Жизнь после жизни

Соседи и знакомые характеризуют Галину Ильиничну как особу лживую и недоверчивую, привыкшую командовать и в отсутствие реальной власти превратившуюся в мелкого манипулятора, который всеми правдами и неправдами добивается того, чтобы вышло «по ее». Она уже никому не может приказать, ее никто не боится, но она идет к цели при помощи глупого обмана, мелких смешных интриг и притворства. Соседи по дому, например, рассказали такую историю: их дочка встречалась с парнем, который после свиданий провожал ее до подъезда, курил, бросал окурки на асфальт рядом с входной дверью, да еще и сплевывал. Галина Ильинична сделала ему замечание, парень ответил ей что-то грубое и продолжал демонстрировать дурные манеры. Корягина попыталась поговорить с девушкой, но та лишь отмахнулась и попросила не лезть не в свое дело. Но с непорядком у двери подъезда Галина Ильинична смириться не захотела, поэтому пошла к соседям и рассказала, что их дочка встречается с очень нехорошим мальчиком и что она видела этого мальчика в городе с другой девицей, которую означенный паренек обнимал пониже талии, тискал и вообще вел себя совершенно недвусмысленно, а еще она о нем слышала, что он связан с бандитами. «Вы уж остерегите свою девочку, — говорила она перепуганным родителям, — я ведь за нее душой болею, а то как бы чего не вышло». Соседи устроили дочке скандал и велели с нехорошим мальчиком не водиться. Дочка, однако, водиться со своим ухажером не перестала, он продолжал ее провожать, только теперь уже не до самого подъезда, юная парочка минут по двадцать прощалась за углом, так что бросал окурки и плевал парень уже в другом месте, не у двери, а именно это и было нужно Галине Ильиничне. Через какое-то время правда выяснилась, никакую другую девицу паренек никогда не тискал и с бандитами связан не был, но все равно он уже не стоял с девушкой у подъезда. Корягина своего добилась.

Жажда власти, пусть хоть самой маленькой, хоть крошечной, и стремление командовать были так сильны в Корягиной, что на собрании жильцов она сама вызвалась быть старшей по дому. Народу на собрание пришло мало, никому ничего не нужно, все заняты собственными проблемами, вот ее и выбрали, не сильно вникая. Галина Ильинична с удовольствием ходила по квартирам, собирала деньги то на озеленение, то на детскую площадку, то на домофоны, то созывала всех на субботник по уборке придомовой территории, то призывала подписывать коллективные письма в ДЭЗ о том, что уборщица плохо моет лестницу и ее надо уволить, или обращение в милицию, чтобы немедленно арестовали и обезвредили всех подростков, которые тусуются в подъезде, шумят и Мусорят. Она бесцеремонно врывалась в квартиры, указывала, как надо воспитывать детей, грузить мебель и пользоваться лифтом, она ругалась с владельцами собак, потому что собаки гадят на газонах и рядом с детской площадкой, и с владельцами автомобилей, потому что те ставят машины под окнами, фырчат моторами, хлопают дверьми и мешают спать. Он нее житья не было. Жильцы не знали, куда деваться от Корягиной, но покорно терпели, потому что быть старшим по дому больше никто не хотел.

Ну и чем же подобная особа могла вызвать такую ненависть убийцы, что он ее задушил и обставил ее смерть как ритуальную? Или маньяк ничего не имел против конкретно Галины Ильиничны, просто поджидал в темном дворе первую попавшуюся пожилую даму, потому что внутренний голос настойчиво твердил ему: «Убей! Получи свое удовольствие»?

Вторая потерпевшая, Аида Борисовна Павлова, семидесяти лет, была найдена на неохраняемой стройке рано утром, когда пришли первые рабочие. Задушена шелковым шарфом, по свидетельству знавших ее людей ей же и принадлежавшим. По заключению судмедэксперта, смерть наступила около 22 часов предыдущего дня.

