Жизнь на Земле. Естественная история

Затем, около восьми тысяч лет назад, положение начало стремительно изменяться. В областях, лежащих вне лесов и пустынь, численность людей стала заметно увеличиваться. Причиной вполне мог послужить дикий злак, который рос, как растет и теперь, на песчаных холмах и в плодородных дельтах рек Ближнего Востока. Он приносит обильный урожай питательных зерен, которые нетрудно вышелушить из колоса, а потом провеять. Без сомнения, люди, охотясь на открытых равнинах, собирали ч грызли эти зерна, когда находили их. Однако положение изменилось, только когда человек понял, что не обязательно ограничиваться лишь случайным сбором зерен. Если некоторую часть этих зерен не съесть, а посеять в землю в каком-нибудь удобном месте, то на следующее лето можно будет уже не отправляться на поиски диких растений — достаточно устроиться поблизости от места посева и дождаться, чтобы новые колосья налились зерном. Так человек перестал быть собирателем и превратился в земледельца, построил постоянные хижины и стал жить в селениях. Появились первые города.

Один из них, Урук, был построен в Двуречье — тогдашней болотистой, заросшей тростником общей дельте Тигра и Евфрата. Теперь там пустыня. Урук был городом-государством. Его жители возделывали поля вокруг и держали стада овец и коз. Они знали гончарное искусство, и черепки их изделий все еще в изобилии усеивают те места. А в центре города они возвели искусственный холм из обожженных глиняных кирпичей, скрепленных прослойками из переплетенного тростника. Оседлая жизнь, которую вели граждане Урука, открыла перед ними возможность сделать еще один решающий шаг в развитии способов общения между людьми. Люди, постоянно кочующие, вынуждены сводить свое имущество до минимума. Но люди, живущие в домах, могут обзаводиться любым количеством всевозможных предметов. На месте одного из урукских домов была найдена глиняная табличка, испещренная глубокими бороздками.Это самый древний памятник ранней письменности. Пока еще никому не удалось точно расшифровать смысл знаков на табличке. По-видимому, они представляют собой запись запасов продовольствия. Форма знаков как будто связана с внешним видом предметов, которые они обозначают, но это отнюдь не попытка реалистического их изображения. Знаки просты и схематичны. Но те, кому они адресовались, безусловно, должны были понимать их значение.

Эта обожженная табличка знаменует момент, когда человечество обратило ход эволюции в новое русло. Теперь индивид получил средство передачи информации другим людям независимо от того, видел он их или нет — и даже после своей смерти. Еще не рожденные потомки могли теперь узнать о его достижениях и неудачах, о его прозрениях и гениальных находках. При желании они могли изучить накопившиеся разрозненные факты и отобрать семена знания и мудрости,

И другие общества в других местах — в долине Нила, в джунглях Центральной Америки и на равнинах Китая — сделали тот же шаг. Схематические изображения предметов упростились, обрели новый смысл. Теперь они нередко по принципу ребуса обозначали не целые слова, а сочетания звуков. Люди, обитавшие на восточном побережье Средиземного моря, создали последовательную их систему с помощью которой они изображали произносимые ими звуки знаками, вырезанными на камне, выдавленными в глине или нарисованными на бумаге.

Эта возможность сохранять опыт и распространять знания привела к коренным изменениям. Китайцы тысячу лет назад пошли еще дальше, изобретя механический способ множественного воспроизведения таких знаков. В Европе Гутенберг независимо от них, хотя и много позже, разработал метод книгопечатания с помощью наборного шрифта. Наши современные библиотеки, преемники древних глиняных табличек, могут считаться колоссальным общественным мозгом, объем памяти которого далеко превосходит способности реального человеческого мозга. Более того, их можно рассматривать как внетелесную ДНК, дополняющую наше генетическое наследие и играющую столь же важную роль в определении нашего поведения, как хромосомы наших клеток — в определении физической формы нашего тела. Именно эта накопленная совокупность знаний позволила нам стать независимыми от жестких требований окружающей среды. Наше умение вести сельское хозяйство и создавать механические приспособления, наши достижения в медицине и технике, математике и освоении космоса — все это опирается на накопленный опыт. Отрезанный от библиотек и от всего, что в них воплощено, очутившись на необитаемом острове, любой из нас очень скоро вынужден будет вернуться к существованию охотника-собирателя.

