Жизнь - игра

День начинается, точно как прошлый, запомненный мною в мельчайших деталях. «Явно идёт подкачка по домашней сети, а для хранения оперативной памяти задействованы два внешних винчестера», - почему - то уверен я. Возможно, логика программиста автоматически рассматривает мою ситуацию, как обычную компьютерную игру. Пока в утреннем полумраке выгоняем коров на улицу, решаю, как облегчить боль стрижки. Сеть даёт много вариантов усовершенствования старинных машинок для стрижки. «Ничего сложного для того, кто разбирал двигатели внутреннего сгорания», - решаю смело. Вот первые болезненные рывки машинкой заставляют обратить внимание на агрегат в руках бабушки. «Можно посмотреть, а то близко никогда не видел», - спрашиваю невинным голоском. «Дивись, какая техника, - передаёт машинку баба Клава, - На деревне только две таких, где и углядеть - то успел, глазастенький». Сорвав в огороде несколько листьев лопуха, аккуратно расстилаю на земле. Моментально разбираю на них всю машинку до последнего винтика, используя вместо отвёртки подходящий гвоздик. Бабушка медленно садится прямо в пыль и куриный помёт. Удивительно, что она всё ещё молчит, смешно и обиженно поджав губы, как и положено расстроенной старушке. «Этот вариант бытия мне начинает нравиться явно больше», - убеждаюсь в верности своего решения. Из опыта прожитого уже дня знаю, где хранится точильный камень для правки кос. Понимая, насколько мои знания могут удивить бабушку, мягко спрашиваю: «Где можно точило найти?». «Прости меня Господи, дуру старую», - вместо ответа на вопрос, горестно шепчет старушка. Только тут до меня доходит вся ценность для села этой примитивной машинки. Чуть напрягаясь, не разбирая слов, чувствую сильные эмоции всё ещё сидящей старушки. Сквозь бурю эмоций раскаяния бабушки формируются слова: «Придётся в город вести на починку. Аж из Брылинки занимали стригалку да ещё из пяти ближайших деревень, а мы вот сломали», - произносит она вслух. По мыслям сожаления об упущенной выгоде, вьющимся в её голове, знаю - занимали не даром. Занятая горестными переживаниями она совсем пропустила мой вопрос о наждачном камне. Повторив просьбу снова и получив необходимые указания, быстро подтачиваю режущую пластину гребёнок. Машинку никогда не точили, не разбирали и не смазывали. «Не трогали ни разу, всё опасались повредить хитрый аппарат», - приходят мысли, уже непонятно чьи. «Держи баба Клава, попробуй стричь», - передаю ей собранную машинку. Только тут она недоверчиво, слегка наклонив голову, встаёт с земли и берёт чудесно восстановленную ценную вещь. Смазывать пришлось колёсной противно воняющей мазью. Но даже эта примитивная смазка облегчила необходимые усилия, и слабая рука бабушки перестала дёргать и рвать мои волосы. В этот раз я сам собрал все состриженные волосы в лист лопуха служивший местом разборки - сборки. Подал всё ещё удивлённо молчащей бабушке. «Можно посмотрюсь в зеркало?» - попросился я зайти в дом. «Беги, полюбуйся, да ноги не забудь вытереть», - указала старушка, возвращаясь к роли хозяйки. Мне в доме нужно не зеркало. Обследовав все стены, нигде не нашёл ничего подобного календарю, кроме сборника дат церковных праздников с рисунками крестов и церквей. Смутное подозрение в безграмотности жителей дома возрастало всё больше. «Что бы ещё отчебучить для набора авторитета и поиска информации о текущем годе?» - задумался, озадаченно прокручивая события предстоящего дня. «Пойдем, дитятко, к батюшке сходим», - прервала поиски приключений вошедшая в горницу бабушка, держа в руке нечто завёрнутое в платок.

