Жизнь и приключения артистов БДТ

И было хорошо, пока не наступил финал первого акта: городничий собрался и поехал в гостиницу к Хлестакову.

Тут-то мне, дураку и филологу ташкентского разлива, ударила в лоб грубая догадка о том, что композиционный гений Гоголя все-таки не слабее Гогиного и автор нарочно весь первый акт нагнетает тревогу и загадывает загадку: кто же это такой поселился там, в гостинице? И только когда городничий уезжает это выяснять, мы попадаем в номер Хлестакова и Осипа. Пока те сюда едут, в гостинице происходит вот что, и, становясь сообщниками Гоголя, мы только теперь понимаем, что Хлестаков — вовсе не ревизор. Так, по-моему, достигается непрерывность и растет напряжение драматического действия…

Тут я стал молча придираться к исполнителям, отмечая разные прогонные недостатки, и тем самым повел себя вовсе не корректно. Оправдывало меня — и то в малейшей степени — лишь то, что не только Гоге, но и никому другому, кроме своего дневника (двойника), я своих замечаний не открыл.

К антракту господин Бессловесный, хотя и носил костюм сдержанного Иллича, повел себя беспардонно и так расшалился, что еще за кулисами начал приставать к мимо следующим дамам с сельскими комплиментами. Делать этого никак не полагалось, но, очевидно, его, так же как и артиста Р., привело в полное восхищение то, что хозяева театра «Кокурицу Гокидзё» предложили ленинградским артистам зеленый чай из маленьких пиал. А это было уже совершенно по-узбекски!..

Товстоногов на второй акт не пошел, а уселся за кулисами на низком диванчике и опять покуривал, озираясь по сторонам.

Прогуливаясь поодаль, Р. заметил, что Мастер одну за другой делает попытки подняться с дивана, дергаясь с места, но его подводят ноги, и встать никак не удается.

Трудно быть свидетелем слабости великого человека, и Р. сделал вид, что ничего не замечает. Тогда Гога обратился к нему:

— Володя, вы не знаете, где этот зеленый чай?

— Вот здесь, рядом, Георгий Александрович, — показал Р. за угол и налево.

Мастер снова дернулся с места и снова не смог встать. Очевидно, ноги уже тогда начинали его подводить, но масштабов грозящей опасности никто еще не представлял.

— Володя, — робко сказал он, — вам не трудно принести мне зеленого чаю?

— Конечно, нет, Георгий Александрович! — воскликнул недогадливый Р. — Одну минуту!

— Не в службу, а в дружбу, — послал он вдогонку, и Р., оглядываясь на ходу, радостно ответил:

— Ну разумеется, Георгий Александрович, именно так!..

Хотя слово «дружба» было произнесено Мастером в составе пословицы и не могло иметь буквального смысла, оно согрело преданное сердце артиста Р. Вернувшись с чаем, он, по узбекскому обычаю, приложил левую руку к груди и, с поклоном передавая маленькую фарфоровую пиалу, сказал:

— Ана чой!..

— Большое спасибо, — сказал Гога, принимая ее, и спросил: — Это вы по-узбекски?..

— Да… И зеленый чай — тоже… Всё как в узбекской чайхане… Не хватает только тюбетеек… «Ана чой!» значит «Вот чай!»

Мастер стал осторожно прихлебывать, неумело держа пиалу не одной рукой снизу, а обеими — за края.

— Кстати, Георгий Александрович, — сказал Р., — не удивляйтесь, пожалуйста, если узбекское начальство попросит вас одолжить меня на постановку. В Театре Хамзы нет главного и неважные дела. Они знают, что, с одной стороны, я — от Гинзбурга, а с другой — от вас, и мне сделали такое предложение…

— Да?.. А что они хотят? — полюбопытствовал Гога.

— Речь идет о классике. У них шел «Отелло» с Абраром Хидоятовым… Может быть, Шекспир… Я думал о Гамлете в восточном дворце, восточных костюмах, с восточными страстями, коварством, резней… Они говорят «хоп», то есть «хорошо», но предлагают подумать еще о Чехове…

— Ну, Чехов у них не получится, — решительно сказал Гога.

— Я тоже так думаю, и у меня про запас Достоевский… Может быть, «Идиот» с оглядкой на Куросаву… Русские имена по-узбекски звучат странновато… Например, Гаврила Ардальонович. И потом все эти наклейки, парики, армяки… Они должны играть себя и про себя… А настоящие страсти, любовь, ревность, все, что связано с деньгами — это свое…

— Вы правы, — согласился Гога.

— Еще чаю? — спросил я.

— Нет, благодарю вас, довольно.

— Вы знаете, есть такое узбекское слово — «дивона»… Не «идиот», а, скорее, «блаженный», или «обезумевший от любви», или «влюбленный до святости»… Все эти смыслы… Не «дервиш», а «дивона». Это, по-моему, еще точней о Мышкине, чем «идиот»… Ну, разумеется, нужно увидеть актеров, посмотреть, есть ли там Гамлет или Мышкин, но пока важно решить в принципе… Вы отпустили бы меня в Ташкент на постановку?..

— А вам хочется? — спросил он, глядя на меня снизу вверх.

— Честно говоря, да.

— Так ставьте, — решил он.

12

Возможно, я ошибаюсь, как, впрочем, и во всех остальных моих предположениях и выводах, но мне показалось, что одной из ведущих утренних тем стали всеобщие и взаимовыгодные консультации насчет японской аудио и видеотехники, еще сравнительно редкой и дорогой на необъятных просторах нашей родины.

Инициативная группа лидеров — Рома Белобородов (замдир), Юра Изотов (завцех) и Гена Богачев (арт.) с двумя или тремя ассистентами, сведущими как в вопросах использования аппаратуры, так и выгодной ее «ликвидации», — совершив ряд пеших разведок, донесла, что в магазинчике господина Отадзимы на Акихабаре, известном каждому прибывающему из СССР, есть достаточный выбор, а главное, ожидается коллективная скидка.

Это ключевое слово приобрело популярность не только за столиками, но и в номерах и стало производить на всех наркотическое действие, как музыка, звучащая из стереоколонок.

Так мы оказались «скованными одной цепью», ибо шаг вправо или влево от господина Отадзимы и его налаженного бизнеса грозил потерей вожделенной скидки. Поэтому многие смельчаки, похорохорившись для порядка, возвращались в лоно «семьи», к «Ежику»: японец Отадзима носил почему-то польское имя Ежи. Как это с ним случилось, сказать не берусь, но в наших разговорах то и дело звучало «Ежик», «у Ежика», «с Ежиком», «Ежик обещал», «Ежик сбросит» и т. д.

— А балетные говорят, — засомневался Женя Соляков, — что технику надо брать не у него, а в магазине «Аэрофлот»…

— Это у Ежика «Аэрофлот», — сказал Жора Штиль.

— Нет, у конкурента, — сказал Леня Неведомский.

— Нет, у Ежика, — сказал Володя Козлов.

— Почему у конкурента? — строго спросил Юра Изотов.

— Потому что у Ежика может оказаться некомплект, — сказал Женя и пояснил: — Так балетные говорят…

— На Гинзе надо брать, а не на Акихабаре, — сказал Вадим Медведев, но Слава Стржельчик оспорил:

— На Гинзе цены хулиганские…

— Зато там товар первого класса, — сказал Миша Волков.