Жизнь собачья

– Пупсик! Пупсик! Лапусик!!! Причем громко, на всю округу.

На мгновенье я обомлел. Как – этого гордого, красивого пса и так унижать!? Бог мой, я бы точно от стыда умер.

– Ребенок, что сделаешь – Извиняясь за хозяйку, продолжил он. Конечно, в первый момент я чуть с лап не упал, причем в это время я к девочке клинья подбивал. Хорошенькая такая, – душистая. Но как мою кличку услышала, первые пять минут хохотала, как сумасшедшая, до икоты, а потом, когда слегка успокоилась, обозвала меня Лапусиком и была такова.

Прославила на всю округу. Раз пять драться пришлось, пока не утихли. Хозяин одно время решил, что я бешенный, но потом, когда все устаканилось, зауважал.

Твоя-то как? Поинтересовался он.

– Пока ничего. Зовет меня Ричардом, – чаще, правда, Ричи. Кино насмотрелась, вот и стал я другом горца. Смотрит до полуночи, спать не дает.

– Это терпимо. Тем более Дункан Маклауд мне тоже нравится.

– А я не люблю телевизор смотреть, глаза закрываются, спать хочется. Пару раз пытался, но через пять минут засыпал.

– Ничего, подрастешь, понравится. Уверенно заявил он.

– Как там на улице? Вежливо поинтересовался я. Очень хотелось гулять, но наши хозяйки, по-видимому, были иного мнения. Они расположились на диване и принялись перемалывать косточки всем знакомым мальчишкам. Продолжалось это достаточно долго. Но и мы не тратили время впустую. Чарли столько всего интересного нарассказывал.

Он уже трижды справлял день своего рождения и его опыт, по сравнению с моим, был огромен. Оказывается, он дважды убегал от хозяев и уже познал женщину.

Услышав об этом, я чуть не расплакался. Мне так хотелось поцеловаться по-настоящему хоть с одной девчонкой. Путь не с красавицей, но хотя бы не с уродиной. Они такие нежные, теплые и пахнут обворожительно.

Чарли тут же понял мое состояние и принялся меня успокаивать.

– Не волнуйся, всему свое время. Подрастешь еще чуть-чуть, и все твои будут. Парень ты симпатичный, видный, ни одна от тебя не откажется. Разглядывая меня, сообщил он. – Главное не будь тряпкой, они таких не любят. Умей настоять на своем, но пусть думают, что они для тебя все, вернее не они, а она. Никогда не ухаживай сразу за всеми. Выбери подходящую и работай. Говори, что лучше ее в целом свете нет, что жить без нее не можешь, ночами не спишь, только о ней и думаешь. Повторяй, повторяй, повторяй, и она сломается.

Бросится на тебя, прижмется, а ты уж не зевай. Делай свое дело и в кусты. Понял, малыш?

И тут я ему начал жаловаться. Меня словно прорвало.

– Да, – говори – Да, – не зевай – Не умею я ничего. Есть тут одна, Лорой зовут. Красивая – Я как ее увидел, чуть с ума не сошел, а она на меня никакого внимания. Что только не делал.

Правда, один раз я ее все-таки завел. Ревнивая она, – но больше – не получается.

– Коли получилось раз, получится еще. Главное не спеши. Увидишь ее, остановись, замри и стой так хоть пять минут. Пусть обратит внимание. Подойдет, а ты вздохни, словно звезду в небе увидел и молчи, молчи – Ей интересно станет. Женщины, они болтушки, обязательно что-нибудь спросит. А ты так, с придыханием, словно ком в горле встал, скажи ей, что она луна в небе, солнце, вышедшее из-за туч.

Вот и все, дело сделано. Она твоя. Понял?

– Понял, – ошарашено прошептал я.

И тут, как нарочно, на самом интересном месте, Татьянка закричала:

– Ричи, гулять!

И почти следом:

– Чарли, ко мне!