Поповский дом был третьим от нас в направлении церкви. Крепко сбитый парень, коловший дрова во дворе, оказался батюшкой. Я никогда не видел его без ризы и шикарной бороды. Сейчас все волосы, подвязанные широкой чёрной лентой, он закинул за спину. Мне открылась эта картина на мгновение, пока мы оба с бабушкой стояли, крестясь перед распахнутой во двор калиткой. «Постой, Василёк, пока тут, я спрошу благословения», - произнесла она полушёпотом, почти заговорщически. «Зачем стоять, когда можно сеть на лавочку у забора», - решил я, напряжённо пытаясь подслушать тему неожиданного, совершенно незапланированного на сегодня рандеву. Только полностью расслабившись и закрыв глаза, а вместе с ними оборвав поток визуальной информации, уловил нить разговора интересующего меня. «Отрок, не перекрестясь и не благословясь, разобрал бесовскую англицкую машинку, собрал, и она заработала лучше новой», - пугала сама себя старая доносчица. «Ты вот нас, батюшка, благословил на усыновление пастушка, а он - то… оказался каков?
– нагнетала перестраховщица, - Вдруг порченый али ещё пуще того...?». Чего пуще она не уточняла, но и по этим нескольким фразам всё ясно: «Во мне будут искать руку дьявола». Шутки шутками, а дело может быть серьёзным. Наверняка, батюшка должен быть самым образованным на деревне человеком. Уже одно это делает нашу встречу опасным испытанием для моей предстоящей адаптации. «Да ладно, - решаю азартно, - в случае чего опять переиграю день». Не успел найти других причин для опасений, как меня ласково позвала бабуля - хитруля: «Пойди к батюшке Никону, да к ручке не забудь приложиться». Когда я вошёл, хозяин перекладывал яйца из берестяного туеска в фирменную коробку с углублениями под них. «Десятка два отвалила родственница за мою проверку по церковной линии», - ухмыльнулся я про себя. Возможность переиграть всё в случае провала, невольная ирония к этому молодому, лет 28 - 30, «батюшке» настроили меня на легкомысленный лад. «Интересно, вымыл ли он руки после колки дров», - гадал я, целуя его пухлую ручку. В этот раз мысли батюшки транслировались в моей голове без особого усилия. «Вот и делай добро глупой черни, меня же и виноватым выставят», - снисходительно размышлял священник. Невербально мне передались сложнопереплетённые чувства неловкости и затруднения недавнего семинариста - повесы. Ведь он действительно посоветовал усыновить меня богатой семье, тем самым взял на себя определённую ответственность, на что весьма грубо намекнула селянка. «Пойдут трепать моё имя в деревне, - серьёзно испугался Никон, - тогда обещанный дядей перевод в столицу под вопросом». Сильное и знакомое мне ощущение предстоящего экзаменоподобного единоборства интеллекта включило форсаж и без того разогнанного рассудка. Скорость работы мысли увеличилась так, что пролетающая муха превратилась в стоп кадр. «Его положение довольно трудно», - неторопливо анализировал я ситуацию. Чтобы сохранить лицо церкви и своё, он обязан доказать истинность своего прежнего благословения. «Мне нужно знать о нём всё возможное и невозможное», - сурово приказал я непонятно кому и выдал привычный уже мысленный импульс на выполнение. Если бы не стоял коленопреклонённым, целуя крест, подсунутый после его ручки, наверное, я бы упал. Объём информации о жизни и мыслях в миру Александра, недавно получившего сан, обрушился лавиной. «Это я удачно попал», - вспомнилась цитата из забытого фильма. Теперь я знал даже имя любовника его нянюшки и кормилицы, в то время когда ему не было года. «Как много, оказывается, помнит наш мозг», - отвлёкся я, спокойно наблюдая собирающегося с мыслями хозяина дома. «Как же это ты, братец, ухитрился машинку собрать?» - елейным голосом спросил он. «Виденье было», - пропищал я по-детски и потёр глаза кулаком, ещё грязным от пыли, где собирал обрезки волос. «Ну, полно кукситься - то, собрал, и слава Богу», - успокоил меня батюшка. «Вот про видение твоё счастливое расскажи подробнее», - подсаживаясь ближе, продолжил он допрос. Смысл намёка на благое видение понятен из его мыслей, открытых, как на ладони. «Мне в голову приходит человек старше меня и подсказывает, что и как делать, - отвечаю, хныкая, - Вчера на поскотине пал, с того времени и приходит». «А сейчас можешь его позвать?» - неприкрыто заинтересовано спросил священник. Повисло продолжительное и нагнетающее тревогу молчание, только муха, беспомощно и звонко, билась о стекло. «Здравствуйте, Александр Николаевич, - произнёс я чётко, не по-деревенски артикулируя слова, - Познакомимся?».

