Жизнь на краю земли
Шрифт:
Однако люди предполагают, но… не всегда располагают. Вечером того же дня, когда «Райо» вышел в море, Ги Жуа поймал по рации тревожные новости: получен приказ вернуться в порт, поскольку ни одно судно не имеет права плавать в этих водах без официального лоцмана — здесь рядом проходит граница с Аргентиной. В случае конфликта в этих проливах будет базироваться чилийский военный флот, глубина проливов является военной тайной. [44]
Филипп решает не обращать на этот приказ никакого внимания и продолжает путь, соблюдая полное молчание в эфире. Однако не мешает все-таки уйти подальше от острова Доусон, где размещается военная база.
44
В те дни до военного переворота,
Но что может шлюп, идущий со скоростью пять узлов (в лучшем случае), против целого сторожевого подразделения чилийского национального флота? В ту минуту, когда «Райо» пытается развернуться, чтобы войти в узкий пролив, появляется быстроходный военный катер. Со страшным ревом разрезая поверхность моря, он несется прямо на шлюп с наведенными на него пулеметами. Катер останавливается в самый последний момент, взбив за кормой мощную струю. Офицер отдает в мегафон приказ шлюпу следовать за ним в порт — и на этом «пиратская» экспедиция Филиппа заканчивается.
«В порту офицеры, — рассказывает Филипп, — очень приветливо, что совершенно не соответствовало грозному виду катера, предложили нам выпить кофе. Нам объяснили, что теперь все чилийские проливы являются запретной зоной. Открыт только Магелланов пролив, которым пользуются суда всех стран мира.»
Неудача экспедиции Филиппа послужила нам уроком. Что ж, остается только присоединиться к отряду Делуара — Дельмота и поработать несколько недель в Пуэрто-Эдене с живущими там индейцами. А «Калипсо» встанет там в порту на якоре. На этом наша экспедиция и закончится. Возможно, нам еще удастся разок-другой выйти в море на зодиаках, обманув бдительность наших милых военных. Но сделать это будет нелегко.
Заблудившись в лабиринте
«7 марта. Мы снова в Пуэрто-Эдене после трехнедельного перерыва. Со дня на день ждем прихода „Калипсо“. Отдыхая в Вальпараисо, мы узнали о неудачах, постигших наших товарищей в Антарктике, потом о срыве экспедиции „Райо“. Теперь Паша и Филипп направляются к нам.
Иногда проливы архипелага заводят в тупик; изучение этих тысяч островов и проливов еше не полностью завершено.
Похоже, они с нетерпением ждут знакомства с индейцами. Думаю, что благодаря помощи доктора Клэр-Василиадиса мы проделали основательную подготовительную работу. Однако надо еще уточнить многие подробности образа жизни и верований народа каноэ.
От Вальпараисо до Пуэрто-Эдена мы добрались с большими трудностями. Чилийский морской флот, до сих пор относившийся к нам внимательно и предупредительно, стал вдруг чинить препятствия. Причина их ясна: закончились выборы, доктор Альенде переизбран на пост президента республики, но по всему чувствуется, что он не хозяин положения. Если должен произойти военный переворот, как думают многие (несмотря на традиционную „лояльность“ чилийской армии), морякам не до участи двадцати семи кауашкаров и пяти человек из отряда Кусто!
Боюсь, как бы политическая ситуация не помешала нам продолжить работу.
Мишель Делуар высаживается с зодиака на небольшой галечный пляж. Кауашкары оставили здесь остовы хижин, в следующее посещение им останется только натянуть на них несколько шкур.
По всему архипелагу встречаются такие нагромождения пустых раковин. Бросать раковины от съеденного моллюска в воду категорически запрещалось — это было табу у кауашкаров.
Трудно предугадать, до чего могут дойти репрессии в случае государственного переворота.
