Жизнь и судьба Михаила Ходорковского

Поэтому от Григория Алексеевича я всегда рекомендовал Ходорковскому держаться подальше. Давайте оглянемся на перспективу. Сколько у нас Явлинский в политике? Пятнадцать лет? В сухом остатке-то что от действий Григория Алексеевича? Он же деградировал. Он выпирал из своей партии всех людей, которые представляли ему хоть какую-то угрозу. А теперь, ну, слушайте, ну, Митрохин — лидер партии!

У меня к Григорию Алексеевичу «теплое» отношение еще со времен моей работы в мэрии. С ним невозможно договориться. Он всегда будет оставлять дверь открытой, в которую потом обязательно выскользнет. Он формулирует договоренности так, чтобы потом объяснить, почему он их не выполнил. С ним невозможно договариваться. Невозможно, потому что если посчитает, что ему выгодно эти договоренности не выполнить, он их не выполнит, а потом объяснит, например, что Ходорковского ему навязал Кремль.

СПС Михаил Борисович тоже финансировал.

— СПС финансировалась не только Ходорковским, причем абсолютно открыто, они не делали секрета из источников финансирования, — рассказывает мне Шахновский. — Он финансировался крупным бизнесом, по крайней мере, в период с 2000-го по 2004 год. Это были открытые платежи, и об этом все знали. Кстати говоря, и финансирование «Яблока», и финансирование СПС, все было согласовано с Кремлем. Без одобрения Кремля, естественно, мы бы на это не пошли. Суммы были согласованы!

— Никита Белых говорил, что последний год на свои деньги партию содержал, — замечаю я.

— Да, денег не стало, просто потому, что Кремль запретил финансирование.

— То есть Кремль запретил — и все. И все погибло.

— Сейчас да. Сейчас Кремль запретил — и все. Я не знаю, что бы было пять лет назад, если бы Кремль запретил, а сейчас-то абсолютно точно. Слушайте, ну, кому из бизнеса, если ты чистый бизнесмен, кому же захочется терять бизнес в таких условиях. Я всех понимаю.

Тогда, в 2003-м, СПС и «Яблоко» пытались объединить.

— Я всегда был сторонником этого, — рассказывает мне Леонид Невзлин, — но теперь, правда, про «Яблоко» можно забыть. А в тот период, когда не было альтернативы, я был сторонником объединения демократических сил, у которых нет особых противоречий в идеологии. Я был достаточно наивен, потому что не понимал личности Явлинского.

— То есть вы считаете, что это из-за него ничего не получилось?

— Без всякого сомнения. Все остальные куда более вменяемы. Сейчас можно доказать, то, что Явлинский авторитарен. Уходя из партии, поставить Митрохина, вы же понимаете: это после меня хоть потоп. Я об этом никогда не думал, много с ним общался и считал действительно человеком либеральных взглядов. У СПС была определенная негативная история, связанная с тем, что они прошли через власть. Но ничего критичного, и они были готовы к смене лидеров, если бы Гриша пошел на объединение.

Я и Шахновский доказали Ходорковскому необходимость объединения. И он в это поверил. При том раскладе, что был тогда, учитывая, что власть еще не настолько выстроила административный ресурс, это был единственный шанс их прохождения в Думу. И они бы, возможно, еще сидели там со своими десятью, а когда и пятнадцатью, процентами. Но они предпочли личные амбиции результатам политической работы, политической игры и борьбы.

Я не могу сказать, что Михаил Борисович на это сильно реагировал. Или эмоционально. Нет. Он был уважаемая, объединяющая фигура, и я считал, что он мог бы войти в список и даже возглавить его, но он не хотел идти в Думу. Хотя объединение через Ходорковского позволило бы торговаться с известной степенью надежности. Например: либо вы объединяетесь в такой общий список…

— Который возглавляет Ходорковский.

— Ну, например, да. Мы думали об этом с Шахновским. Ну, и для баланса два человека в списке лидеров оттуда и оттуда. И если Явлинский не идет на такую программу, следующим шагом было бы: ну хорошо, мы идем без тебя. СПС, допустим, прошел, что было вполне реально при том авторитете и возможностях Ходорковского. Тогда Явлинский был бы вынужден задуматься. Сам бы не пошел — поставил бы кого-то вторым. Но объединение бы произошло.