Конечно, я рассчитывал на эффект неожиданности, но действительность превысила все расчёты. Батюшка буквально подпрыгнул так, что стул, зацепленный его ногой, улетел далеко в угол. Хорошо хоть обошлось без крика, во дворе под окнами гуляли его крошечная дочка под надзором мамы. «Ттты... Вы... эттто … кто там говорит?» - с трудом заговорил он членораздельно, одновременно потирая ушибленное сухожилие, сидя на полу. «Если есть лёд, советую приложить», - участливо посоветовал я ему. «Tendo calcaneus - ахиллово сухожилие может воспалиться, долго прихрамывать будете», - проинформировал уже сухо и авторитетно.

К моей радости, по информации, считанной из головы единственно грамотного сельчанина, на дворе шёл не революционный 1917, а предреволюционный 1916 год. Сегодня 12 апреля, среда, разумеется, по старому стилю. День памяти преподобного Василия исповедника, епископа Парийского. Наше с дедушкой положение меняется к лучшему. Наличие в деревне выходца из Европейской части России, да ещё из самого Санкт-Петербурга, во много раз увеличивает возможность выбора дальнейших шагов. Разумеется, Курганских толстосумов нужно использовать в первую очередь. Выход в местный большой свет лучше обеспечит бывший столичный житель. «Принцип вербовки батюшки - стандартный для всех современных спецслужб», получаю из сети. «Надеюсь, вы хорошо понимаете, - перехожу к делу, - что моё появление в вашем доме не случайно? Миссия, которая вам поручена, приведёт вас к обязанности возглавить Российскую империю», - провозглашаю торжественно. Итог пятнадцатиминутного монолога: слушатель, как и планировалось, полностью дезориентирован и подавлен. Никакого запугивания и угроз, только позитив и забота о нём, как о ценном кадре. Фраза в пятом предложении рассчитана для зарождения подсознательных опасений: «Каждый потенциальный кандидат на должность государя имеет дублёров - заместителей из нескольких регионов России на случай прерывания физических функций». «Мы серьёзная организация меж-временных путешествий, призванная оказать помощь России в наступающие трудные времена», - предупредил я его вопрос. «Если расскажу Насте, она просто не поверит такому…», - мыслил отец Никон. «Вам не поверит никто в мире, а не только Настасья Афанасьевна», - уверено перебиваю его мечтания. Безусловно, последнее замечание окончательно смело всякие колебания молодого человека, сидящего напротив. «Что я должен делать?» - спросил он уже решительно. «Прежде всего, нам с вами нужно успокоить моих приёмных родителей на предмет моей одержимости бесами», - ответил я с улыбкой. Это просто сделать, если мы объединим усилия. В нескольких словах я обрисовал своему новому компаньону порядок сотрудничества и его дальнейших действий по прикрытию наших с ним встреч. Наш выход на крыльцо, где на лавке с необычной для деревни спинкой развалилась моя провожатая, был торжественен. «Клавдия Ивановна, ваш приёмный внук отмечен благостью Божьей», - изрёк, как с амвона, батюшка, успевший переодеться в подобающую сану ризу. «Не иначе и моей рукой водил преподобный Василий Парийский, когда я благословил вас на усыновление сего отрока. Именно сегодня, в день памяти этого мученика, явился мне и тезоименник его. Хоть и видел по святкам, что истинный святой, в честь которого именован ребёнок, Василий Великий - Кесарийский Богослов. В этом вижу знак и повеление Господне принять мне участие в воспитании и вскормлении пищей духовной отрока Василия». «А вы сестра встаньте, - подхватил он уже бухнувщуюся на колени гостью, – переоденьте, умойте малого и сразу приводите ко мне на весь день». Вручив ей туесок со своим свёртком, пошептавшись, батюшка лично проводил нас за калитку на улицу.