Аида Борисовна образование имела высшее юридическое и работала в Томилине следователем прокуратуры, вышла в отставку в звании старшего советника юстиции. В городе у нее родных не было, вдова, младший брат давно уехал в Канаду, где владеет каким-то лакокрасочным производством. Несколько лет назад он пригласил к себе и сына Аиды Борисовны, тоже химика, работавшего на Томилинском химкомбинате. Сын уехал к дядюшке на ПМЖ вместе с женой и двумя детьми. Отношения с сыном и его семьей у Аиды Борисовны были прекрасные, они активно перезванивались, а впоследствии, когда Павлова овладела компьютерной грамотностью и купила себе компьютер, и переписывались. Сын, ставший весьма состоятельным, постоянно посылал матери деньги, причем немалые, и Лида Борисовна ни в чем не знала отказа, могла позволить себе любые траты и чувствовать себя совершенно свободно. Один раз она слетала в Канаду, прожила там месяц, после чего сказала сыну, что будет счастлива в любой момент принять у себя и его, и невестку, и внуков, но к нему в гости больше не приедет, не понравилась ей заграница, было там скучно, и неуютно, и вообще как-то неинтересно. Из всего этого можно было сделать вывод, что если Павлову и убили по личным мотивам, то мотивы эти совершенно точно лежат вне семейного круга. Наследство Аиды Борисовны — однокомнатная квартирка в районе современной застройки, и цена ее такова, что по сравнению с доходами сына выглядит просто смешной. Других же наследников у нее нет.

Характеризовали Аиду Борисовну как человека жесткого и принципиального, но при этом очень терпимого к чужому мнению, к чужой позиции и в целом к чужой жизни. Ее кредо формулировалось примерно таю «Я не могу делать определенных вещей и не буду, но лично вас это ни к чему не обязывает, вы вольны поступать, как считаете нужным». То есть своего мнения она никому не навязывала и никогда ни на чем не настаивала, но при этом собственную точку зрения не скрывала и ни на какие уступки и компромиссы не шла.

Была она жизнерадостной, жизнелюбивой, с удовольствием и азартом предавалась всему, чем занималась, во все вкладывала душу. Переписывалась по Интернету с цветоводами, с любителями и знатоками кулинарии, изыскивала новые рецепты, готовила сама, угощала соседей по дому, делилась приобретенными знаниями с шеф-поваром кафе в клубе «Золотой век», весной и летом активно занималась посадками в усадьбе и круглый год что-то делала в зимнем саду и в оранжерее.

Отдельной страницей ее повседневной жизни были отношения с детьми. Одним из первых начинаний Андрея Бегорского была разработка сайта «Мои родные», на котором должны были размещаться анкеты пенсионеров и детей из детского дома. Задумка оказалась удачной, между некоторыми ребятами и членами клуба завязались устойчивые отношения, пенсионеры познакомились с детдомовскими питомцами сначала по переписке, потом лично, начали встречаться, ходить на прогулки, есть мороженое в кафе и развлекаться на аттракционах в парке. И Аида Борисовна свою анкету разместила, но неожиданно получила письмо из детского дома не с предложением переписываться, а с просьбой прийти и рассказать что-нибудь интересное про преступления. Она пришла, рассказала несколько историй из своей практики и произвела на ребят такое сильное впечатление, что желающих стать назваными внуками оказалось чуть ли не полтора десятка. И Павлова взяла над ними шефство, водила их целой группой на прогулки и экскурсии по городу, рассказывала об истории и архитектуре, учила переходить улицу и правильно вести себя в общественных местах, читала им вслух и подробно обсуждала прочитанное, кормила сладостями и покупала подарки. Кроме того, ее постоянно приглашали выступать перед школьниками с лекциями о личной безопасности, о том, как не стать жертвой хулиганов, грабителей и половых психопатов. Аида Борисовна относилась к этой части своей деятельности очень серьезно и перед лекциями обязательно консультировалась с педагогами и школьными психологами на предмет того, как лучше подать тот или иной материал, чтобы не напугать и не смутить детей.

А еще Аида Борисовна Павлова сочиняла философские сказки, которые с удовольствием рассказывала детдомовским ребятам, а потом начала шить куклы, изображающие персонажей этих сказок, и давать импровизированные представления, которые дети обожали и в которых сами участвовали. Нашелся спонсор, предложивший в качестве благотворительной акции издать крохотным тиражом сказки Аиды Борисовны и подарить весь тираж детскому дому и школьным библиотекам города. Идея была принята с энтузиазмом, Павлова подготовила тексты, написала еще несколько новых сказок, а Тамара Николаевна Виноградова сделала иллюстрации. Тираж вышел, книги были подарены, Аида Борисовна светилась от счастья.

Могли ли у нее быть враги, пожелавшие убить бывшего следователя, прикрываясь пока не пойманным маньяком? Могли. А мог ли ее убить тот самый маньяк? Мог.