Стремление человека к общению, к передаче и получению информации, по-видимому, является такой же основой его успеха в качестве биологического вида, как плавник дня рыб и перо для птиц. В своем общении мы не ограничиваемся только своими знакомыми или даже только своим поколением. Археологи трудятся над расшифровкой глиняных табличек, ценой огромных усилий найденных там, где некогда стоял Урук и другие древние города, и бережно сохраняемых в надежде, что некий человек в незапамятные времена запечатлел на обожженной глине что-то более важное, чем хвастливая родословная царька или список отданного в стирку белья. В наших собственных городах ученые оставляют вёсти для грядущих поколений, погребая их в стальных цилиндрах, достаточно прочных, чтобы уцелеть в любой непредвиденной катастрофе Другие ученые, убежденные в том, что самый универсальный язык из всех выработанных человечеством — это математика, выбирают одну вечно справедливую истину, не подверженную, по их понятиям, никаким изменениям во времени, а именно формулу длины световой волны, и посылают ее в направлении других миров Млечного Пути, оповещая их, что здесь, на Земле, после 3 млрд. лет эволюции возникло существо, создавшее собственный способ накопления и передачи опыта из поколения в поколение.

Эта последняя глава была посвящена только одному биологическому виду — нам самим. В результате может возникнуть впечатление, будто человек представляет собой завершающий триумф эволюции и все эти миллиарды лет развития имели только одну цель — создать его. Подобная точка зрения не подкрепляется никакими научными данными, и было бы безосновательно полагать, что для человечества никогда не придет его срок, как пришел он через 150 млн. лет для динозавров. Эволюция растений и птиц, насекомых и млекопитающих продолжается. И почему бы не предположить, что какое-то скромное, незаметное существо не разовьется когда-нибудь в новую форму, способную занять наше место, если в неизмеримо далеком будущем мы по той или иной причине его освободим?

Однако хотя отрицание того, что мы занимаем в мире природы особо привилегированное место, и может выглядеть в глазах вечности подобающе скромным, мы не вправе превращать его в предлог для того, чтобы уклониться от лежащей на нас ответственности. Ведь ни один биологический вид никогда еще не обладал такой всеобъемлющей властью над живой и мертвой природой, какой обладаем мы. А это, хотим мы того или нет, возлагает на нас колоссальную ответственность. Ведь от нас зависит не только наше собственное будущее, но и будущее всех живых существ, с которыми мы делим Землю.

Доисторическая пещерная живопись (Нио, Франция)

Старейшины племени вальбири натирают жиром священные камни возле раскрашенных обрывов

Представитель племени биами называет реки (верховье р. Сепик, Новая Гвинея)

Глиняная табличка из Урука

Пунаны - лесные охотники

Упрощенное древо жизни

Дэвид Эттенборо и морские львы (Галапагоские о-ва)

Послесловие

Когда писалась эта книга, одновременно велась работа над созданием серии телевизионных программ на те же темы. Поэтому все, кто работал над фильмами, оказались моими вольными или невольными помощниками. Имена их перечислены на следующей странице, и я всем им, без исключения, приношу благодарность. Среди них есть люди, которым я обязан особенно. Трое: Морис Фишер, Пол Моррис, Линдон Бёрд — были моими спутниками почти на всех натурных съемках. Неутомимые и неунывающие, они даже в самых сложных и выматывающих условиях мягко, но неуклонно следили за тем, чтобы слова, которые я произносил в их микрофоны, не превращались в невразумительную тарабарщину. За каждую из программ — и тем самым за тему каждой из глав книги — особо отвечал один из трех режиссеров: Кристофер Парсонс, Ричард Брок или Джон Спаркс. Они всегда критически подходили к общепринятым предвзятым положениям естественной истории и выискивали новые, еще никогда не приводившиеся примеры в доказательство нашей точки зрения. Из разговоров с ними я очень многое почерпнул.

Отдельные главы книги были прочитаны Робертом Эттенборо, доктором Брайеном Гардинером, мисс А. Дж. Грэндисон, доктором П. Г. Гринвудом, доктором Л. Гаррисоном Мэттьюсом и доктором Верноном Рейнолдсом. Я глубоко признателен им за исправление многих моих заблуждений. Питер Кэмпбелл, Роберт Макдональд и Наоми Нэрод отредактировали текст и превратили рукопись в книгу, проделав все это с огромной тщательностью и удивительной быстротой.

И наконец, в наших поездках мы пользовались щедрой помощью и наставлениями натуралистов на местах, чьи неустанные многолетние труды создали сегодня уникальную возможность наблюдать животных в естественных условиях. К этим людям относятся в Африке — Питер Бриттон, Диан Фосси, Йан Редмонд и Шигао Уэхара; в Австралии — Терри Доусон, Грэхем Джордж, Дайон Гилмор, Ричард Дженкинс, Питер Купке, Фрэнк Магфорд, Фил Плейфорд, Питер О'Рейли и Род Уэллс; в Канаде — Дэвид Сарджент; на Фиджи — Йан Браун; в Японии — миссис Ито; в Малайзии — Кен Скрайвен; в Панаме — Айра Рубинофф и в Соединенных Штатах — Дон Бекманн, Билл Брид, Сильвия Эрл, Карл Шустер, Стив Смит и Уоррен Цейлер.