Жизнь началась

— Ещё пять минут, — строго произнес Пит. Охранник замешкался, а он, воспользовавшись моментом, припал к моим губам.

Дверь вновь бесшумно закрылась, света стало меньше. Поцелуй становился глубже, страстнее. Мои руки уже блуждали в его волосах, в то время как Пит гладит меня по спине, пробуждая, давно забытое желание, что теперь воспламеняло мою кожу. А потом он отстраняется, поднимается и идёт в сторону двери. Комната наполняется нашим шумным дыханием. Раздается стук, и Пит скрывается за дверью, предварительно лукаво подмигнув. А я ничего не понимаю, просто сижу и смотрю на дверь, прокручивая в голове события прошлых пяти минут. Вновь чувствую его губы на своих губах, ощущаю его прикосновения, его вкус.

Этой ночью мне не приснился кошмар, впервые за несколько дней. Мне снился Пит, наша с ним первая ночь, мне снился каждый наш поцелуй. Я была безгранично счастлива во сне. Счастлива с ним.

Комментарий к Глава 18 Жду ваших отзывов)))

Всегда Ваша Summer lady

====== Глава 19 ======

Сегодня настал знаменательный день. Спустя долгое время нас решили выписать. Успехи каждого поражали, теперь мы могли подавить приступ на стадии зарождения. Я больше не боялась потерять контроль из-за «Доверия», Пит не боялся «Охмора». Любимый каждый вечер приходил ко мне. Точнее, его приводили под конвоем из охранников. Я не могла дождаться момента, когда мы вновь станем свободными. Если это можно назвать свободой. Я бесцельно бродила по комнате, после контрольной проверки на то, смогу я победить или нет. Палата оставалась той же, за исключением одного : в ней, наконец, появилась кровать. После десятой победы мне удалось уговорить, точнее Питу удалось уговорить, докторов дать мне её. И вот она здесь. Да жесткая, да неудобная, да скрипучая, но я спала и на поверхностях похуже, поэтому желания жаловаться, как такого, у меня не было. Любимый, как выяснилось жил в условиях получше. У него была самая обычная палата, ни мягких стен и пола, ни смирительной рубашки во время приступа, ни охраны.

Дверь в очередной раз открылась, впустив в палату доктора Букмера, и бесшумно закрылась. На лице психолога играла улыбка. Я не улыбалась в ответ, никогда не смогу ему простить то, что он врал Питу, что не позволял нам видеться, что дал ему шанс усомниться в истинности моей любви.

– Поздравляю, моя дорогая, – он игнорирует моё желание не радоваться этой встречи, – Тебе придётся подождать в коридоре, примерно через час вы уже сможете отправиться домой, на поезде.

– Это очень хорошо, – бесстрастно отвечаю, поворачиваюсь лицом к стене.

– Прости меня, – шепчет психолог, потирая руками глаза, видно, что он раскаивается. Ново мне больше нет «Доверия», чтобы верить ему, – Это было необходимо, по-другому он не соглашался. Я всего лишь хотел помочь, я всегда хочу помочь людям.

– Вы кому-нибудь ещё так серьёзно врали? – вопрос срывается с губ быстрее, чем я успеваю осмыслить его.

– Да, – голос Чарльза убитый, ему больно вспоминать об этом, – Я лгал собственной дочери. После смерти жены, я дал слово, что больше никто не умрёт от яда, созданного Капитолием. Но моя дочь, моя малышка находилась у бабушки, когда всё это случилось. И я врал, врал, что всё будет хорошо, что Лизи вернётся, что она просто ушла.

– А что сейчас?

– Сейчас она уже выросла, пережила все кошмары последних лет, перестала бояться, что её имя вытащат на Жатве, – представляю себе маленькую девочку, что с ужасом смотрит на клочок бумаги, который на всегда изменит судьбу человека, -Вышла замуж, но до сих пор надеется увидеть свою маму.

– Скажите ей, – тихо прошу я, словно если произнести это громче, слова утратят свой смысл.

– Я боюсь, Китнисс. Боюсь причинить ей боль. Боюсь разрушить её мир.

