Жизнь Святого Апостола Павла
Шрифт:
Странность эту можно частично объяснить тем, что время открытого служения Иисуса Христа роду человеческому было непродолжительно и что большая часть его была проведена в путешествиях по Палестине, особенно по той ее части, которая называлась Галилеей. Иисус Христос приходил в Иерусалим только на праздники, и то на краткое время, всегда почти удалялся от шумных собраний народа и проповедовал большей частью не там, где полагали враги Его (см.: Ин. 11, 54–57). Поэтому-то были и такие люди, которым, при всем желании их видеть Его, не представлялся такой случай (см.: Лк. 23, 8). С другой стороны, Гамалиил, сообразно своему характеру, вероятно, старался содержать учеников своих, особенно юных, как Савл, в удалении от всех народных собраний, которые в то время редко обходились без печальных последствий. Лишь по окончании своего образования Савл мог отлучиться из Иерусалима в Тарс к своим родителям. И можно ли перечислить все причины, которые могли воспрепятствовать Павлу видеть Иисуса Христа во дни Его земной жизни?
Из училища Гамалиилова Савл вышел тем, кем надлежало выйти ученику фарисея — жарким ревнителем отеческих преданий(ср.: Гал. 1, 14). Пылкость характера и юность возраста его были причиной того, что он не перенял у своего наставника самой лучшей, может быть, части его наставлений — искусства соединять с ревностью по вере хладнокровное рассуждение и благоразумную терпимость (см.: Деян. 5, 33–39). Соучастие в убиении архидиакона
7
Зилотами назывались у иудеев некоторые ревнители отечественной религии и свободы, которые, проповедуя, что народ Божий не должен платить дани кесарю, позволяли себе убивать тех, которые, будучи благоразумнее, имели твердость противиться их возмутительным замыслам.
8
Ибо только они могли решиться на убиение Стефана вопреки узаконению римлян, чтобы смертные приговоры исполнялись не прежде утверждения их прокуратором.
Когда таким образом ученик Гамалиилов, имея ревность по Боге, но без рассуждения, и не разумея праведности Божией, усиливался поставить собственную свою праведность (ср.: Рим. 10, 2–3), праведность по вере в Иисуса Христа тем временем уже оказывала благотворное свое действие над многими из его братий по плоти. Несмотря на гнусную клевету первосвященников о похищении тела Иисусова учениками Его и на строгие меры против провозвестников Его Воскресения, весь Иерусалим исполнялся славою имени Распятого: слово Божие росло, и число учеников непрестанно умножалось, из самых священников иудейских очень многие покорились вере (ср.: Деян. 6, 7). Иудейству, и без того давно потрясаемому различными толками господствующих сект, угрожала новая величайшая опасность со стороны возникающего христианства.
Что должен был мыслить и чувствовать в этих обстоятельства Савл — юноша с пылким характером, патриотическим чувством, с умом сильным, но помраченным предрассудками, фарисей, от всего сердца приверженный к отеческому закону и обычаям, свято чтивший не только Моисея и Пророков, но и предания старцев, столь несообразные с духом христианства? Мог ли он обольстительную мечту о Мессии, царе-завоевателе, променять на почитание Креста, который еще недавно был предметом посмеяния для Иерусалима? Мог ли он ожидать для себя чего-нибудь доброго от той "секты", Основатель которой столь строго и часто вооружался против порочной жизни фарисеев — его наставников и воспитателей? Савл видел только опасность со стороны христианства, а поэтому питал к нему одно отвращение. Чудеса Иисуса Христа и Его Апостолов могли быть изъясняемы им так, как их вообще изъясняли фарисеи — содействием злых духов, легковерием народа и тому подобное. Внутреннее превосходство христианского учения также не могло трогать его: для этого требовалось спокойное углубление в дух христианской религии и в свою совесть, к чему ум, занятый предрассудками, не был способен. Только опытные и рассудительные люди, как Гамалиил, могли ожидать от Промысла разрешения недоумений, возбуждаемых успехами христианства. Павел думал, что ему должно много действовать против имени Иисуса Назорея (Деян. 26, 9) — и действовал!