Мы дошли до дома в благостном молчании. Вместо знакомого мне режима дня на этот раз меня посадили в горнице у окна, пододвинув предварительно стол. Вручив неудобный толстый карандаш и альбом для рисования, полученный от батюшки Никона, бабушка наказала изобразить то, что видел во сне на берегу ручья, где вчера ушибся. Сама же устремилась собирать срочный семейный совет. Рисуя ангелоподобного человечка, старался передать детскую неумелость, копируя из интернета сборный образ неопределённого пола. Совещание усыновителей продлилось не долго. После окончания небольшой трапезы, где я снова получил уроки пользования столовыми приборами, история пошла иным путём. Меня сразу переодели, не дожидаясь вечера, как случилось в прошлый раз. Одежда была гораздо новее в виду высокой чести оказанной батюшкой. Уходя, теперь уже самостоятельно, на первый урок, уловил отголоски мыслеслов: «Это ж надо, сам столичный барин пожелали учить нашего байстрюка грамоте!» - на разные лады перекликалась одна и та же мысль во всех головах. «Будет чем завтра Танюшку удивить», - промелькнула принадлежащая приемной матушке горделивая надежда.

У отца Никона пробыл до самого вечера. Занимались с ним уточнением легенды внедрения моей особы в его постоянное окружение. Решили присвоить ему заслугой открытие в простом сироте талантов вундеркинда. Договорились, что упоминание божественных сверхспособностей, кроме допустимых для вундеркинда, категорически неприемлемо. Почти всё время общения в голове моего нового компаньона билась одна и та же мысль: «Сколько выгоды может принести упоминание его просветительских успехов в столичных газетах». Пришлось остудить эгоистические мечты намёком о преждевременности афиширования моего имени в СМИ. Когда батюшка прервался на служение Литургии, моё образование перепоручили супруге. «Мальчик так быстро запоминает буквы, - приятной новостью встретила она мужа, - что мы уже начали составлять простейшие слова и предложения». «Вот и будем тренироваться на нём, чтобы наша дочка получила опытных педагогов в нашем лице», - пошутил он, обняв супругу за плечи. Отойдя немного в сторону, хозяева договорились об уроках по другим дисциплинам, в которых каждый был чуть большим специалистом. Матушке отводилась роль учителя танца, рисования, музыки и хороших манер.

Подслушивая их разговор, нарочито неумело и громко звякаю кисточкой в стакане воды. Вспомнилась та вода, в которой прогревался во время невольного эксперимента. «В стакане воды атомов больше, чем стаканов воды во всех океанах Земли», - неожиданно проникла строчка из интернет статьи в мой разогнанный мозг. Срочно собираю всё написанное по теме воды. Нужно спешить с решением главной задачи - выяснения причин попадания в эту виртуальную реальность. Ведь неизвестно, останется ли мозговая активность в реальном времени на том же уровне, что и сейчас. Озарение, посетившее только что, приоткрывает теорию моей переброски в эту реальность. Сеть даёт текст: «Вероятность того, что в стакане воды, которую вы пьете, содержится молекула воды, которая побывала в теле динозавра — почти 100%». Прокручивая каждое действие, предшествующее перемещению, наконец прихожу к точному ответу. Перенос сознания произошёл на момент звучания в колонках информации, зафиксированной спутником НАСА в 1988 году. Штурмовой режим работы мозга позволяет моментально объединить разрозненные, казалось бы, факты в стройную теорию. Связываются все три даты. Сам факт попадания в 1916 год из моего 2015 с использованием информации зафиксированной в 1988 году говорит достаточно много. Временное расстояние между всеми датами кратно девяти годам. Именно такая периодичность фиксируется у солнечной активности. А если вода - это глобальный мировой компьютер, как уверяют самые смелые учёные, то всё складывается в более - менее логичную схему. «Жаль, что до компьютерной эры более шестидесяти лет», - сокрушаюсь, в забывчивости набрасывая акварелью композицию холмов и речки, врезавшихся в память. «Вполне вероятно, что уроки рисования придётся брать мне самой у этого enfant terrible», - констатирует супруга отца Никона, возникшая за спиной. «Вот именно об этой ранней гениальности я тебе и говорил», - ловко находит ответ священник. Домой меня оправляют уже затемно.