Как бы то ни было, несмотря на препятствия, чинимые флотом, мы в Пуэрто-Эдене. Здесь мы с радостью вновь встречаем доктора Клэр-Василиадиса, и индейцы принимают
нас дружелюбно. Для них политическая ситуация не имеет никакого значения. Они вне всякого традиционного разделения на социальные и идеологические группировки. Они просто живут — да и сколько им еще осталось жить?8 марта. Разглядывая кауашкаров, я замечаю, что у них почти нет растительности на лице. Такое впечатление, будто они гладко выбриты, — целые часы они посвящают выдергиванию волос. У меня это вызывает изумление. Может быть, это остатки былого франтовства. По словам капитана Фицроя, в его времена они выдергивали себе волосы по всему телу, и только на голове оставляли густую и длинную шевелюру, какой сейчас у них уже нет. Кстати говоря, раньше женщины носили волосы короче, чем мужчины: они обрезали их на уровне ушей с помощью заостренной раковины.
На рассвете мы присутствуем при отъезде двух индейских семей, которые, отрешившись от обычной неподвижности, на два-три месяца отправляются охотиться на острова. Там они встретятся с двумя другими семьями, уже прибывшими на нужное место. Мы стараемся выяснить (доктор Клэр-Василиадис служит нам переводчиком), как попасть на место встречи, и в полдень выходим вслед за ними на зодиаках.
Трудно плавать в этих проливах. Карты нет. Никаких ориентиров нет: все — острова, бухточки, мысы, вода — похоже одно на другое, все везде одинаковое. Дождь и туман постепенно затягивают серой пеленой однообразную растительность островов. Здесь очень легко заблудиться. Через несколько часов уже невозможно определить, откуда вы вышли в море…
Именно так с нами и случилось! Даже имея компас, даже набрасывая по пути очертания берегов, чтобы ориентироваться при возвращении, мы все-таки сбились с дороги. Мы плыли четыре дня и к вечеру четвертого уже не знали, где находимся. Из трех зодиаков только один работает сносно. Чтобы бесстрашно бороздить эти воды, надо быть кауаш-каром! А тут еще постоянные дожди и туман. Проводим ночь у скалы под непрекращающимся дождем…
Утром нас находит… вертолет „Калипсо“ и ведет до Пуэрто-Эде-на. „Калипсо“ пришла вчера в наше отсутствие. В деревне им сказали, что мы вышли в море. С рассветом они отправились на поиски. В конце концов мы бы, наверное, и сами сориентировались в этих проливах и островах и добрались бы до порта. Но, боже, как приятно было в тот день видеть вертолет, после того как мы несколько часов просидели дрожа на камнях!»
История одного открытия
Вот мы все и собрались снова на борту «Калипсо». Встреча теплая, но настроение не самое лучшее. «Прошедшая» Антарктику команда устала. Неприятности, суровый климат и напряженная работа дают себя знать. Если в ближайшие дни нам удастся как следует поработать, то мы здесь надолго не задержимся. Сейчас начало марта. Нас не перестает тревожить изменение политического климата в Чили.
Вечером, сидя вокруг большого стола в кают-компании, обобщаем все сведения, которые мы уже получили во время экспедиции «Кауашкары». Мы обследовали территорию каушкаров — по воде и под водой. Мы завязали с ними знакомство. Мы видели их теперешнее бедственное состояние. Разузнали о технических приемах их предков, об их пище, способе добывания огня, традиционной одежде и т. д. Но многие области, многие стороны деятельности и мышления индейцев остались еще не изученными.
Чтобы мы все чувствовали себя лучше вооруженными на этом завершающем этапе поисков знаний, — в этой антропологической экспедиции, в конце концов оказавшейся для нас столь неожиданной, — я прошу доктора Клэр-Василиадиса напомнить нам в основных чертах историю того, как Европа открывала индейцев на юге Америки. Вот вкратце его рассказ.
Началось все, конечно, с Магеллана. Именно Магеллан, войдя в пролив, носящий теперь его имя, замечает «огни на берегу» и дает название Огненной Земле. В «Путешествии Магеллана» Пигафетта [45] пишет, что они видели людей огромного роста, с раскрашенными красным лицами и обведенными желтыми глазами; тела их были покрыты шкурами странного зверя — уши мула, верблюжье туловище и лошадиный хвост (очевидно, это были шкуры гуанако).
45
Пигафетта, Антонио Франческо (р. ок. 1491 — ум. после 1534) — спутник Ф. Магеллана в его кругосветной экспедиции (1519–1522). Описал это путешествие в сочинении «Впервые вокруг света (Путешествие Магеллана)»; книга переведена на русский язык в 1950 году. — Прим. ред.