Жизнь мальчишки. Том 1.

— Дэви Рэй! — позвал и через минуту, потому что потерял яз виду свет его фонаря. — Где ты?

— Я тут. Кори! — откликнулся он, но с какой стороны донесся его голос, я так и не смог разобрать. Позади меня снова трещали кусты под ногами Бодина. Я бежал, не смея ни на миг остановиться, чувствуя, как пот заливает мое лицо.

— Кори! Дэвид Рэп! — раздался зов Бена откуда-то справа.

— Черт возьми, да поймаете же вы их, наконец! — ревел в ярости Большое Дуло. Оказаться в лапах у этого чудовища и его окаянного отродья, по моему тогдашнему мнению, было самым страшным из всего на свете, что можно было представить. Более того, то, что только что произошло на дороге, наверняка было противозаконным, и теперь Блэйлоки всеми силами хотели сохранить это в тайне. Я решил крикнуть Бену, но не успел открыть рот, как моя левая нога заскользила на сосновой шишке — я неожиданно полетел на спину и шлепнулся на ковер из сосновых игл словно мешок с отрубями. Мгновенно отреагировав, я откатился в сторону под куст, перевитый диким плющом, и затаился там, едва переводя дыхание, трепеща от страха и чувствуя тошноту, от которой едва не лезли наружу только что съеденные сосиски. Я тихо лежал на животе, чувствовал, как саднит царапина на подбородке, и ждал, что из темноты вот-вот вынырнут ко мне сильные злые руки и схватят за шиворот. Я с ужасом услышал, как неподалеку от меня треснула под чьим-то ботинком сухая ветка. Затаив дыхание, лежал и прислушивался к стуку собственного сердца. В абсолютной тишине леса стук моего сердца, как показалось мне тогда, мог сравниться с грохотом и звоном ударов металлической кувалды в китайский гонг; если Бодин не слышал ничего, то определенно он был глух как тетерев. Внезапно над моим левым ухом загрохотал его голос так неожиданно, что я чуть не подскочил.

— Эй, вылезай-ка, пацан! Я тебя вижу! Еще секунда, и я так бы и сделал — голос Бодина звучал очень убедительно. Я едва не рванул наутек, но вовремя понял, что тьма, в которой я находился, была той же самой, в которой находился и сын Большого Дула. Поэтому, стиснув зубы, я промолчал и остался лежать неподвижно. Еще через несколько секунд голос Бодина раздался подальше:

— Вам не спрятаться от нас, маленькие ублюдки! Даже не надейтесь от нас спрятаться, мы все равно вас найдем! Лучше сразу вылезайте, а то хуже будет! Он уходил от меня прочь. Я выждал еще две минуты, прислушиваясь, как перекликаются в лесу Блэйлоки. Судя по всему, и Бену, и Дэви Рэю удалось ускользнуть, а Большое Дуло теперь сходил с ума от злости.

— Вы найдете мне этих проклятых пацанов, понятно? Даже если для этого вам придется бродить по лесу всю ночь! — орал он на своих сыновей, которые отвечали ему покорно и односложно:

— Хорошо, сэр. Мы найдем их, сэр. Я решил, что настала пора потихоньку убираться, пока они действительно не принялись прочесывать лес. Пока ситуация позволяла, я на четвереньках пополз в глубь леса, вздрагивая при каждом звуке. Я понятия не имел, куда ползу. Я знал одно: все силы надо потратить на то, чтобы положить между собой и Блэйлоками как можно больше миль непроходимого леса. Несколько минут я решал, не вернуться ли к лагерю, чтобы разыскать там ребят, но отказался от этой затеи, так как опасался, что Блэйлоки нашли место нашего ночлега и устроили там засаду. Я поднялся на ноги и двинулся в темноту. Встреча с ягуаром или гремучками представлялась мне менее опасной, чем то, что могли сотворить со мной двуногие звери, бродившие вдоль дороги. Я прошел, может быть, с полчаса, потом мне на пути попался большой валун. Усевшись на него, я при свете звезд обмозговал свое положение: рюкзак со всем содержимым остался у нашего костра, который теперь находился неизвестно где. У меня не было ни воды, ни еды, ни фонарика, ни спичек, ни Дэви Рэя с его компасом. Следующей моей мыслью была убийственная уверенность в том, что мама была права: мне стоило дождаться тринадцатилетия.

