Жизнь на двоих

— Вы обязательно что-нибудь придумаете. Не отчаивайся.

Доминик благодарно мне улыбнулся. И почему я всегда ненавидела его?

Мы немного поговорили. Ник коротко пересказал мне последние новости и начал собираться.

— Уля вернется с минуты на минуту, — пояснил он, заметив мой недоумевающий взгляд. — Думаю, вам есть о чем поговорить.

И подмигнув мне на прощание, исчез в тайном ходу.

— Спасибо тебе, Ник, — пробормотала я в пустоту. — За все спасибо. Я бы без тебя пропала.

Надеюсь, возможность сказать это ему в лицо у меня скоро появится!

* * *

Увидев меня, Ульянка схватила кочергу и затолкала её в дверную ручку. Слезы покатились из ее глаз, а счастливая улыбка сияла на лице. Мы обе были рады видеть друг друга.

Сестра осмотрела меня с ног до головы, ища страшные ранения и признаки моей скорой кончины. Поджала губы при виде старых синяков и моих выпирающих костей, отчитала за плохое питание, прописала кучу мазей и пирожков с кремом, а потом вдруг беспомощно разрыдалась на моей на груди.

— Уля, Уля, что с тобой? — я обеспокоенно заглянула в лицо сестре. — Успокойся и скажи, что случилось!

— Нел, прошу тебя, умоляю! — бормотала она, цепляясь за меня, как утопающий за соломинку. — Я все что угодно для тебя сделаю, только отпусти Доминика! — она подняла на меня заплаканные глаза и попыталась упасть на колени. — Я прекрасно понимаю, насколько важен это брак для страны. Но… но ничего не могу с собой поделать. Я люблю его больше жизни! Нел, пожалуйста!

Я насильно подняла сестру с колен. Тоже мне, удумала! Потом улыбнулась и, усадив на диванчик, ласково заглянула в глаза:

— Ну, что ты плачешь, дурочка? — мягко погладила её по голове, как маленькую. — Я же ведь не отказываю тебе. Да и если бы я даже и не захотела разрывать помолвку, это сделал бы Ник. Он и грандиозного скандала не испугался бы! — я хмыкнула. — Правда до этого не дойдет. Обещаю, я поговорю с мамой. Разберемся.

Уля снова заплакала. На этот раз от облегчения. Вновь крепко обняла меня, бормотала какие-то слова благодарности и понятные лишь ей одной клятвы.

Я осторожно гладила ее трясущуюся спину, изредка произнося успокаивающие слова. В голове мелькнула мысль, что теперь взрослая, повидавшая жизнь девушка здесь я, а отнюдь не сестра. Как все меняется: когда-то именно Уля казалась мне старшей.

Оттуда, из огромного внешнего мира я вернулась человеком, прожившим огромную жизнь. Если бы не Савка — запросто могла погибнуть. И теперь, вернувшись домой, начала смотреть на давно знакомые вещи новым взглядом.

— Расскажешь, как прошло путешествие? — наконец, успокоившись, спросила сестра, чуть отодвигаясь от меня.

Я открыла рот, намереваясь поведать все, что узнала в Гринринге и… тут же закрыла. Уля была такой бледной и уставшей, такой слабой и беспомощной сейчас, что навалить на нее мучившие меня вопросы и проблемы, казалось настоящим свинством.

— Позже, — улыбнулась я, сжав ее руку. — Тебе надо отдохнуть.

Как по волшебству в комнате появился Ник. Оглядев наши лица, он осторожно потянул Уля за руку.

— Идем домой, милая, — с нежностью произнес он. — Нел права: отдых тебе не помешает.

Сестра кивнула, послушно вставая с дивана и направляясь следом за Ником к тайному ходу. Они уже почти скрылись в темноте прохода, как я окликнула их.

— Уля? — она молча обернулась и выжидающе посмотрела на меня. — Спасибо за то, что не принимала за меня решений. Я очень ценю это.

Дверь хода закрылась. А я почувствовала ужасную усталость. Кажется, мне тоже следует поспать. А завтра начинать разгребать навалившиеся проблемы.

* * *

— Проснись, Нелл, — голос принца. И не иначе это он тормошит меня, по-хозяйски усевшись на край моей кровати.

Вернулся, как к себе домой. Ну да. Избыток тактичности никогда не отягощал его манеры.

Знаете, констатация этого факта даже принесла мне чувство удовлетворения. Я открыла глаза и мурлыкнула:

— Доброе утро.

— Кому утро, а кто и не ложился.

— Проводил Ульку до дому? — догадалась я.

— Да. Пока избушку протопили, пока то, пока сё. Ну да не о том речь. Вряд ли твоя сестрица найдет правильные слова, а я, как ты знаешь, их особо не ищу, но, в общем — Домик явно мялся и мямлил — одним словом, тут, понимаешь, какое дело — его явно клинило — то есть, так сказать….
– вот тут уже не выдержала я и пнула его коленкой.

Помогло. Он, наконец, выдавил из себя то, что никак не мог произнести:

— Матушка твоя ничем не управляет.

Я молчала и только смотрела на него. Эта догадка и без того крутилась в моей голове. Но питали её впечатления, полученные «снаружи». Здесь же мне предлагались выводы из наблюдений, сделанных внутри дворца, как я поняла, плоды размышлений сестрицы, которые она поведала, кому бы Вы думали? Ему самому. Женишку моему. Который, выпалив единственную фразу, замолк и уставился, ожидая жеста, дозволяющего продолжить невежливую речь.

Снова пнула его ногой сквозь одеяло. Приободряюще так. Опять помогло. Вот ведь, какой догадливый стал, да покладистый. Сразу заговорил:

— Дворян в королевском совете совсем не осталось. Вместо воеводы поставлен Отец-Защитник. Уленька трижды приходила на заседания. Речь там идёт об одном — о деньгах, что казна должна выделить на новые храмы. Графства теперь собираются переименовать в епархии и вместо графов посадить туда духовников. Обсуждают, как сместить маркграфов, но пока это отдалённые планы. А матушка твоя со всем соглашается и только кивает величественно.

— То есть, ты хочешь сказать, что духовенство при матушкином попустительстве вытесняет дворянство со всех государственных должностей? — мрачно поинтересовалась я.

Доминик кивнул и продолжил:

— Среди духовенства есть и противники тому, что происходит. Но их негласно заточают в тайную темницу и держат в таких условиях, чтобы они не очень долго прожили. Улька устроила побег троим таким заключённым. Судя по их рассказам, если бы не грызня за место патриарха, то этот пост бы уже учредили, и стал бы патриарх влиятельней монарха. И всё это при полном содействии королевы.