Жизнь и приключения чудака

Нет, пожалуй, надо. Свожу их в фотографию, раз обещал. Это было последнее, что я подумал о первоклассниках, ибо я увидел впереди Настю и она застила для меня весь мир.

Где-то рядом с ней, в полутумане, прыгал и корчился Сашка.

...Мы играли в футбол. Шестой "В" на шестой "А". Я стоял в воротах, а Сашка был в нападении. Это была принципиальная игра, но дело не только в этом. Среди зрителей сидела Настя. Понимаете?

И вдруг слышу чей-то писклявенький зовущий голосок:

– Бо-ря!

Скосил глаза. О боже, возле меня появилось милое видение: та самая первоклашка, у которой глаза как пятаки!

Я сделал вид, что не слышу. Нечего сказать, нашла подходящее время для задушевной беседы!

Она снова окликнула меня:

– Бо-ря!

Я оглянулся, посмотрел на нее с диким удивлением, точно вижу впервые:

– Ты меня?

Она кивнула, представьте!

Я снова отвернулся. А она не уходит и говорит мне в спину:

– Я Наташа Морозова из первого "А".

– Ну и что?
– спросил я.

– Там собака, - ответила она.
– Я боюсь, а мне надо домой.

– Ты же видишь, я занят, - возмутился я.

– А я думала, - сказала девчонка, - ты меня проводишь.

От этих ее слов я чуть не упал, даже перестал следить за игрой и едва поймал мяч.

Нет, вы видели? У всех ребят детство - лучшая беззаботная пора жизни, а у меня каторга! В футбол не дают поиграть. Нет, нет, нет, меня на жалость не возьмешь! Я не буду жалостливым. Она испугалась собаки! Подумаешь! И если даже та ее немного покусает, ничего страшного.

Через пять минут мне стало ясно: она без меня никуда не уйдет.

В общем, я вынужден был попросить замену.

Не оглядываясь, я побежал к школьным воротам. За мной, еле поспевая, бежала Наташка.

Ну, уж тут я высказался. Я ее пригвоздил, растер в порошок! Я сказал ей:

– Если ты боишься, пусть тебя мамочка встречает. Или папаша. Я в няньки не нанимался.

– У меня папа в Африку уехал, - ответила Наташка.

– Куда? Куда?

– В Африку.

– А ты хоть знаешь, где находится Африка?
– спросил я.

– Конечно!
– Она рассмеялась: - Я даже стихи про Африку знаю. "В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы..."

– И все? Больше ты ничего не знаешь про Африку? Ну, и нечего врать.

Она вдруг остановилась:

– Я никогда не вру.

– Совсем?
– выскочило у меня.

– Совсем, - ответила Наташка.
– Я не умею.

– Не горюй!
– Я похлопал ее по спине.
– Этому я тебя научу.

– Зачем?
– спросила Наташка, и ее глаза-пятаки превратились в воздушные шары.

Я засмеялся, не зная, что ответить. Действительно, глупо получилось.

– Я пошутил. Я сам никогда не вру, - сказал я.

И тут меня затрясло от смеха, потому что мы подошли к школьным воротам, а там прыгала привязанная на ремешке к изгороди собачонка на тонких ножках, с оттопыренными ушами.

– И ты ее испугалась?
– возмутился я.

Протянул руку, чтобы погладить собачонку, но она неожиданно ощетинилась, зло залаяла и рванула поводок. Я еле успел отскочить.

– Вот видишь!
– сказала Наташка.

– Она кусается.
– Взяла меня за руку и крепко прижалась.

– Ну ладно, африканка, - сказал я, - до свиданья.

– Спасибо!
– крикнула девочка.

Я посмотрел ей в спину. До чего смешная! Ноги - как у африканского страусенка.

В это время подошел хозяин собачонки и стал отвязывать ее от изгороди.

– Между прочим, - сказал я громко, - здесь ходят маленькие дети.

– Учтем, - ответил хозяин собачонки.

Подошел троллейбус, Наташка села в него. Водитель поторопился закрыть двери, и ее портфель прищемило.

Я бросился на выручку: застучал кулаком по двери. Водитель снова открыл двери, и портфель плюхнулся на тротуар.

Я подхватил портфель, впрыгнул в троллейбус и позвал:

– Наташка, ты где?

– Я здесь, - ответила Наташка.

Водитель закрыл двери, и троллейбус тронулся.

– Все из-за тебя!
– угрожающе прошипел я и сунул ей портфель.

Вскоре троллейбус остановился, я сошел, и она тоже сошла.

– А ты чего?
– удивился я.

– Здесь мой дом, - сказала она.

– И ты пешком не можешь пройти одну остановку?

– На троллейбусе интересней.

– "Интересней"!
– передразнил я ее.

Я здорово обозлился.

Я стал стягивать наколенники, а то на меня все оглядывались: они были натянуты поверх брюк.

– А твой дом где?
– не унималась Наташка.

– Там...
– Я неопределенно махнул рукой и пошел.

– Можно, теперь я тебя провожу?
– Она догнала меня.

– Нельзя, - ответил я.
– Я возвращаюсь на футбол.

Конечно, когда я прибежал в школу, никакого футбола не было и все разошлись. Я уже собирался уходить, как вдруг вижу, ко мне подбегает Наташка.

– Ты чего вернулась?
– спросил я.

– Я хотела узнать, чем кончилась игра, - сказала она.
– Кто победил?

– Тоже мне болельщица!
– возмутился я.

– Боря, а теперь можно, я тебя провожу?

– Провожай, провожай!
– От нее нельзя было отделаться.

Домой мы возвращались вместе. Она оказалась смешной и симпатичной. С ней легко было разговаривать. Ее отец действительно уехал работать в Африку. Он врач. А матери у Наташки нет. Она умерла, когда Наташка была маленькой. И теперь они живут вдвоем с бабушкой, пенсионеркой:

Ну, тут я, чтобы поддержать разговор, сказал, что у меня тоже есть знакомая пенсионерка - тетя Оля.

– Пенсионерка!
– повторила радостно Наташка и засмеялась.

Почему ей было смешно, я не понял. Не всегда ведь так сразу поймешь этих маленьких.

– Все пенсионерки смешные, объяснила она.
– В тот день, когда им разносят пенсию, они не выходят на улицу, боятся прозевать почтальона.

Правда она веселая. Она мне так поправилась, что я разменял еще один рубль из папиной десятки и угостил ее мороженым. Она его лизала медленно, чтобы растянуть удовольствие.