Жизнь мальчишки. Том 2.

— Это я, — сказал я. — Кори.

Дэви Рэй с трудом сглотнул. Мне показалось, что зеленый огонек на экране монитора замигал чуть быстрее, но скорее всего мне это только показалось.

— Ты споткнулся, — сказал я Дэви Рэю и моментально понял, что сказать что-нибудь глупее трудно было придумать.

Дэви Рэй ничего не ответил. “Он не может говорить”, — подумал я.

— Бен и Джонни тоже приходили, — продолжил я. — Только они ушли.

Дэви Рэй вздохнул. Вместе со вздохом с его губ сорвалось слово:

— Бен.

Уголок его рта чуть-чуть приподнялся кверху.

— Чудило он.

— Точно, — подтвердил я и попытался улыбнуться. Я вовсе не был силен. У меня даже не было выдержки миссис Колан. — Ты помнишь, как ты упал?

Дэви Рэй кивнул. Его глаза пугающе блестели.

— Нужно сказать, — проговорил он, и его голос сорвался на хрип. — Нужно рассказать тебе.

— Хорошо, — кивнул я и присел рядом с кроватью Дэви. Дэви улыбнулся.

— Я его видел.

— Ты его видел?

Наклонившись вперед, я принял вид полной готовности услышать какую-то тайну. В ноздри мне ударил легкий запах крови.

— Ты видел зверя из Затерянного Мира?

— Нет. Лучше.

Дэви Рэй с трудом сглотнул, от приступа боли его улыбка угасла, но потом губы растянулись опять.

— Я видел Первоснега, — сказал Дэви Рэй.

— Первоснега, — прошептал я. Огромного белого оленя с рогами, раскидистыми, будто ветви дуба. Да, сказал себе я. Кто и заслужил увидеть Первоснега, так это точно Дэви Рэй.

— Я видел его. Потому и упал. Не смотрел себе под ноги. Ох, Кори, — сказал он. — Олень такой красивый.

— Да уж, надо думать, — отозвался я. — Он просто огромный, еще больше, чем говорят! И очень-очень белый!

— Я уверен, — ответил я, — что Первоснег — самый красивый олень на свете.

— Он стоял прямо передо мной, — продолжал шептать Дэви Рэй. — Очень близко, как вон та стена. Я повернулся к отцу, чтобы сказать ему, и в этот миг Первоснег прыгнул. Всего один прыжок — и его не стало. А я споткнулся и упал, потому что не смотрел себе под ноги. Но Первоснег тут ни при чем, он не виноват, Кори. Никто не виноват. Просто так вышло, и все.

— Ты поправишься, — сказал я. На моих глазах в углу рта Дэви собиралась в пену кровавая слюна.

— Я все равно рад, что мне довелось повидать Первоснега, — сказал Дэви Рэй. — Ничего, что он так быстро ускакал. Просто он так живет, и все.

После этого Дэви замолчал, и слышно было только его тихое влажно шелестящее дыхание. Монитор с зеленым огоньком продолжал тихо попискивать: блип, блип, блип…

— Я, наверное, пойду, — сказал я и начал подниматься на ноги.

Белая как мрамор рука Дэви схватила мою руку.

— Расскажи мне… — прошептал он.

Я замер. Дэви Рэй смотрел на меня не отрываясь, его глаза умоляли. Я снова опустился на стул. Он держал меня за руку, а я даже не пытался освободиться. Рука Дэви была холодна как лед.

— Хорошо, — кивнул я.

Сначала мне нужно было сложить различные фрагменты рассказа, как это было с вождем Пять Раскатов Грома.

— Жил-был мальчик.

— Да, — кивнул Дэви Рэй. — Пусть это будет мальчик.

— Этот мальчик умел летать с одной планеты на другую с помощью одной лишь силы своей мысли. Он много где побывал. К подошвам его кед пристал красный песок Марса, ему случалось кататься на лыжах со снежных холмов Плутона. Он гонял на велосипеде по кольцам Сатурна и сражался с динозаврами на Венере.

— А мог он долететь до Солнца, Кори?

— Конечно, это ему ничего не стоило. Он мог летать на Солнце хоть каждый день, стоило ему только захотеть. Кстати, там он и загорел, ведь у него был отличный загар. Для того чтобы лететь на Солнце, он надевал темные очки, а к вечеру возвращался домой коричневый, как головешка.

