Жизнь и смерть Бенито Муссолини
Шрифт:
Но время поджимало, нельзя было терять ни минуты. Через несколько мгновений я уже был на борту «аиста» рядом с пилотом и капитаном Скорцени. Взлет был трудным, но, тем не менее, самолет поднялся в воздух. Карабинеры махали руками. Все заняло не более часа».
Муссолини уехал. Семья принялась осматривать Мюнхен. Город произвел на них огромное впечатление, потому что, несмотря на бомбардировки, он оставался по-прежнему очень красивым со своими многочисленными разнообразными памятниками в готическом и неоклассическом стилях. Во всех витринах были выставлены фотографии Муссолини и Гитлера.
К вечеру из
В тот же вечер в большом зале дворца состоялся просмотр нескольких документальных фильмов — прежде всего, об освобождении Муссолини. Кинооператоры умели работать. Война многому научила. Фильм был смонтирован и озвучен.
18 сентября 1943 года
Муссолини вернулся из ставки после трех дней напряженной работы с Гитлером (привожу его слова, зная, какой смысл вкладывал Бенито в понятие «напряженная работа»). Он возвратился усталым. Он был немногословен. Тон его высказываний был сдержанным. Его тяготила вынужденная необходимость находиться рядом с Гитлером в униженном положении, в которое его повергала ситуация в Италии.
Затем он выступил по мюнхенскому радио; это было его первое обращение к итальянцам со времени освобождения. В маленькой комнате «Карл Паласта» все было подготовлено к трансляции. Пусть это не покажется странным, но по германскому и итальянскому радио Муссолини выступал всего во второй раз. До сих пор его речи были обращены непосредственно к собравшимся на площадях, а затем они транслировались по радио. «Я убежден, что Италия еще может спастись», — сказал он глухим голосом.
Тем временем из-за участившихся авиационных налетов семье пришлось переселиться. Немцы предоставили в распоряжение Муссолини замок Хиршберг, возвышавшийся в живописном месте в восьмидесяти километрах к югу от Мюнхена, в Баварских Альпах, рядом со спортивным курортным комплексом. Оттуда были видны сполохи пожаров, вызванных бомбардировками Мюнхена.
Подходы к Хиршбергу и сам замок были так замаскированы, что за все пребывание Муссолини и семьи там не было воздушных налетов. (После семьи Муссолини там жил маршал Петен.)
Именно в этом уголке Баварии возникли идея и первые наброски плана создания Социальной республики, которые привлекли внимание маршала Грациани, других деятелей и даже прежних противников режима. Муссолини повторял: «Нужно все переиначить, разработать новые идеи, привлечь новых людей, с учетом нашего тяжелого опыта».
Немцы настаивали, чтобы во вновь формируемый кабинет министров и в партию, которая будет учреждена, вошли бы люди, принимавшие участие в перевороте 25 июля и не вызывавшие доверия не только у Бенито, но и у многих других. В замке появились Аттилио Феруцци, Телезио Интерланди, Фариначчи, также пожелавший получить портфель. (Но ему дуче резко отказал, посоветовав вернуться в свою Кремону.)
В конце сентября Муссолини решил возвратиться в Италию. Ракеле с детьми должны были остаться в Баварии.
Пока Муссолини были в Мюнхене, Галеаццо Чиано вместе с Эддой и тремя детьми — Фабрицио, Раймондо и Марцио — жил под надзором немцев на вилле, находившейся на берегу озера в окрестностях Мюнхена. Граф отправил Эдду в ставку, чтобы получить разрешение у фюрера на отъезд в Португалию или Испанию с необходимой им денежной суммой. Однако Гитлер ответил решительным отказом.
Тогда Эдда решила повидаться с отцом. Она приехала, когда Бенито вернулся из ставки, и стала настаивать, чтобы отец принял Галеаццо. Эта мучительная встреча произошла в Мюнхене, в «Карл Паласте». Чиано отвергал обвинения в измене, сваливал всю тяжесть ответственности на Бадольо. Бенито был раздражен, но тем не менее он слушал зятя. Он ни словом не обмолвился о том, что судьба Чиано уже была решена в Берлине.Эдда уехала в Италию одна. Галеаццо, вернувшись на свою виллу на берегу озера, не нашел там своих детей. Немецкий генерал Вольф перевез их в замок Муссолини. Галеаццо примчался к Ракеле и стал излагать свой проект возвращения в Италию. Он надеялся получить политический пост, а в противном случае вернуться в армию простым военным летчиком. Так как Ракеле продолжала обвинять его в двурушничестве, он разразился проклятиями в адрес Бадольо, Кавалльеро, Гранди. Узнав, что Кавалльеро покончил жизнь самоубийством, он воскликнул: «И правильно сделал!».
Эдда продолжала хлопотать за мужа перед отцом в Рокка делле Каминате. В конце концов немцы выдали Чиано разрешение уехать в Италию. Но только самолет приземлился в Вероне, как граф был арестован представителями немецкой и итальянской полиции и заключен в городскую тюрьму. Это было уже начало конца. Но граф в это не желал поверить…
…А там, за границей Италии, в этот относительно спокойный период дети — Романо и Анна-Мария — обследовали окрестности замка Хиршберг, ловили рыбу, совершали дальние прогулки в горы, иногда доходили даже до Мюнхена. Ракеле предпочитала оставаться в замке, возвышавшемся над двумя небольшими озерцами.
Бенито звонил ей из Рокка каждый вечер, справлялся о семье, рассказывал о своих новостях. «Это — тяжкий труд, но я добьюсь успеха. Как-нибудь вывернусь», — как и прежде повторял он. Ситуация в Италии сильно его волновала. «Ты была права, — говорил он, — почти ничего не осталось… как после бури».
15 сентября 1943 года
…На специальном аэродроме ставки фюрера приземлился «Ю-52» с дуче на борту. На летном поле — Адольф Гитлер. На ресницах фюрера — слезы.
Позже, уже в кабинете, Гитлер задал Муссолини главный вопрос: что дуче собирается делать, как действовать в новых условиях? Дуче ответил, что не исключает уход из политической жизни. У него много собрано материалов, готов заняться журналистской, писательской деятельностью.
«Это невозможно! — воскликнул фюрер. — Без сильного фашистского правительства Италия пропадет. Немецкие армии будут вынуждены действовать беспощадно. В соответствии с законами военного времени. Немцам придется отступать до долины реки По (Паданской долины), до самых Альп, оставляя за собой выжженную землю. Только методы варваров могут спасти Италию», — кричал Адольф Гитлер, и Муссолини верил фюреру и не видел для себя иного выхода из тупика, как остаться на посту.
«Без примерного наказания предателей фашизма возрождение фашизма в Италии невозможно, — говорил Геббельс Гитлеру после встречи с Муссолини. — _ И первый, с кем следовало бы свести счеты, — это с Галеаццо Чиано». «Но он же мой зять!» — заметил дуче. «Тем более. Тем более тяжким стало его предательство; его преступление не может быть прощено».
Из дневников Геббельса: «Дуче не сделал из катастроф Италии тех выводов, которые ждал фюрер. Дуче должен был начать с отмщения предателям. А Муссолини проявил слабость. Он не революционер, как фюрер или Сталин. У него нет силы и широты революционного масштаба. Фюрер утратил все иллюзии относительно личности дуче».