Жизнь после жизни

Вариант, похоже, Подружку устроил, потому что сперва она постаралась протиснуть нос как можно ближе к вожделенному кусочку, а потом вдруг сделала шаг назад и остановилась. Настя осторожно откинула засов и присела на корточки, протягивая вперед руку с зажатым в ней сыром. Собака медленно приблизила голову и аккуратно взяла угощение, после чего лизнула Настану руку.

— Значит, договорились, — удовлетворенно констатировала Настя.

Подружка доедала последний пирожок, когда за спиной у Насти послышались шаги. Она обернулась и увидела системного администратора Костю Еремеева, в руках у которого была дорогая фотокамера.

— В гости зашли? — спросил он.

Вопрос подразумевал добрую улыбку, но никакой улыбки у него на лице не было и в помине. «Все-таки он очень странный», — неприязненно подумала Настя.

— Вы же сами разрешили навещать, угощать и выводить на прогулку.

— Да ради бога. Поводок можете взять в кладовке.

— Спасибо, я помню.

Настя молча закрыла вольер, зашла в кладовку, забитую пакетами с сухим кормом и упаковками лекарств, нашла поводки, висящие на вбитом в стену крючке, выбрала самый, на ее взгляд, подходящий. На полке лежали ошейники, Настя взяла один, побольше, и вернулась к собаке. Та послушно дала надеть на себя ошейник и стояла спокойно, пока Настя пристегивала поводок. Костя в это время открыл другой вольер и выпустил в проход страшного на вид гладкошерстного пса с обожженными боками. Пес неподвижно стоял посреди прохода и дрожал, глядя на Костю, Настю и Подружку испуганно и затравленно.

— Господи! — ахнула Настя. — Что с ним? Кто это его так изуродовал?

— Похоже, кислотой облили, — глухо пояснил Костя. — Сегодня утром привезли. Ветеринар уже смотрел, сказал: лечение будет долгое и дорогое. Я вот пришел фотографию сделать, чтобы на сайте разместить, может, найдутся добрые люди, подкинут на лечение. А вы гулять?

— Гулять, — подтвердила она.

Прогулка получилась короткой, два свитера не спасали, у Насти сильно мерзли ноги в тонких ботиночках и руки в тонких кожаных перчатках, и ей казалось, что собака тоже околевает от холода. Подружка дисциплинированно шла рядом, ни на что не отвлекаясь, кроме мест, которые она использовала в качестве туалета. Они быстрым шагом дошли до ротонды, где Настя сделала несколько очень красивых снимков собаки на фоне сугробов и заснеженных кустов, и вернулись в зверинец, где компьютерный гений Костя продолжал сражаться с фотообразом нового найденыша.

— Понимаете, нужно сделать, с одной стороны, жалостливо, чтобы давали деньги на лечение, а с другой стороны, чтобы было видно, какой это будет после лечения красивый пес, — посетовал он, когда Настя завела Подружку в вольер и несла в кладовку поводок и ошейник — А у меня все снимки получаются такие, что жуть берет. Раны видны, а красоты никакой. Ума не приложу, какой ракурс выбрать.

Настя посмотрела на раненого пса, и ей вдруг показалось, что она знает, как нужно его снять, чтобы получилось одновременно красиво и жалостливо. Она достала фотоаппарат.

— Можно я попробую?

Костя насмешливо хмыкнул.

— Ну, пробуйте, если хотите.

Она несколько раз щелкнула камерой, меняя ракурс, при этом постоянно что-то говорила несчастной собаке. Та слушала, склоняя голову набок и следя за Настей глазами.

— Вот, посмотрите, — Настя протянула Константину свою камеру. — По-моему, что-то получилось.

Тот посмотрел внимательно и присвистнул.

— Ничего себе! Вы что, учились этому? Занимались фотографией?

Настя скупо улыбнулась. Фотографированием она занималась в университете на занятиях по криминалистике, но это было, во-первых, тридцать лет назад, а во-вторых, носило, мягко говоря, весьма специфический характер. Объектовая съемка, узловая, панорамная — то, что нужно уметь для осмотра места происшествия. Делать выразительные портреты, а уж тем более портреты животных, ее никто не учил.