Честно вам скажу, тогда, в 2003-м, политические игры не были суперприоритетны. В тот момент Ходорковский занимался двумя важными вопросами: во-первых, слиянием компаний и планируемым обменом акций с американской компанией после объединения с «Сибнефтью», и, во-вторых, крупными социальными проектами. А политика была на третьем месте. Он тогда раскручивал идею слияния и объединения с американской компанией, красивую идею и систему социальных проектов: «Открытую Россию». А это? Ну, это важно, но не настолько важно, чтобы себя красить в политические цвета и уйти автоматически из других дел.

— Михаил Борисович человек достаточно порядочный, — говорит Василий Савельевич. — Когда обещал давать деньги, он же не брал с Явлинского обязательства объединиться с СПС. Свою часть пути прошел до конца, никогда не открещивался и давал в разы больше обещанного. В разы. А по поводу объединения я с самого начала говорил, что из этого ничего не выйдет.

Ходорковский считал, что нельзя действовать такими методами, что правильно, конечно. Это не бизнес, здесь порядки немножко другие. И другие должны быть методы. Нельзя было ставить ультиматум: ты объединишься или мы тебе перекроем финансирование.

«Почему Вы в 2003 году отказались возглавить объединенный список СПС и «Яблока»? — спрашиваю я Михаила Борисовича. — Это не казалось Вам достаточно важным? А Вы не считаете сейчас ошибкой Ваше нежелание тогда вплотную заняться политикой?»

«Мне никто этого не предлагал, — отвечает он, — и это тоже один из устоявшихся мифов, не имеющих отношения к действительности. Ошибкой считаю то, что недостаточно уделял внимание становлению гражданского общества, а вовсе не то, что сам не участвовал в каких-либо выборах».

Финансировали не только «Яблоко» и СПС. КПРФ тоже оказалась в этом ряду.

— И это было согласовано с Кремлем, — рассказывает мне Василий Шахновский. — Идея заключалась в том, чтобы через финансирование туда ввести несколько человек, до десяти человек, и в случае необходимости расколоть партию. И когда Путин в апреле 2003 года обратился к нам: прекратите финансирование КПРФ, — с этого момента мы больше ни копейки туда не дали.

Муравленко, правда, действовал самостоятельно. Как говорят, потерял связь с первичной организацией. И уже никакого отношения не имел к Ходорковскому. Я больше вам скажу, тот список я сам лично подавал Суркову. Часть этих фамилий просил Сурков, чтобы мы ввели и профинансировали.

24 мая 2010-го показания в Хамовническом суде давал Михаил Касьянов: «Когда после февраля 2003 года началось напряжение между президентом Путиным и компанией «ЮКОС», когда в июле 2003 года арестовали Платона Лебедева, это было очень вредным шагом с точки зрения экономической политики по развитию предпринимательства и привлечению инвестиций в Российскую Федерацию. Поскольку к деятельности председателя правительства впрямую не относится взаимодействие с Генеральной прокуратурой, я обратился к президенту России Путину с просьбой пояснить, известно ли что-либо ему на этот счет и почему такие вещи происходят.

Президент Путин дважды отказывался поддерживать такой разговор, но потом все-таки дал мне ответ. И сказал примерно следующее. Что компания «ЮКОС» финансировала политические партии — не только СПС и «Яблоко», которые он, президент Путин, разрешил им финансировать, но также и Коммунистическую партию, которую он, президент Путин, не разрешал им финансировать.

Я не стал развивать этот разговор, потому что для меня этот ответ был чрезвычайно удивительным по двум причинам. Первое. Для меня было удивительно, что разрешенная законом деятельность по поддержке политических партий, оказывается, требует еще секретного одобрения президента Российской Федерации. И второе. Этот ответ о финансировании партий я услышал от президента Российской Федерации в ответ на вопрос, почему Платон Лебедев находится в тюрьме. После этого у меня сформировалось однозначное мнение о том, что арест Платона Лебедева является политически мотивированным.