Ну вот, проснулись наконец-то. Как всегда, не вовремя. Так хотелось еще поговорить, узнать что-нибудь нужное, и вот на тебе.

– Пошли, парень. Зовут. Ты рядом держись. Я тебе на практике сейчас все покажу. Теория, теорией, а жизнь, жизнью. Пошли.

* * *

Как только мы вышли из подъезда, я приблизился к Чарли и пошел рядом, приноравливаясь к его шагу.

В паре мы выглядели совсем не плохо. Конечно, я был на пол головы ниже и не так хорош, как мой друг. Но рыжее всегда хорошо сочетается с черным, а моя легкая, летящая походка, гордая, улыбающаяся физиономия и внутреннее ощущение праздника, делали меня значительно выше и симпатичнее, чем я был на самом деле.

Неожиданно, сразу за поворотом, мы столкнулись нос к носу с очаровательной порой. Одна, совсем еще девочка несмышленых, темненькая, с томным взглядом, как увидела нас, засмущалась, глазки опустила и замерла. Ее подруга стройная, миловидная, выше меня на голову, с тонкой, длинной шерстью, ниспадающей водопадом, сморщила носик и презрительно фыркнула при виде нас.

Я обернулся к Чарли. В первый момент мне показалось, что он вот-вот грохнется в обморок, настолько поразила его та, высокая. Но буквально через секунду понял, что все не так. Он стоял, вальяжно расставив лапы, чуть свесив набок лохматую голову, и вглядывался вдаль.

Там, как я потом обнаружил, прогуливалась рыженькая Ася. Бог мой!!! Он, что не понимает!?

Рядом такие девочки! От одного запаха очуметь можно. А лапы? – Какие лапы, – стройные, нежные, прикрытые мягким, темным пушком.

Только тут я заметил, что не свожу глаз с подруги красавицы. Конечно, эта темненькая не такая видная, но какие у нее глаза – Я сделал шаг, еще шаг и, повиливая хвостом, направился к незнакомке.

Чарли по-видимому что-то не понравилось. – Стой! Рыкнул он.

Поджилки у меня затряслись, я замер. Но в ее взгляде было что-то такое притягательное, что, забыв обо всем, я двинулся вперед.

Что случилось потом, рассказать почти невозможно. Эта высокая, с копной шелковистых волос неожиданно метнулась ко мне. Весила она, как минимум, в два раза больше меня, и от ее толчка я покатился под горку, словно пустое ведро.

Девчонки принялись истошно орать. Танюшка, забыв обо всем, бросилась мне на помощь, перегородив дорогу лохматой. Та зарычала. И тут я понял, вот он час икс. Я встал, встряхнулся и прикрыл собой ребенка.

Пусть я не Цезарь, куда мне до него, – но обижать своих!? – Не дам!

Лохматая остановилась. Несколько секунд она смотрела на меня каким-то странным, долгим взглядом.

Под шерстью побегали мурашки, казалось еще миг, и я просто потеряю сознание.

Ну, уж дудки, не на того напали! – Вскинув голову и простившись с жизнью, я двинулся на лохматую. И тут, о боги, – неожиданно вильнув хвостом, она бросилась на меня и смачно лизнула в нос. От неожиданности у меня подогнулись лапы, я осел. Так и сидел, как последний дурак, целую минуту, хлопая глазами.

Девчонки уже пришли в себя, визг прекратился. Только Чарли стоял возле хозяйки и непонимающе тряс головой. Чувствовалось, что до него только начинает доходить, насколько геройски я себя вел. Вспомнив об этом, я гордо расправил плечи, вскинул голову и огляделся.

Темненькая смотрела на меня, открыв рот. В ее глазах сквозило восхищение. Запах от нее шел потрясающий. У меня росло желание броситься к ее ногам и признаться в любви до гроба.

Лохматая же улыбалась. Выглядела она, как мать, довольная своим ребенком. При этом создавалось впечатление, что знаем мы друг друга, как минимум, тысячу лет.