– Но ведь когда-то вам…

– Придётся рассказать ей всю правду, – вместо меня договаривает психолог, – Я знаю. Я сделаю это, но позже. А теперь, – он упер руки в колени и медленно поднялся, – Пора выписывать вас, моя дорогая.

– Неужели?

– Да.

Пит ждёт нас в вестибюле, в его руках небольшая дорожная сумка. Ласковая улыбка появляется на его губах, а я кидаюсь в его объятия. Любимый немного пошатывается от неожиданности, но быстро восстанавливает равновесие. Я бы согласилась остаться стоять навсегда, но желание вернуться в свой собственный дом, почувствовать запах собственного дистрикта, услышать пение птиц, ощутить безопасность было сильнее.

– Пошли, – говорю я.

– Постойте! – кричит услышавший мои слова психолог, – Подождите.

– Что такое, Чарльз? – по голосу становиться понятно, Пит простил его, я – нет. Сердце начинает бешено стучать, норовя пробиться через грудную клетку, всё моё тело напряглось в ожидании чего-то ужасного.

– Просто, – он немного запыхался, – Хочу оставить вам свой номер телефона, – доктор протягивает любимому бумажку, на которой аккуратным подчерком выведен номер, – Позвоните мне, когда появится желание, расскажите о своих успехах, о жизни. Удачи вам.

До нашего дистрикта осталось несколько километров. Пит смотрит в окно, желая как можно быстрее узреть знакомые силуэты. Наблюдая за ним, я представляла, как должно быть изменился дистрикт. Может они решили не останавливать строительство? Возможно, Грег и об этом врал. Он всегда мне врал. При мысли об этом подонке меня передёргивает. Пит, увидев это, обнимает меня рукою за плечи, целует в лоб, и мы вместе наслаждаемся, открывающимся из окна, видом. В больнице, как оказалось я провела очень много времени. Очутившись в ей в самом конце зимы, возвращаюсь только летом, в июле. Яд украл у меня месяцы жизни. Мысль, о количестве упущенного мной времени ужасала. А всё из-за него.

– Прости, – прошептал Пит мне в ухо.

– За что? – я искренне не понимала, почему он сейчас извиняется.

– Я ушёл, и в твоей жизни появился он. Если бы тогда я был рядом, – боль в его голосе убивала душу, разрывая её на мелкие кусочки и поджигая каждый раз, когда я её слышала.

– Это в прошлом. Прошлое надо отпускать. Нам стоит жить настоящим.

– Ты говоришь совсем как Чарльз, – усмехнулся блондин, его настроение улучшалось, чему я была неимоверно рада.

– Он много времени проводил со мной, – заговорчески шепнула я, – Теперь я знаю все твои секреты.

– Неужели? – ему нравилось вести эту игру, мы вновь становились молоды, мы вновь забывали о боли.

– Конечно.

На самом деле я не знала ни одного его секрета. Я вообще не узнала ничего нового. Всё свободное время, а его у меня было достаточное количество, я бесцельно бродила по палате, то и дело натыкаясь на стены. Потом я начала думать от тех, кого нет рядом, о тех, кого уже никогда не вернуть. Сначала грусть полностью накрывала меня. Но потом… Потом я начала отпускать их, одного за другим. Каждый день-два. И они уходили, всегда. На душе становилось так легко, словно огромный и тяжелый груз покидал моё тело, освобождая место для чего-то хорошего, чего-то светлого.

– Почти приехали, – голос любимого был наполнен радостным возбуждением. Он, как и я, считал мгновения до возвращения домой.

На вокзале почти не было людей, не все ещё привыкли к тому, что теперь появилась возможность переезжать из дистрикта в дистрикт. Для многих это была просто фантастика. Сильно пьяный ментор встретил нас у самого входа.

– Солнышко, давно не виделись, – запах алкоголя резко ударил по рецепторам.

– Да уж, давно.

– Когда тебя забирали, здесь было такое представление, – он раскинул руки в стороны, имитируя нечто огромное, – Военные, люди в форме, врачи.