— У вас просто дар! — продолжал восхищаться Костя. — Божий дар! Вы не имеете права его не использовать. Это большой грех — не пользоваться тем, что тебе дано свыше.

Глаза его лихорадочно заблестели, на губах блуждала странная улыбка, и все это Насте очень не понравилось. Да и разговоры эти про то, что «дано свыше», «грех» и «божий дар»… Нет, определенно, у компьютерного гения с головой не все в порядке. Или он типичный наркоман с внезапными перепадами настроения и неадекватной реакцией, или он… А что? Почему не может этого быть? Очень даже может. Кто сказал, что сумасшедший потомок Румянцевых должен быть непременно в солидных годах и обладать гуманитарной профессией? Он вполне может оказаться молодым компьютерщиком.

Костя между тем продолжал горячо рассуждать о предназначении каждого человека, о каких-то неведомых Насте путях и космических силах. Общий пафос его выступления сводился к тому, что человек должен прислушиваться и присматриваться к этим самым силам, которые подсказывают ему, каково его предназначение и каким путем ему следует идти. Она слушала вполуха, одновременно делая снимки всех животных подряд прямо через решетку вольера.

Костя наконец остановился и, кажется, немного успокоился.

— Покажете, что получилось? — в его голосе прозвучали просительные нотки.

— Пожалуйста, — Настя протянула ему камеру.

— Здорово! Просто потрясающе! Зачем вам социология? Ваша прямая дорога — фотография. Вы и прославитесь, и денег заработаете, и людям радость принесете.

Вступать в дискуссию ей не хотелось.

— Я подумаю, — уклончиво ответила она, разглядывая огромного пушистого кота, которого еще не успела сфотографировать.

Кот был невероятной красоты, серо-голубой, с яркими апельсиновыми глазами и поистине королевским выражением округлой морды. Однако как только Настя поднимала камеру, он немедленно отворачивался и делал вид, что происходящее его ни капельки не интересует. Несколько попыток его сфотографировать оказались неудачными, на снимке во весь кадр красовалась либо его широкая спина, либо толстая пушистая шея и одно ухо с изящной кисточкой, торчащей изнутри.

— Можно открыть вольер? — спросила она. — Я хочу запечатлеть эту красоту. Возьмите кота на руки, пожалуйста.

— Это кошка, а не кот, — буркнул Костя, открывая засов.

Глаза его снова стали тусклыми, лихорадочный блеск погас, голос звучал монотонно и невыразительно. Кошка, которая оказалась не котом, немедленно отреагировала на возможность выйти и царственной степенной походкой выдвинулась из вольера.

— Снимайте.

Настя предприняла еще несколько попыток, но животное упорно не желало позировать и все время двигалось, не давая возможности снять себя так, чтобы была видна его красота.

— Костя, возьмите, пожалуйста, ее на руки, — повторила Настя.

Костя неохотно выполнил просьбу.

— Ну зафиксируйте ее как-нибудь, чтобы она не вертелась.

Настя снова начала искать удобный ракурс и вдруг обратила внимание на то, что Костя пытается скрыть лицо от камеры. Он либо отворачивается, либо опускает голову так низко, что все лицо оказывается скрытым высоко поднятым воротником куртки и низко надвинутой на глаза шапочкой. Странно… Впрочем, может быть, и не странно, если учесть другие аномалии его поведения. Ведь только что он был оживленным, увлеченно, с горящими глазами говорил о чем-то, а теперь в нем как будто рубильник опустили и ток выключили.

Ей удалось наконец сделать хорошие снимки красавицы с апельсиновыми глазами, и кошку благополучно вернули в вольер.

— Анастасия Павловна, вы мне свою флэшку не дадите? — попросил Костя.

— Зачем? — удивилась она.

— Я в свой комп снимки перекачаю, а потом на сайте размещу. Ваши фотки намного лучше тех, которые мы сами делали.

— Ну, возьмите.

Настя вынула флэшку и протянула ему. Интересно, он действительно думает только о более эффектных снимках животных или хочет убедиться в том, что его лицо ни в каком виде не попало в кадр? И если попало, то принять соответствующие меры. Ладно, пусть берет и принимает эти свои меры, Настя все равно успела перегнать все снимки с флэшки в память камеры. Так оно надежнее.