Первые опыты Савловой вражды ко Христову имени, вероятно, состояли в спорах с провозвестниками оного (см.: Деян. 6, 9). Но школьная ученость фарисейская недолго могла противостоять Стефану, исполненному Духа Божия (см.: Деян. 6, 10). Сила слова заменена была насилием лжи (см.: Деян. 6, 13). Правота Павлова характера не позволяет думать о том, чтобы он участвовал в сплетении клеветы на Стефана, однако же несомненно то, что он одобрял его убиение (см.: Деян. 8, 1) и стерег одежды бесчеловечных Стефановых убийц (см.: Деян. 7, 58). Он поступил в этом случае по совести, но только заблуждающейся. На нем, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, в точности сбылись слова Спасителя: Убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу (Ин. 16, 2). Ему казалось, что он приносит Богу отцов своих самую приятную жертву, когда преследует распространителей "новой ереси", которая, по его мнению, имела целью ниспровержение иудейской религии. Если бы он увидел, подобно Стефану, Иисуса, седящаго одесную Бога Отца, то, верно не опасаясь участи Стефановой, в ту же минуту исповедал бы Его Сыном Бога Живаго. Но если гнавший не знал, Кого гнал, то Гонимый зрел уже в нем избранный сосуд (Деян. 9, 15).
Обращение в христианство
Путешествие в Дамаск было тем временем, которое Промысл избрал для обращения Савла в христианство. Чем необыкновеннее это происшествие, чем разительнее открывается в нем Божественность христианской религии, тем драгоценнее для нас то, что мы имеем о нем весьма обстоятельные и несомненные сведения, сообщенные евангелистом Лукой (см.: Деян. 9, 1-25) и двукратно самим Павлом (см.: Деян. 22, 5-16; 26, 12–19). Среди дня, — повествует он, — на пути я увидел свет с неба, превосходящий солнечное сияние, который осиял меня и шедших со мною. Все мы пали на землю, и я слышал голос ко мне, говорящий на еврейском языке: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Трудно тебе идти против рожна (Деян. 26, 13–14).
Легко представить, сколь сильное впечатление должно было произвести это необыкновенное явление в пылкой душе гонителя! Он был уверен, что все неприязненные действия его против христиан непосредственно относятся к славе Божией, что он подражает в этом деле Финеесу и Илии, и вот на том самом пути, который свидетельствовал о его ревности по Боге, видит явление, которого он не мог не признать за Божественное, слышит с неба голос, жалующийся на преследование! В ту минуту должны были возобновиться в памяти его все злодеяния, причиненные им в Иерусалиме верным, должна была предстать его воображению смерть Стефана, бесчеловечие его убийц, кроткое спокойствие и небесное незлобие самого мученика. Совесть, конечно, уже внушала ему,
пред Кем он виновен, но еще как бы не доверяя несправедливости своего дела, как бы желая дать знать, что он никого не гнал со злым намерением, всегда действовал по закону, Савл в трепете дерзнул вопросить: Кто Ты, Господи? …Я Иисус, Которого ты гонишь (Деян. 9, 5; 26, 15), — таков был ответ ему!Нужно представить себя на месте Павла, чтобы почувствовать силу этих слов. Не было уже места сомнению в Божественности лица Иисусова, оставалось только место для страха и ужаса. Савл не знал еще, что Иисус есть Бог милосердия и щедрот, что Он пришел взыскать и спасти погибших и для того взошел на Крест, чтобы привлечь к Себе всех, обремененных грехами. Сообразно земному понятию своему о Мессии, он, без сомнения, думал увидеть в Нем строгого мстителя за поругание имени Своего, за мучение рабов Его, и ожидал для себя участи Дафана и Авирона. Но Гонимый явился не для того, чтобы наказать гонителя, но чтобы сделать его Своим Апостолом. Встань и стань на ноги твои, — вещал Господь, — ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение грехов и жребий с освященными (Деян. 26, 16–18).
Ободренный этими утешительными словами, Савл желал знать, что требуется от него, чтобы соответствовать новому служению, на него возлагаемому, и получил ответ, что ему будет открыто о том в Дамаске. После того видение кончилось, оставив глубокие следы на очах Савловых (он сделался слеп) и еще глубже — в его сердце. Люди же, шедшие с ним, видели только свет и слышали голос, но Того, Кто говорил с ним, не видали и что говорил — не разумели [12] .
Савл, ведомый спутниками, пришел в Дамаск. Слепота его продолжалась три дня, проведенные им без пищи и пития. Состояние духа его было в то время самое мучительное для ветхого человека, но тем благодатнее для человека нового: все силы ума и сердца должны были как бы переродиться для новой жизни во Христе Иисусе [13] Лишенный света внешнего, он обратился ко внутреннему — молился, и получил видение, в котором представилось ему, что некто из христиан, именем Анания, возвратил ему зрение (см.: Деян. 9, 12). В то же время последовало откровение и Анании [14] . Сам Иисус Христос (так много заботился Он о Своем гонителе!), явясь ему, повелел идти к Савлу для возвращения тому зрения. Анания ужаснулся, представляя лютость этого человека и его ненависть к христианам, но был успокоен тем, что прежний гонитель — теперь уже избранное орудие славы Христовой. Найдя Савла в доме некоего иудеянина, именем Иуда, он возложил на него руки и сказал: Брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути… послал меня к тебе, чтобы ты прозрел и исполнился Святаго Духа. За словами тотчас последовало и действие: с глаз Савла как будто спала какая-то чешуя, он прозрел и немедленно принял крещение, без сомнения, от рук Анании (см.: Деян. 9, 10–18).
