Жизнь, по слухам, одна!

– Разрешите вас на минутку?

Жесткими пальцами он взял ее под руку и повлек от стойки в сторону круглого диванчика. Почему-то он был уверен, что девица станет сопротивляться, но она пошла, только поминутно оглядывалась на стойку, словно порывалась вернуться и умолять портье из-под земли достать Глеба Звоницкого!..

Владик довел ее почти до диванчика, и тут только она сообразила, что ее куда-то ведут.

Сообразив, она отшатнулась и костлявыми ручонками прижала к хилой груди портфельчик.

– Вы кто?! Куда вы меня тащите?!

– Тише, тише, девушка!

– Я никуда с вами не пойду! Что вам нужно?!

– Никуда со мной идти не нужно, – успокоительно сказал Владик Щербатов. – Звоницкий Глеб Петрович из Белоярска, да?

– Откуда вы знаете?!

– Начальником охраны Мухина Анатолия Васильевича был?!

Заполошная встала как вкопанная.

– Вы кто?! Откуда знаете?!

– Тише, тише!.. – еще раз попросил Владик и быстро оглянулся на лифты. Ему не хотелось, чтобы Хелен или, боже сохрани, кто-нибудь из свиты певца Никаса увидел его в холле с незнакомой девицей. Неприятностей потом не оберешься. – Давайте вот здесь сядем и поговорим тихонечко. Да вы не бойтесь, девушка! – И добавил скороговоркой: – Я тоже из Белоярска, а Звоницкий фамилия редкая, да еще и Глеб Петрович, все совпадает! Я думаю, может, это мой старый товарищ?

– Господи, какой товарищ?! Кто вы?!

– Меня зовут Владислав Щербатов. С Глебом мы когда-то вместе служили в Белоярске. А Мухин Анатолий Васильевич, если вы не знаете, тогда был губернатором.

– Мухин Анатолий Васильевич – мой отец.

– Так, – сказал Владик. – Понятно.

Ничего было непонятно.

…Или, может, она ненормальная?..

Она шарила по его лицу темными глазищами, словно пыталась на взгляд определить, врет он или не врет. От ее рассматриваний у Владика зачесались щеки. А может, от того, что он сегодня утром не побрился.

– Вы тоже были в охране?

– У Мухина? Никогда не был.

– Откуда вы знаете Глеба Петровича?

– А его из губернаторской охраны к нам перевели, в управление. В звании повысили и перевели.

– Никто его не переводил, – мрачно сказала заполошная. – Он сам ушел. Я это хорошо помню. Моя мама тогда была очень расстроена и говорила, что Глеб ушел с работы.

– Ну, таких тонкостей я не знаю, а только мы вместе служили. Потом мой шеф в Москву уехал и меня с собой забрал, а Звоницкий, кажется, в Белоярске остался. Я его сто лет не видел.

– Я позавчера вечером видела его в этом самом баре. И он мне срочно нужен. Прямо сейчас.

– Он в Питере, что ли, теперь работает?

Она нетерпеливо дернула плечом.

– Он работает у Ястребова. Вы знаете Ястребова? Он стал губернатором, когда папу убили. А вчера убили мою подругу. Почти сестру, понимаете? – Губы у нее задрожали, лицо повело, но она справилась с собой. – И я точно знаю, что ее убили вместо меня. Это я виновата, что ее убили, понимаете? И я должна срочно рассказать об этом Глебу Петровичу. Мне больше некому рассказать, понимаете?

– Понимаю, – согласился Владик, который понимал все меньше и меньше.

Единственное, в чем он был совершенно уверен, – она не врет. Она может быть сумасшедшей, истеричкой, но не врет. Она твердо верит в то, что говорит.

…Может, в психушку позвонить? Приедут санитары, заберут ее, да и дело с концом? А с Глебом они вечерком повидаются, повспоминают, потолкуют, все перетрут, как полагается сослуживцам, нежданно-негаданно встретившимся на пересечении дорог, в гостинице – эх, жизнь разбросала, помотала, и всякое такое!..

– А вы не знаете, где он может быть?

– Милая вы моя, да я его лет пять не видел, а может, и больше! Вы вот фамилию назвали, я и подумал: вдруг тот самый?..

– Меня зовут Екатерина, – сказала девица строго. – Не называйте меня «милая моя»!

Кажется, губернаторскую дочь и впрямь звали Екатериной, вдруг припомнилось Щербатову.

– Вот что, Екатерина. Вы езжайте домой, а вечерком или лучше завтра позвоните сюда, в гостиницу. – Он говорил врастяжечку, нарочито-успокоительным фальшивым тоном. – Глеб уже наверняка будет на месте, вы к тому времени успокоитесь, все ему расскажете, может, еще окажется, что все живы и здоровы…

– Да я не сумасшедшая! – громко перебила предполагаемая губернаторская дочка, и Владик посмотрел ей в лицо. И впрямь никакого безумия не было у нее в глазах, только, пожалуй, какое-то сердитое отчаяние. – Ниночку вчера убили! А она была самым близким мне человеком. Последним. Сначала не стало папы, потом мамы, Митьки давно уже как будто нет! Была только Ниночка, неужели вы не можете этого понять?! А ее убили! Вместо меня.

– Не кричите.

– Я не кричу.

– Карточка от вашего номера готова, – сказала над ухом Владика материализовавшаяся из воздуха девушка-портье. – Извините нас за задержку, господин Щербатов.

Владик так и не понял, слышала портье про убийство какой-то Ниночки или не слышала. Очень бы не хотелось, чтоб слышала!.. У него своих забот полно, не хватает еще досужих разговоров и пересудов!..

– Ну, я пойду, – сказал он, поднимаясь. – И вы езжайте домой, Екатерина. А я, если увижу Глеба здесь, в гостинице, передам, чтоб он вам позвонил.

Она внимательно смотрела ему в лицо, и под ее взглядом Владику стало неловко, как будто он сказал или сделал что-то стыдное.

– Я не сумасшедшая, – словно возражая ему, сказала она спокойно. – Я понимаю, что произвожу именно такое впечатление, но…

– Нет, не понимаете, – стремясь отделаться от стыдного, перебил Владик. – У вас есть мобильный телефон? Оставьте мне номер на всякий случай.

Она продиктовала номер, и он зачем-то его записал.

Поднявшись на свой этаж – бесшумные ковры, темные панели, в коридоре на мраморных поставцах голая Венера и голый же Аполлон, – Владик нашел свой номер и первым делом нажал магическую кнопку на пульте телевизора. Без привычного шумового оформления и безостановочного мелькания он чувствовал себя одиноким и выключенным из жизни. То ли дело, когда в углу бурлило, кипело, пело, плясало, говорило, представляло, шумело, гремело, шептало, восклицало, поясняло, сокрушало, билось, любилось, собачилось, миловалось, уклонялось, выбиралось, добивалось, разгонялось, ужасалось, прикасалось – словом, кипела жизнь, жизнь!..

Магическая кнопка не подвела. Комната тут же наполнилась тревожно-значительным дикторским голосом, вещавшим что-то про криминогенную обстановку в Санкт-Петербурге.

Владик открыл воду в ванной. После длинной московской дороги он три часа просидел в лобби гостиницы «Англия», а потом еще ездил за Хелен. Теперь ему невыносимо захотелось в душ и переодеться во все чистое, и, предвкушая удовольствие, он стал стягивать рубаху.

– …в подъезде собственного дома была убита молодая женщина, – доносилось тем временем из телевизора. – Имя убитой Нина Ольшевская. Милицию вызвали соседи, услышавшие крик в парадном…