Жизнь (не) вполне спокойная

Ах ты, сука немытая! Суммы она не заметила, только вот все это время на эти деньги играет! К тому же ей хватило наглости продолжать во время нашего разговора играть на мои деньги, торопясь, как на пожар. Она окончательно меня этим разъярила, я заслонила клавиатуру и заявила, что мы сделаем перерывчик и вызовем кого-нибудь из обслуживающего персонала.

Я бы так и сделала и устроила бы скандал на четыре конфорки, потому что, на мое счастье, все это происходило во Франции, а ярость удивительно поддерживает и обогащает мой французский. Лахудра, однако же, сдалась и слезла с моего места. Симулируя смертельную обиду, она принялась врать, что сунула в машину двадцать евро и требует, чтобы я ей вернула деньги. Это было бессовестное вранье: я прекрасно помнила сумму, которая значилась на экране, а двадцать евро она проиграть в таком темпе просто не успела бы. Однако у меня в планах были невинные развлечения, а не перебранка, поэтому я выдала этой дряни двадцать евро с милой улыбкой и словами: «Получи, корова безрогая, и вон отсюда!» Естественно, свое пожелание я выдала по-польски, а не по-французски.

Последний фортель мой организм выдал в Париже, но уже на обратном пути.

Я слишком рано уехала из Ла-Боль, отдохнув от процедур только один день, а этого мало. Вечером в Париже я нанесла визит Михалу, племяннику моего первого мужа и супругу восхитительной Йоли. К Михалу меня обычно возили на машине, хотя расстояние было невелико.

На следующий день я должна была решать вопросы служебного толка, очень для меня неприятные, так как меня подвел мой уже бывший литературный агент. Мы собрались за столом большой компанией, потому что моя издательница-француженка, могла говорить только по-французски или по-английски, а я не знаю ни того ни другого языка. Зато французский в совершенстве знали Михал и Йоля, которые не очень-то разбирались в издательских делах, поэтому они запутывались и осложнились еще больше. Однако после слаженных усилий нам удалось прийти к какому-то пониманию.

Кабачок, где мы сидели, находился от моей гостиницы в двухстах метрах, а не световых лет. Разговору не мешал даже официант, предком которого явно был какой-нибудь морской волк, потому что блюда из кухни он заказывать мощным ревом капитана дальнего плавания, командующего бригом в разгар страшного шторма у мыса Горн. Даже акулы бы испугались, если бы им над ухом так ревели, а что говорить о простых смертных!

В Париже на тот момент царила погода, которую метеосводки описывают как «неблагоприятные атмосферные условия». Я лично могу засвидетельствовать, что условия были на редкость неблагоприятные, а метеорологи были правы.

Возвращаясь в гостиницу, я смертельно напугала Витека, у которого болезненные приступы моего организма до сих пор не стерлись из памяти, и он испугался, что я не дойду до номера. На чистом упрямстве я все-таки дошла, но сразу стало понятно, что меня нужно реанимировать. К счастью, Витек понял, что нужно делать, нашел ингалятор и скоренько сунул мне его под нос. За что я была ему искренне благодарна.

Пока это был последний фортель моего организма, и очень может быть, что к отдыху после лечения нужно относиться серьезнее, чем я. На всякий случай я себе пообещала, что именно так и буду впредь поступать. Хотя не скажу, как я это обещание выполнила, потому что не хочу нецензурно выражаться.

Я не проверила на себе эффект отдыха после лечения, не поехала снова в Ла-Боль, потому что на меня накинулись всякого рода мелкие хворобы, которыми я не собираюсь морочить себе голову. Как известно, лучший способ преодолеть болезни — не обращать на них внимания. Если охать и вздыхать, они цветут, растут и колосятся. Презрительное равнодушие к болезням заставляет их вянуть, засыхать, а иногда даже подыхать по собственной инициативе.

Невзирая ни на что, я пока жива. Но я очень изменилась. Мне больше не хочется разнообразия, я предпочла бы жизнь совершенно спокойную, даже скучноватую. Ничего страшного, я уж нашла бы способ справиться со скукой…

А конец настанет, когда положено. [30]

30

7 октября 2013 года Иоанна Хмелевская скончалась в Варшаве. Она похоронена на старинном кладбище Повонзки возле своего отца…