«Ну как, понравились уроки у батюшки?» - чуть не хором нападают с расспросами дома. Уже, безусловно, родного дома, как хотелось бы думать. «Оченьно пондравилось!» - отвечал я с детским воодушевлением. Все радостно засмеялись. «А не тяжко премудрости - то барские разбирать?» - продолжал допрос с пристрастием недоверчивый дед. Пока не спеша подбираю взвешенные ответы на все хитрые, как им кажется, вопросы, одновременно продолжаю думать о невероятно привлекательной мысли, посетившей недавно. «Улучшение и совершенствование методов переноса в прошлое из моей реальности у меня не получится», - констатирую сокрушённо. Главное, что у меня нет необходимых средств в моём времени. Один только электроэнцефалограф «Voyager» стоит сорок пять тысяч долларов. Остаётся попробовать создать компьютерное производство в этой реальности. В моём распоряжении вся информационная и научная база будущего. Всего - то и дел, найти золото, месторождение которого открыто в будущем, и дело в шляпе. «Завтра ещё и тётушка Ульяна собирается к нам зайти», - улавливаю слова приёмной матери. В прошлом варианте дня эта родственница не собиралась знакомиться со мной. Любопытно, однако, меняются события в зависимости от моих действий. Улавливаю в мыслях взрослых чувство горделивого удивления от сообщения о новой гостье. Неожиданно и сам вспоминаю, из рассказов бабушки из будущего, упомянутую родственницу. Ульяна работала управляющей домашним хозяйством у богатейшего предпринимателя Смолина. Самая авторитетная женщина села одарит нас своим посещением. Уже привычным путём, проявив направленную заинтересованность, раскрываю все детали предстоящего события, рыская по головам. Считываю прежде всего чувства и эмоции, как самые яркие и сильные. Открытый текст мелькает редко, но и его вполне хватает, чтобы разобраться. Оказывается, слухи по деревне ходят не менее быстро, чем современные радио или теленовости. Информация о моём обучении батюшкой разбежалась по деревне в тот же час. Если точнее, сплетни разнесла сама старушка, удивлённая моим необычным «святым даром». Приехавшая сегодня городская гостья изъявила понятное желание познакомиться с таким чудом, чтобы потом первой рассказать городским господам о явлении деревенского феномена. Неожиданно передо мной открывается причина моей проницательности. Возможность чтения мыслей связана с нарушившим последовательность событий моим вмешательством из иного времени. Люди и дела, не изменённые мною, не считываются. Вчерашнее явление преображённого пастушка в деревню со стадом произошло как всегда. Действий, меняющих привычную канву событий, ещё не было. Всё происходило как обычно, как в варианте без переноса моего сознания из будущего. Первый прожитый день так же не особо отличался от того, каким он был до моего появления. Разве что чуть более грамотно вёл себя в хозяйственных делах, о чём уловил разговор родителей, отсутствующий в старом варианте прошлого. Сегодня, начав тот же самый день заново, расхрабрился и резко поменял всё коренным образом. Именно потому, волны, замутившие вариант привычного течения жизни, отлично заметны и легко читаются. Выходит, все последствия добавлений, вносимых мною в эту реальность, должны легко отслеживаться. Ну что же, это облегчает выбранную стратегию коррекции прошлого. «Увеличивающееся количество персонажей, изменяющихся от моего влияния, потребуют гораздо большего объёма памяти компьютера, - решаю невесело, – а на улучшение системы нужны деньги». Опять деньги... Вдруг понимаю, что точно знаю всю техническую сторону, но откуда пришло знание?

Садясь за стол, попросил нож и вилку. На удивлённые взгляды домашних ответил: «Так советовала матушка Анастасия». «Давай, покажи, как в столице бояре трапезничают», - комментировал дед вручение мне столовых приборов. В этот раз я уже не опасаюсь казаться странным своей непривычной манерой поведения за столом. Расслабившись и увлёкшись размышлениями, чуть не забыл перекреститься и прошептать молитву после обеда. «Можно свечку попросить на вечер для подготовки домашнего задания?» - спросил, потупившись. «Да что уж свечку, бери керосинку», - неожиданно расщедрился дед Прокопий. Керосин большая ценность в деревне, как и сама лампа, но более всего старшие должны опасаться моей неловкости в обращении с огнём. Пожары самая страшная беда для полностью деревянного села. Только когда меня проводили в отдельно стоящий в конце огорода омшаник, стало понятно доверие пожароопасной керосинки. По дороге отец захватил два ведра воды, на всякий пожарный случай. Кстати, вёдра были тоже деревянные. Железо вообще очень редко встречалось в нашем хозяйстве, а это ещё зажиточная семья. Наконец меня оставили в покое. «Нужно проверить, как влияние моего информационного давления поможет перенести эту бессонную ночь», - обрадовался я ночному уединению. Надоело уже скучать без дела при уснувшем теле моего юного носителя. Уверен, что ребёнок вполне может обходиться без сна.

