Жизнь на двоих

– Закрылся.

Она понимала почему, но все равно было обидно.

– Я не смогу без тебя, – прошептала она с отчаянием. – Неужели ты не понимаешь…

– Софи, – Арен обхватил ладонями ее лицо и посмотрел в глаза, – ты сможешь все. Без меня, но ради меня. Я делаю это для того, чтобы ты жила, и прошу тебя продолжать жить. Только это, и больше ничего. Живи, мое счастье, и мне будет достаточно.

– Арен…

Он поцеловал ее, прервав новую попытку отговорить, с обреченной безысходностью лаская губы, в последний раз провел руками по спине, сжав талию, и отпустил.

Секунду он еще смотрел на нее жадно и отчаянно, а потом развернулся и запрыгнул в камин. София метнулась следом, не представляя, что собирается предпринять, но наткнулась на непроходимую стену.

Перенос был заблокирован.

Она покинула дворец поздно вечером. Охрана молча довезла ее до дома, где ждали предупрежденные Синтия и Вано, но София, даже не взглянув на них и не сказав ни слова, сразу поднялась наверх, в свою комнату, где рухнула на постель и застыла, глядя в потолок.

Она пролежала так всю ночь – не думая, не плача и почти ничего не чувствуя. И если бы не открытые глаза, наполненные жизнью, и неслышное дыхание, можно было бы подумать, что она мертва.

Но она была жива. И знала, что будет жить дальше. Потому что он попросил.

К Виктории Арен не пошел, провел ночь в спальне детей, понимая, что только Агата и Александр смогут помочь ему. Только они способны удержать его рассудок, не дать сойти с ума и потерять Венец. Сейчас ему нужно было сосредоточиться на этом, потому что император ощущал, как сдавливает виски и болит голова.

Он вглядывался в родные лица детей, стараясь ни о чем не думать. Все потом. Потом он продолжит слушать отчеты Гектора о расследовании и вести остальные государственные дела, потом решит, что будет говорить Анастасии о матери, потом разберется и с законом о передаче титулов, и с родовой магией. Все потом. А пока нужно отдыхать и пытаться справиться с отчаянием и чувством вины.

Следующий день напоминал кошмарный сон, несмотря на то что Арен принял решение отправиться всей семьей на море. Агата и Александр капризничали, не хотели ни купаться, ни строить песочный замок, мальчик то и дело срывался на рыдания, требуя вернуть Софию, и к вечеру Арен ужасно устал. Он давно не уставал так, находясь с детьми, без совещаний, но в это воскресенье почувствовал себя перемолотым в щепки старым деревом. Немного разрядило обстановку возвращение Арчибальда, но ненадолго. Как только Агата и Александр пожаловались ему, что лишились аньян, у того удивленно вытянулось лицо, и дети вновь начали капризничать, поняв, что могут склонить на свою сторону одного взрослого.

– Ты же пливез уши-и-и? – плакал Алекс, и Арен нахмурился, не понимая, о каких ушах речь. – Как же мы будем без Софи-и-и!!! Ы-ы-ы-ы-а-а-а!!!

Арчибальду пришлось срочно ретироваться, оправдав это тем, что он очень устал – впрочем, это было правдой. Брат только и успел, что принять душ и поспать пару часов, а затем сразу пришел повидать близких. Вопросительно посмотрел на Арена, но император покачал головой:

– Завтра отчитаешься.

О главном он уже был в курсе – демоны истреблены, погибших охранителей двое, среди мирного населения – пять человек, а про ход операции и остальное можно послушать и завтра.

– Что за уши, Алекс? – спросил Арен, пытаясь отвлечь сына вопросом, но мальчик только сильнее захныкал.

– Мы хотели поставить спектакль, – вздохнула Агата и жалобно всхлипнула. – Софи должна была играть лисичку, а Алекс – ежика…

– Мы его обязательно поставим, – сказала Виктория, в который раз за день обняв детей. – Обязательно-обязательно!

– Без Софи будет не то, – печально покачала головой Агата.

Арен промолчал, потому что сказать ему было нечего. Он понимал: в конце концов дети привыкнут к отсутствию Софии, но до этого успеют потрепать нервы всем. Причем сейчас ситуация оказалась гораздо хуже, чем после увольнения Вирджинии. Тогда наследникам было грустно, но истерики они начали устраивать позже, когда у них появилась новая аньян, которая их не устраивала. Теперь же о новой аньян не могло быть и речи – пока не утихнет горе, Агата и Александр не примут нового человека.

Впрочем, один плюс в их слезах и капризах все же был, хоть и сомнительный. Из-за того что пришлось весь день утешать детей, Виктория к вечеру так замучилась, что на фразу Арена: «Я пойду к себе», – отреагировала лишь кивком и широким зевком.

О ее попытке пообщаться с Ванессой они так и не поговорили.

Утром в воскресенье София все же встала с кровати, умылась и решила спуститься вниз. Делать ничего не хотелось, но она знала, что это необходимо. Арен отпустил ее, чтобы она жила, этим София и собиралась заниматься. Пусть сложно и в груди болит так, словно внутренности огнем сожгло, а от сердца один пепел остался – надо двигаться. Если с ней случится что-то плохое, Арен не выдержит, значит, она должна постараться.

С кухни доносились голоса, и София, прислушавшись, поняла, что разговаривают мама и Вано. Странно, всего-то восемь утра, неужели Вагариус ночевал здесь?

– Послушай, Син, – говорил Вано слегка рассерженно. – Я ведь ничего неприличного не предлагаю, просто хочу, чтобы ты и девочки жили в комфорте. У меня хороший дом, он недалеко отсюда.

– Нам и здесь отлично, – буркнула Синтия. – Я не собираюсь становиться содержанкой.

– Ну почему содержанкой? Ты можешь продолжать держать цветочную лавку.

– Спасибо за разрешение.

– Перестань. Я хочу как лучше.

– Да что ты знаешь о том, что лучше для нас?! – возмутилась мама Софии. – Ты вообще ничего не знаешь! Месяц назад вдруг появился и решил, что можешь командовать!

– Я не командую. Я пытаюсь уговорить тебя. В конце концов, ты же ничего не потеряешь, если…

– Я потеряю самоуважение!

В другой день София улыбнулась бы, но не теперь. Сегодня она просто стояла, застыв возле кухонной двери и не имея сил вмешаться в диалог.

– Перестань, – повторил Вано и, кажется, встал с табуретки. – При чем здесь самоуважение?

– При том, – ответила мама обиженно. – Мы с девочками не имеем отношения к твоему дому.

– Это мой дом, и мне решать, кто имеет к нему отношение, а кто нет, – сказал Вагариус твердо. – Я считаю тебя, Софию, Элизу и Рози своей семьей и стараюсь сделать так, чтобы и вы меня считали родным человеком. Это разве плохо?

– Нет, но…

– Не надо «но». Давай я хотя бы покажу тебе свой дом? Хочешь, сходим туда сегодня?

– Защитница! – прошипела Синтия. – Ну что ты мне такое предлагаешь? Не может незамужняя женщина жить в одном доме с неженатым мужчиной, если они не родственники!

– Син…

На кухне резко воцарилась тишина, и София забеспокоилась. Осторожно выглянула из-за дверного косяка – Вано и мама стояли вплотную, глядя друг на друга, и рука Вагариуса лежала у Синтии на талии.

– Нет, – произнесла женщина тихо, отворачиваясь. – Мне не нужны подобные предложения.

– Если ты считаешь, что я делаю это только из-за долга перед тобой, из-за поступка Атора, то это не так.