Что касается сходства деталей по обоим преступлениям, то оно заключалось в способе убийства (удушение шарфом потерпевшего), в оставлении разбитого зеркала на груди трупа и в вырванной из уха и валяющейся рядом серьге. Зеркала самые обыкновенные, в пластмассовых корпусах, одно овальное, другое круглое, одно синее, другое красное, одно бывшее в употреблении, другое совсем новое. Такие зеркала продаются во всех супермаркетах. Оба зеркала тщательно протерты спиртом или водкой, никаких следов рук на них нет. Получалось, что в первый раз преступник взял зеркало из дома, свое, а во второй раз купил специально. Оперативники сделали все возможное, чтобы выяснить, где было куплено второе зеркало, но ни в одном магазине покупателя не вспомнили, потому что продавцов там нет, а кассиры смотрят не на лица тех, кто расплачивается, а на транспортер, на котором лежит товар, и где уж там обратить внимание на простенькое зеркальце, спрятавшееся в общей куче среди йогуртов, консервов, сыра, фруктов, упаковок зубной пасты и рулонов бумажных полотенец. Таким образом, путь с зеркалом никуда не привел.

Серьги у потерпевших были разные: у Корягиной — дешевая бижутерия на длинных крючках, у Павловой — золотые с аметистами и английским замком, потому и следы на мочках ушей не были одинаковыми: крючок легко разогнулся, и у Корягиной осталась лишь царапина, а у Павловой английский замок оставил рану. Но и в том, и в другом случае серьги вырывали с явным усилием.

Оперативники проделали поистине гигантскую работу по отработке материалов психоневрологического диспансера и областной психиатрической больницы, они опросили всех (!) живущих в городе и в радиусе ста километров от него частнопрактикующих врачей-психиатров, психоневрологов и невропатологов, пытаясь найти хоть кого-нибудь, чье заболевание могло бы привести к столь опасным и печальным последствиям. Все безрезультатно. Претенденты на роль маньяка периодически находились, и Вторушин с Федуловым ими занимались, проверяли, крутили-вертели и каждый раз вынуждены были признать, что это опять пустышка. То есть если маньяк и был на самом деле, то официального психиатрического диагноза ему не ставили, по крайней мере в медицинских учреждениях Томилинского и Костровского районов. Костровск тоже попал в сферу поиска, поскольку находится всего в шестидесяти километрах от Томилина: на машине час езды, на автобусе — полтора. Нет, никак нельзя сказать, что по делам об убийствах Корягиной и Павловой ничего не сделано или сделано мало, а ведь у оперов в производстве не одно дело, их много, и всеми надо заниматься.

Илья Вторушин, помимо работы по поиску маньяка, упорно гнул свою линию и пытался найти следы того, что убийство Корягиной было заказано теми, кто хотел уничтожить клуб «Золотой век» и выжить Бегорского из усадьбы. Его чрезвычайно смущал тот факт, что квартирантка Корягиной Маргарита Нечаенко так внезапно и так кстати заболела, и он всеми силами старался нарыть хоть что-нибудь, что связывало бы девушку с людьми, приближенными к мэру и городской администрации. Но никаких порочащих связей у простой приемщицы из химчистки так и не нашел. Родом она была из поселка Петунино Костровского района, после окончания школы приехала в Костровск поступать в институт, но провалилась, какое-то время даже бомжевала, жила с бездомными, потом как-то выправилась, нашла работу, но с личной жизнью не сложилось, уж больно невзрачна и неказиста она была. Домой возвращаться побежденной не хотелось, Рита врала матери, что у нее хорошая работа и есть надежный и добрый парень, который вот-вот станет женихом, а там, глядишь, и мужем, в родной поселок наведывалась крайне редко. Случайно набрела в Интернете на сайт «Мои родные», познакомилась с Корягиной, описала ей свою неудалую долюшку, а та предложила приехать в Томилин и жить у нее в качестве домработницы-компаньонки и с работой обещала помочь. С какой стороны ни посмотри — не тянула Рита Нечаенко на роль пособницы в убийстве.

Но настойчивый капитан Вторушин этим не ограничился, он задействовал все свои «источники», чтобы выявить связи людей, заинтересованных в покупке усадьбы, с криминальными элементами и проверить каждый такой «элемент» на возможную причастность к убийству Корягиной. Он потратил много сил и времени на эту работу, но так ничего и не добился. Конечно, ему было трудно заниматься этим в одиночку, ведь Дима Федулов его точку зрения не разделял, исступленно искал сумасшедшего убийцу и в отработке других версий почти совсем не участвовал. Следователь же, как Настя поняла из обтекаемых формулировок капитана и майора, занял пассивную нейтральную позицию. Он милиции не подчинялся, проходил по другому ведомству, и его карьере разгуливающий по городу маньяк никак не угрожал, а вот мэр и городская администрация являли собой серьезную угрозу. И хотя в глубине души он был согласен с мнением Вторушина, версия Федулова казалась ему безопаснее. Профессионал боролся в нем с чиновником, результат же борьбы вылился в вялость и отсутствие инициативы в расследовании.