Глава 8 Чилл Уиллоу

Мне и прежде приходилось не спать ночами, я знал, что такое долгое ожидание рассвета. Так было тогда, когда я простудился: у меня болело горло и я не спал всю ночь, каждая минута которой была для меня бесконечной мукой. Или когда у Рибеля были глисты и всю ночь он скулил и кашлял, а я сидел с ним. Ночь, которую я провел скрючившись на валуне, была ночью страха, раскаяния и страшного, невиданного неудобства; все это втиснулось в рамки бесконечных шести часов. Одно я понял наверняка: это был мой последний поход в лес с ночевкой. От любого звука я подскакивал на месте и всматривался в лесную тьму, видя плечистые силуэты там, где росли только тощие сосенки. Я готов был променять всю свою коллекцию “Нэшнл джиогрэфик” за пару сандвичей с арахисовым маслом и бутылку “Грин Лейбл”. Незадолго до рассвета меня обнаружили москиты. Они были такие здоровенные, что при желании я вполне мог схватить парочку из них за ноги и добраться до Зефира по воздуху. Я был в отчаянном состоянии весь с головы до ног, от моей искусанной макушки до урчавшего от голода желудка. В общем, у меня оказалось уйма свободного времени. Между прихлопыванием кровососов на щеках и шее и выслушиванием и разглядыванием темноты в ожидании крадущихся теней я имел отличную возможность поразмыслить о том, что находилось в деревянном ящике, за который мистер Моултри и мистер Гаррисон заплатили Блэйлокам такую кучу денег. Черт возьми, они отвалили им целое состояние! А если к этому делу причастны Блэйлоки, наверняка замышляются какие-то адские козни. Для чего мистер Моултри и мистер Гаррисон собирались использовать содержимое этого ящичка? Внезапно в моей памяти всплыли слова, те, что с усмешкой сказал мистер Гаррисон: Они и понять не успеют, что с ними случилось, когда уже будут бить чечетку в аду, словно черти на сковородках. Что бы ни содержалось в этом ящике, оно наверняка было достаточно опасным или незаконным для того, чтобы вести сделку только в лесу под покровом ночи. Я не сомневался, что Блэйлоки не остановились бы ни перед чем, чтобы сохранить эту сделку в тайне, может быть, даже перерезали бы нам глотки, да и не только нам, но и мистеру Моултри и мистеру Гаррисону. В конце концов прошла и эта ночь. На востоке всходило солнце, окрашивая небо в розовый и пурпурный цвета. Я решил, что пора идти дальше, на случай, если Блэйлоки еще не утихомирились и продолжают поиски. Вчера мы весь день шли вслед за солнцем, так что, сориентировавшись, я решил, что мой путь должен лежать на восток. Первым делом я решил забраться на какую-нибудь возвышенность и посмотреть, в какой стороне лежит Зефир, или хотя бы озеро Саксон, или какие-нибудь шоссе или железные дороги. Я поднимался на несколько холмов, но и оттуда, к несчастью, был виден лес и только лес. Часа через два после рассвета я решил устроить небольшой привал. Над моей головой с ужасным ревом пронесся истребитель, так низко, что я отчетливо увидел, как под крыльями у него открылись люки и наружу выдвинулись шасси. Обдумав увиденное, я изменил направление маршрута на несколько градусов влево, взяв курс туда, где, по моим расчетам, находилась авиабаза. Я шел и шел вперед, а лес и не думал редеть, наоборот, он становился все гуще. Солнце начало припекать, земля под ногами была вся в выбоинах и колдобинах, и вскоре я здорово вспотел. Снова появились москиты и прочие кровососы, братья и сестры москитов, их двоюродные кузины и кузены, дядюшки и тетушки — и вся эта нечисть плотно занялась мной, завившись вокруг моей головы наподобие черной шали. Примерно через полчаса надо мной пролетело целое звено истребителей, потом еще одно и еще — и довольно скоро я услышал доносившиеся откуда-то издали глухие бомбовые разрывы. Я мгновенно остановился, догадавшись, что нахожусь поблизости бомбового полигона. Осторожно взобравшись на гребень следующего холма, я увидел вдали, там, где, по моему мнению, должен был находиться северо-восток, поднимавшиеся столбы черного дыма и пыли. Это означало, что мне предстоит еще очень долгий и изнурительный путь к родному дому. Желудок и солнце над головой подсказали мне, что время близится к полудню. По нашему с родителями договору я давно должен быть дома. Я представил себе, как сходит с ума мама, как потирает руки отец, которому не терпится снять с гвоздя ремень. Самым обидным было признаться самому себе, что ничуть не стал старше по сравнению с собой вчерашним. Я двинулся дальше, по широкому кругу обходя полигон, на который сыпались бомбы. Последнее, о чем я мечтал, это чтобы на меня с неба свалилось несколько сотен фунтов мощнейшей взрывчатки. Окольная дорога оказалась непростой; мне приходилось продираться сквозь заросли покрытого шипами кустарника, разрывая свою одежду и кожу, но я, стиснув зубы, принял то, что выпало на мою долю. Я все еще паниковал и постоянно видел перед собой гремучих змей, в очертания которых складывалась любая тень. Как никогда я жалел, что не умею летать. Потом совершенно неожиданно передо мной расступились деревья, заросли закончились и впереди открылась просторная зеленая поляна. На покрытой рябью поверхности маленького тихого пруда, в котором кто-то плескался, блестели солнечные лучи. Это была девушка. По всему было видно, что она только что вошла в воду, потому что голова ее еще была сухой, а мокрыми были только концы длинных золотистых волос. Она вся ровно и хорошо загорела; пока она весело плескалась, на ее руках и плечах поблескивали капли воды. Я хотел было ее окликнуть, когда она вдруг откинулась на спину и я увидел, что никакого купальника на ней нет. Она была абсолютно голой. Мгновенно отступив за дерево, я затаился там, гораздо более испуганный видом обнаженной девушки, чем другими мыслями. Лежа на спине, она весело бултыхала в воде ногами, поднимая пузыри; ее маленькие груди были видны над поверхностью воды. На ней не было ничего, что прикрывало бы место между ее длинными и стройными ногами. Испытывая невероятный стыд от того, что подглядываю за недозволенным, я все-таки смотрел на нее, потому что мои глаза будто были прикованы к пруду силой могучего заклинания. Девушка перевернулась на живот и нырнула. Через несколько секунд она вынырнула примерно на середине пруда и, откинув мокрые волосы со лба, снова легла на спину и, медленно перебирая ногами, поплыла, глядя в голубые высокие небеса. Как вы понимаете, ситуация сложилась куда как любопытная. Голодный, изнывавший от жажды, весь покрытый укусами охочей до крови нечисти и изодранный колючками, я стоял за деревом в диком лесу перед прозрачным маленьким прудом, в котором, буквально в двадцати футах от меня, плескалась прекрасная обнаженная золотоволосая девушка, а где-то в это самое время мои родители названивали шерифу и поднимали на ноги пожарную команду. Я не успел еще как следует разглядеть ее лицо, но то, что она старше меня, я знал наверняка: ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Девушка была высокой и стройной; в том, как она держалась на воде, в ее движениях не было неуклюжести ребенка, а только изящная, свободная и грациозная сила. Я посмотрел на противоположный берег пруда и заметил там одежду, кучкой лежавшую под деревом, от которого в лес уходила тропинка. Еще раз нырнув, девушка сильно плеснула ногами по воде, потом появилась на поверхности и быстро поплыла к берегу, к своей одежде. Когда ее ноги нащупали скользкое дно, она остановилась, встала во весь рост и побрела к берегу. В тот же миг истина наконец озарила меня.

