра отправиться в старейший бордель Японии. Затем предстояло ехать в Осаку и оттуда, через Внутреннее море, на южный остров Кюсю.
— Малость рановато для борделя, — только и сказал он.
Тигр рассмеялся:
— Вечно в вас бушуют низменные инстинкты, Бондо-сан. Проституция у нас запрещена. А едем мы с вами осматривать национальную достопримечательность.
— Лихо!
В борделе опять вежливо шипели и кланялись, а экскурсовод подарил им красивые буклеты. Это был квартал «красных фонарей» древней столицы. По сверкающим полам шли они из комнаты в комнату, разглядывая следы ударов мечей на деревянных колоннах. Тигр заявил, что так, пылая страстью и нетерпением, развлекались самураи. Бонд спросил, сколько же здесь было спален. Казалось, весь дом состоял из одной огромной кухни и множества столовых.
— Четыре комнаты, — ответил экскурсовод.
— Таких борделей не бывает, — заявил Бонд. — Нужен мгновенный оборот, как в казино.
— Бондо-сан, — жалобно сказал Тигр, — не забывайте, у нас разный образ жизни. В давние времена здесь отдыхали и восстанавливали силы. Подавали еду, здесь музицировали, рассказывали истории. Писали «танка». Вот посмотрите на эту надпись на стене: «Завтра все будет внове». Не дурак ведь это написал.
— А потом он бросил перо, схватился за меч и заорал: «Когда освободится четвертая комната?». Действительно, памятник старины!
Это как в новых африканских странах. Там утверждают, что в людоедском котле из хижины вождя варили ямс для голодных детишек. Все пытаются отречься от ужасного прошлого, а нет, чтобы гордиться им. Как мы от Кровавого Моргана, или от Нэлл Гвинн. Великий убийца и великая шлюха — тоже наша история. Зачем же выдавать ваш старейший бордель за шекспировский Стратфорд-на-Эвоне.Тигр расхохотался:
— Бондо-сан, ваша трактовка нашей истории просто возмутительна. Поехали, подышим чистым морским воздухом.
«Марасаки Мару» была новейшим трехтысячетонным судном со всеми удобствами океанского лайнера. Толпы провожающих махали с причала, как будто предстояло путешествие через Атлантику, а не прогулка по длинному озеру. Бросали на борт серпантин, над группами на причале торчали плакаты, объявлявшие их принадлежность к офисам, школам, клубам. Казалось, путешествует вся Япония, отправляется на каникулы, навещает родственников или святыни, просто осматривает достопримечательности страны.
Судно величественно проходило среди бесчисленных скалистых островков. Тигр сказал, что недалеко есть замечательные водовороты, «что-то вроде сортирных смывов, специально для самоубийц». В ресторане первого класса они заказали омлеты с ветчиной и саке. Тигр был в менторском настроении — и решил поправить невежественные суждения Бонда о японской культуре:
— Бондо-сан, вы пытались когда-нибудь оценить изящество японской «танка» или «хайку»; это классические формы нашей поэзии. Вы слышали о Басе?
— Нет, — вежливо ответил Бонд, — а кто это?
— Ну конечно, — с горечью сказал Тигр. — Вы ведь сочтете меня олухом, не знай я Шекспира, Данте или Гете. А Басе, живший в семнадцатом веке, столь же велик.
— И что он написал?
— Это был странствующий поэт. Любимый жанр — «хайку», стихотворение из семнадцати слогов. — Тигр принял задумчивый вид и произнес:
Горечь едкой редьки
Впивается в губы.
Чувствую осени ветер.
— Ничего это вам не говорит? Или вот:
Мотылек
Омывает крылья
Ароматами сада.
— Ощущаете красоту образа?
— Трудноуловимо, по сравнению с Шекспиром.
В хижине рыбака
Шуршанье сушеных креветок
Смешалось с пеньем сверчка.
Тигр с надеждой взглянул на Бонда.
— Не улавливаю, — ответил тот виновато.
— Вам непонятна образность этих стихов? Моментальное проникновение в человеческую сущность, в природу? Окажите мне любезность, Бондо-сан. Напишите «хайку» для меня. Уверен, вам это удастся. В конце концов, хоть какое-то образование у вас есть?
Бонд рассмеялся:
— Учил латынь и греческий. Все о Цезаре и ему подобных. Никакого толку, когда пытаешься заказать чашечку кофе в Риме или Афинах. Тригонометрию учил и благополучно забыл. Но дайте мне перо и лист бумаги, я попробую. — И, обхватив руками голову, Бонд склонился над столом. Писал, перечеркивал, переписывал, и, наконец, сказал:
— Вот, Тигр, слушайте. Что-то вроде старика Басе и куда содержательней:
Жизнь дается лишь дважды:
Когда мать рожает тебя,
И когда смотришь смерти в глаза.
Тигр тихо хлопнул в ладони и с удовольствием сказал:
— Но это великолепно, Бондо-сан. Так искренне. — Он взял ручку и нацарапал на листе несколько иероглифов. Подкачал головой: — Нет, по-японски не звучит. Не совпадает количество слогов. Но попытка вполне удачная. — Он посмотрел на Бонда:
— Думали о предстоящем деле?
— Может быть, — невозмутимо ответил Бонд.
— Не можете не думать.
— Будет трудно чисто технически. О морали я уж и не говорю. В нашем случае, к сожалению, цель оправдывает средства.