12
В повествованиях евангелиста Луки и апостола Павла об этом случае усматривается некое разночтение. Первый говорит, что спутники Павловы голос слышали, но никого не видели (см.: Деян. 9, 7); последний сказывает, что бывшие с ним свет видели, но слов Того, Кто говорил с ним, не слыхали (см.: Деян. 22, 9). Были такие, которые думали согласовать эти места, считая, что в первом случае прозвучал голос Павла, а в последнем — Иисуса Христа. Но такое пояснение нарушает строй речи, ибо сказанным словам в первом случае непосредственно предшествуют слова не Павловы, а Христовы, а потому если бы святой Лука имел в виду голос Павла, то не просто сказал бы: голос, а присовокупил бы: его. Гораздо лучше изъяснение тех, кто полагает, что слова: не слыхали в последнем случае означают: не разумели слышанного. Так употребляет это слово сам Павел в другом месте (см.: 1 Кор. 14, 2). Но как можно было слыша не разуметь? Может быть, спутники Павла не знали еврейского языка, на котором говорил с ним Иисус Христос, или находились в некотором отдалении от Павла и потому не слышали произнесенных слов, или Говорившему угодно было, чтобы слова Его разумел лишь один Савл.
13
Для чего, спрашивает святитель Иоанн Златоуст, Павел не ел и не пил? И отвечает: осуждал по совести свои деяния, исповедовался в них пред Богом, молился, просил о помиловании.
14
По отзыву самого Павла, Анания был муж благочестивый по закону, одобряемый всеми иудеями, живущими в Дамаске (Деян. 22, 12). Древнее предание говорит, что он был из числа 70 Апостолов.
Обращение Павла есть одно из необыкновеннейших событий, какими прославилась Апостольская Церковь. Потому-то Святые Отцы столь часто вспоминали о нем и с таким удовольствием углублялись в него размышлением. Оно служит утешительнейшим примером для всех грешников, особенно тех, которые имели несчастье питать ревность по Боге без рассуждения, и в то же время это обращение одно из самых ощутимых доказательств Божественности христианской религии. В самом деле, не кроткий по природе человек, который бы сам по себе имел расположение к благотворному учению христиан, не слушатель Иисуса Христа, о Котором можно бы сказать, что он увлечен сладостью слов Его, — не такой человек видит Иисуса, Которого иудеи почитали мертвым, но упорнейший защитник иудейства, непримиримый враг имени Христова, жестокий преследователь почитателей Его, в котором первосвященники видели надежный оплот против разливающегося потока "новой ереси", одно имя которого приводило в трепет и таких людей, каков был Анания, прибытия которого в Дамаск христиане ожидали, как гнева Божия, а иудеи как посланного свыше хранителя, — одним словом, Савл видит Иисуса, признает Его Мессиею, Сыном Божиим, и делается ревностным провозвестником имени Его, презирающим самую смерть за истину нового учения. Какое ободрение для гонимых христиан! Какой страх для иудеев! Какой ужас для убийц Стефана — для убийц Иисуса Христа!
Савл не мог ожидать себе от христиан никаких земных выгод. Искал ли он чести? Она была оказана ему Верховным советом иудейским, который возложил на него самое важное поручение: истребить возникающее христианство. Исполнение этого поручения покрыло бы его новой славой и он мог бы получить право на самое высокое положение среди фарисеев. Напротив, христиане как сами не имели почестей, так не могли и обещать их, будучи гонимы и презираемы иудейскими властями. Искал ли он богатства? Христиане были бедны, многие из них жили милосердием своих братьев по вере, их последнее имущество подлежало расхищению, сама жизнь находилась в непрестанной опасности. Напротив, секта фарисеев изобиловала всеми временными благами и, пользуясь великим уважением в народе, могла доставить любимцам своим все им угодное. Надеялся ли он быть важным лицом среди христиан, начальником их "ереси"? Но что за слава быть главою общества, состоявшего из людей низкого происхождения, бедных, слабых, незнакомых с мирским просвещением, проповедующих добровольную нищету и самоотвержение? Кроме того, мог ли Савл надеяться на доверие к себе христиан после многократного проявления своей жестокости к ним?