— Подождите! — закричал я ей в спину. Девушка обернулась, мгновенно покраснела. Руки ее взметнулись, чтобы прикрыть грудь, и она мигом присела в воду по горлышко.

— Кто здесь? Кто это был?

— Это я звал вас, — смущенно отозвался я, появляясь из своего укрытия. — Извините.

— Кто ты такой? Сколько ты там стоишь?

— Я только что вышел из леса, — ответил я, решив, что ложь в данном случае будет более желанной для нас обоих. — И ничего не видел. Девушка потрясение смотрела на меня, чуть приоткрыв рот. Золотые волосы колыхались в воде вокруг ее прекрасных плеч. Ее лицо было освещено косыми лучами солнца, пробивавшимися сквозь ветви деревьев; несмотря на испуг и гнев, она, без сомнения, была прекрасна, само олицетворение красоты. Это особенно меня поразило, потому что ее красота пронзила меня подобно разряду молнии. В мире есть многое, что мальчик моих лет может посчитать красивым: блеск лака на раме велосипеда, отливы чисто вымытой шерсти здоровой и полной сил собаки, верчение йо-йо, раз за разом поднимающегося по своей нити вверх и спускающегося вниз, желтый свет полной луны, сочная зелень луга, приятная полновесная уверенность в нескольких свободных часах впереди. Черты лица девушек, вне зависимости от их правильности, пропорциональности или притягательности, до той поры не входили в упомянутый список. Однако я на несколько минут забыл о пустом ноющем желудке, москитных волдырях и царапинах от злобных шипов. Лицо девушки было самым поразительным видением, когда-либо посещавшим мой разум. Глядя в ее глаза удивительного василькового цвета, я будто пробудился от долгого, ленивого и спокойного сна в мире, о существовании которого я даже не подозревал.