— На Солнце, наверное, бывает здорово жарко, — предположил Дэви Рэй.

— А он брал с собой вентилятор, — пожал плечами я. — Этот мальчик водил знакомство с королями и королевами со всех планет, он был желанным гостем во всех их замках. Он побывал в красном песчаном замке короля Людвига Марсианского и в облачном замке короля Николаев Юпитерианского. Он помирил короля Зантаса Сатурнского и короля Даймона Нептунского, а ведь дело едва не дошло до войны — и все из-за спора по поводу ничейной кометы. Он целый год прожил в огненном замке короля Бюрла Меркурианского, а на Венере именно он помог строить тамошнему молодому королю Свану новый замок из бревен обычного голубого дуба. На Уране король Фаррон просил его поселиться во дворце и остаться навсегда, принять чин адмирала и возглавить военно-морскую королевскую флотилию. В общем, мальчик был необыкновенный, и все знали это, и сами короли, и их подданные. Знали они и то, что другого такого мальчика не появится и через миллиард лет, даже после того как звезды потухнут и разгорятся снова миллион раз. Потому что этот мальчик единственный во всей Вселенной умел странствовать, легко перелетая с одной планеты на другую, и потому его имя значилось всегда одним из первых в каждой книге гостей на любой планете.

— Эй, Кори?

— Что?

Голос Дэви звучал все более и более сонно.

— Мне хочется посмотреть облачный замок. А тебе?

— Мне тоже, — отозвался я.

— Господи.

Дэви Рэй больше не смотрел на меня. Его взгляд видел что-то еще, невидимое мне, он был словно одинокий путник, мчащийся к своей вымышленной и только ему одному зримой стране.

— Я ведь никогда не боялся летать, верно? — спросил он.

— Нисколечко, Дэви.

— Я здорово устал, Кори.

Дэви Рэй нахмурился, кровавая слюна медленно потекла по его подбородку.

— Мне хочется отдохнуть.

— Тогда отдохни, — сказал я. — А я загляну к тебе завтра. Лоб Дэви снова разгладился. Быстрая улыбка пронеслась по его губам.

— Не выйдет, потому что сегодня ночью я собираюсь слетать к Солнцу. Я как следует загорю, а вы тут полопаетесь от зависти.

— Кори? — Это была миссис Колан. — Кори, доктор просит тебя выйти, ему нужно заняться Дэви.

— Хорошо, мэм.

Я поднялся. Ледяная рука Дэви Рэя еще несколько мгновений держала мою руку, а потом его пальцы разжались.

— Завтра увидимся, — сказал я ему сквозь пластик кислородной палатки. — Пока.

— Прощай, Кори, — прошептал он.

— Прощ… — Я осекся, потому что моментально вспомнил миссис Нэвилл и первый день лета.

— Пока, — с наигранным весельем кивнул я Дэви и, миновав миссис Колан, вышел в коридор. Я еле сдерживал рыдания и лишь огромным усилием воли не позволил им вырваться наружу прежде, чем затворилась за мной дверь. Я выдюжил, как сказала бы об этом мама Чили Уиллоу.

Мы сделали все, что было в наших силах. Мы поехали домой по затянутому туманом Шестому шоссе, где в поисках своей возлюбленной время от времени проносилась Полуночная Мона. Попрощавшись с Коланами, всю дорогу мы едва проронили несколько слов — бывают времена, когда слова кажутся пустым звуком. Дома я подобрал с пола зеленое перышко, куда оно выпало из моей ладони; перышко отправилось на место в сигарную коробку.

Утром в воскресенье я проснулся, как будто меня кто-то толкнул в бок. Несколько минут я лежал, приходя в себя. В глазах у меня стояли слезы, на полу косыми черточками лежали солнечные лучи, просачивавшиеся сквозь жалюзи. Потом в дверях моей комнаты появился отец, одетый в ту же одежду, что и вчера.

— Кори? — позвал меня он.

Жить в пути, странствовать и странствовать, повидать короля Людвига, Николаса, Зантаса, Даймона, Фаррона, Бюрла и Свана. Путешествовать: к замку из красного песка, к простому бревенчатому замку из стволов голубого дуба, к огненному дворцу, потом к самому прекрасному, сложенному из фигурных облаков. Странствовать и странствовать, с планеты на планету, от звезды к звезде, всюду находя свое имя в книге приглашенных среди самых желанных гостей. Одинокий путник оставил свой мир. Ему не суждено вернуться.