Как и собирался, ночь провёл исключительно плодотворно. Спать совершенно не хотелось. Прочитал моментально, простым перелистыванием, все четыре книжки выданных добровольными просветителями. Копии развёрнутых страниц, как фотографии, откладывались в память. Изрисовал половину альбома набросками пчеловодческого инвентаря хранящегося здесь. Другую половину заполнил каракулями постепенно улучшающегося написания букв и слов. Некоторое неудобство вызвало применение непривычной буквы «ять». Теперь будут материальные доказательства роста моего умения писать и читать. Кстати, неплохо бы освоить знания, не знакомые раньше. Всегда хотел изучить ноты, французский и итальянский языки. С информационными предметами проблем не будет, а вот как умения требующие навыков и опыта? Всегда мечтал профессионально играть на гитаре, скрипке. Про овладение карате грезил, как и всякий подросток перестройки. Размышления этой ночи привели к новым оригинальным предположениям. Если возможно повторение пережитого дня, значит допустимо и параллельное проживание в иной реальности. Таким приёмом можно выучить язык в иной действительности за три или четыре месяца, тогда как в другом, основном варианте виртуального существования, не пройдёт и нескольких секунд. Конечно, подобное многовариантное прошлое требует огромных ресурсов памяти. Где - то же нужно хранить все вновь получаемые знания и опыт. Почти уверен, что рано или поздно, мне придётся использовать дополнительные объёмы свободной памяти, задействуя сеть. Главный минус сетевого хранения - замедление скорости обращения информации, а значит и скорости виртуальной жизни. Если предположения верны, в чём я не сомневаюсь, расширение вмешательства в прошлое может привести к перегрузке памяти, и как следствие аварийному выходу из изменённого мною прошлого. Мне нужно периодически «сохранять» пройденный путь, вводя в бессознательное состояние здешнего носителя моего «Я». Тут же попробовал отпустить физическую составляющую пастушка. Скоротечность проведённого опыта меня испугала. Приток внешней информации моментально пропал, и я старший услышал стук головы аватара по столу, за которым сидел. Почти сразу, испугавшись, Вася - пастушок очнулся, успев подхватить падающую керосинку. Пожара удалось избежать, но вот стеклянная колба выпала и разбилась от резкого хвата рукой. Пришлось повторить вариант выхода из сна несколько раз, пока учился ловить лампу так мягко, что стекло не вылетало из фиксирующих его шурупов. «Та же самая Халва (Half-Life).
– Радовался, возвращая лампу на старое место.
– Что же будет на следующих уровнях?»

4 (13.04.1916 четверг)

Поутру никто не беспокоил заботами о домашнем хозяйстве. Собрав все учебники и затушив лампу, принёс всё в дом, когда уже совсем рассвело. «Жив пострелёнок, и слава Богу, - встретил меня дед Прокоп, - Давай рассказывай, чему научился?». Скромничать я не стал. Указал на книги и уверенно ответил: «Задавали одну сказку прочитать, а мне все интересные показались». Тут же в сенях все домашние устроили мне показательные выступления. Пока читал, слышал радостные мысли мамы по знакомому уже поводу. Рад, что благодаря моим успехам, у неё теперь будет, чем похвастаться перед родственниками и соседями. Более богатый завтрак прошёл торжественно, со столовыми приборами. Ножом с вилкой пользовался только я, остальные ели варёную курицу с картошкой деревянными ложками, помогая пальцами. «Ежели малец выучится грамоте и счёту, можем и магазин открыть», - планировали родственники после завтрака. Отец велел мне отнести батюшке десяток яиц и крынку молока, в благодарность за науку, хотя тот и обещал не брать оплаты. Сильно раззадорила их перспектива иметь учёного в своей семье. Как выяснилось, грамотные на селе только некоторые приезжие. Все рождённые и выросшие здесь нигде не учились.