— Я заблудился, — наконец выдавил я из себя.

— Откуда ты идешь? Ты что там делал, подсматривал?

— Нет. Я пришел вон оттуда. — Я махнул рукой в глубь леса.

— Ври больше! — ответила мне девушка. — Там только лес, и ничего больше. Там, за этими холмами, никто не живет!

— Да, — согласно кивнул я, — там никого нет. Продолжая сидеть под водой, обхватив себя за плечи руками, она некоторое время молча рассматривала меня. Я видел, как успокаивается ее лицо, как испуг и гнев постепенно остывают, как смягчается ее взгляд.

— Значит, ты заблудился? — наконец повторила она. — А где ты живешь?

— В Зефире.

— Опять врешь! Зефир — по другую сторону равнины!

— Мы с друзьями вчера заночевали в лесу, — объяснил я. — Нас было трое. Кое-что случилось, у нас вышли неприятности, и я заблудился в темноте.

— А что такое случилось? Я пожал плечами.

— Один человек за нами погнался.

— И ты думаешь, что я поверю тебе?

— Я говорю правду, клянусь.

— Значит, ты пришел сюда из самого Зефира ? Должно быть, ты валишься с ног от усталости?

— Да, мэм, так оно и есть.

— Давай-ка отвернись, — приказала она. — И не смей оглядываться до тех пор, пока я не разрешу тебе. Понял?

— Хорошо, — кивнул я и повернулся к ней спиной. Я слышал, как она с плеском выбралась из воды, и представлял ее всю, обнаженную с головы до ног. Тихо зашуршала одежда. Прошла минута-другая, и она сказала мне:

— Теперь можешь повернуться. Когда я увидел ее снова, на ней была розовая майка, джинсы и белые теннисные тапочки.

— Как тебя зовут? — спросила она, выжимая свои длинные волосы.

— Кори Мэкинсон.

— А меня Чили Уиллоу, — представилась она. — Ну что, пошли, Корп. О, как чудесно было слышать свое имя из ее уст! Обежав вокруг пруда, я вслед за девушкой углубился по тропинке в лес. Чили была выше меня, ее походка сильно отличалась от той, как ходили мои девочки-одноклассницы. Ей не меньше шестнадцати, решил я. Я шагал за ней следом и вдыхал ее запах, который мог сравниться разве что с ароматом росы на свежескошенной траве. Я старался ступать только туда, куда наступала ее нога. Если бы у мен” был хвост, я бы наверняка вовсю им вилял.

— Я живу недалеко, тут, на опушке, — сказала мне Чили, и я отозвался из-за ее спины:

— Ясно. У обочины грязной пыльной дороги стояла дощатая лачуга. Стены были обиты рубероидом, загон для цыплят справа был обнесен ржавой стальной сеткой, а слева, посреди заросшего по пояс травой двора, на чурбаках стоял ржавый автомобильный кузов. Жилье выглядело гораздо более жалким и запущенным, чем тот притон, в котором мой дедушка Джейберд спустил в покер свою последнюю рубашку. Шагая по лесной тропинке вслед за Чили, я уже обратил внимание на то, что ее джинсы были старенькими, обтрепанными и залатанными, а на майке в двух местах светились симпатичные дырки размером не меньше дайма. И вот теперь я увидел ее дом, по сравнению с которым последняя братонская лачуга выглядела дворцом. Поднявшись на крыльцо, Чили отворила отчаянно скрипевшую сетчатую дверь и крикнула в темноту внутрь дома:

— Мама? Смотри, кого я нашла в лесу! Вслед за Чили я вошел в хижину. Внутри стоял запах крепких сигарет и зелени с огорода. За большим столом в кресле-качалке сидела женщина с шитьем на коленях. Она подняла на меня морщинистое лицо, кожа на котором была сожжена долгой работой на солнце, и взглянула васильковыми глазами своей дочери.

— Можешь выбросить его обратно, — отозвалась она. Игла в се руках снова принялась за работу.

— Он заблудился, — объяснила Чили. — И попросил меня о помощи. Говорит, что пришел из Зефира.