Жизнь в розовом свете

— Неплохо, — сказал он сам себе и единым махом осушил рюмку. Он был похож на человека справившегося с приятным, но чертовски трудным делом. Глубоко дышал, удовлетворенно смаковал холодное вино и, казалось, ни о чем не думал.

— Баста! Всему на свете приходит конец. Особенно непостоянны смуглые темпераментные брюнетки и карточная фортуна. Нельзя злоупотреблять их симпатией. — Блондин стряхнул приятное оцепенение и вернулся в номер.

Достал дорожную сумку, аккуратно разложил пластиковый пакет и сунул в неё смокинг, снял с вешалки единственную оставшуюся в шкафу вещь — светлый, мешковатый костюм, бросил, чтобы не забыть на стол шляпу.

— Гуд бай, май лав, гуд бай… — промурлыкал постоялец фразу известной песенки, возрожденной в репертуаре Рога Сильвера, собираясь натянуть брюки. В это мгновение приятную тишину южной ночи нарушил шум раздраженных голосов. Что-то заскрипело, рухнуло за стеной, на террасе упал деревянный шезлонг — и в комнате появилась незнакомка.

— Умоляю! Не впускайте его сюда! Он убьет нас! — Она быстро закрыла балконную дверь, запахнула шторы и прислонилась спиной к синему бархату.

На сероглазой брюнетке, причесанной как героиня в фильме Конколы «Казино» или наркоманка в «криминальном чтиве», сыгранная Умой Турман, переливалось лунным серебром тонкое трикотажное платье.

— Но ведь я здесь вовсе не при чем, леди. — Блондин не торопясь застегнул брюки, кивнул на дверь: — В коридоре дежурная, она вызовет администратора или детектива.

— Боже сохрани! — Сжала ладошки брюнетка, тряхнув блестящей смоляной челкой. Ее ноготки, в тон терракотовой помаде не выглядели настоящими, как и брильянты в ушах. — Мое имя очень известно. Я не хочу скандала.

— Но у меня тоже нет желания мелькать в уголовной хронике. Справившись с рубашкой, мужчина протянул перед собой руки. — Судите сами я не Чак Норрис. К тому же — вас, кажется, никто не преследует.

Оба прислушались. За балконной дверью, ничем не обеспокоенные, продолжали концерт цикады.

— Поверьте мне, этот мерзавец способен на любую подлость. О, меня некому защитить.

— Мафия, мэм? — поинтересовался мужчина, закрыв сумку и одев пиджак. Прошу прощения — мне пора. — Он распахнул дверь, не дожидаясь ответа.

— Умоляю! — Девушка сделала два шага к нему и посмотрела прямо в глаза. В их прозрачной глубине светилась такая нежность и беззащитность, что рука мужчины, одевающая шляпу, на секунду замерла.

— Умоляю, проводите меня к машине. Я не отважусь пройти одна до стоянки. Выстрел в спину… — Она опустила ресницы и по щекам покатились блестящие алмазные слезы. Задерживаясь на круглом подбородке, капли падали в глубокое декольте. Вслед за ними скользнул и взгляд блондина.

— Увы, мисс, я не любитель острых ощущений. Ждите здесь, я пришлю детектива.

Девушка покачнулась. Чтобы не упасть, она вцепилась слабеющими руками в лацканы шелкового пиджака. — У меня от рождения слабое сердце…

Держа в объятиях незнакомку, блондин с тоской поглядывал на ждущую его сумку и лихорадочно соображал, как ему поступить.

— О'кей, — наконец сказал он. — Я провожу вас. Только постараемся прошмыгнуть через вестибюль незаметно. Вы ведь кажется знаете здесь все ходы и выходы. Красивой девушке иногда следует стать невидимой.

Незнакомка молча кивнула, уронив с очаровательного подбородка последнюю слезу.

Они спустились по смотровой леснице и по пустым коридорам с ресторанными запахами вышли на хозяйственный двор.

— Бежим! — Девушка взяла своего спутника под руку. — Моя машина за теми кустами.

Выехав на идущее вдоль моря шоссе, Ненси засмеялась: — А нам удалось удрать! Ох, как же мне хочется оставить его в дураках! Наглый, самодовольный тип! Почему мне попадаются одни мерзавцы? — она благодарно посмотрела на своего спасителя и тихо сказала: — Вы единственный мужчина, которого хочется поцеловать. — Девушака по-дружески чмокнула его в щеку, обдав запахом волнующих духов. — Благодарю.

— Не стоит. Драться я бы все равно не стал.

— Вы кришнаит или христианин? — усмехнулась Ненси.

— Хуже — я пленник иных страстей.

— И все же вы спасли меня. Могу быть чем-то полезной, пленник? Куда вас отвезти — на вокзал или в аэропорт? Я просто обожаю мчаться по ночному шоссе! А ради вас готова на все.

— Это уж слишком щедрая благодарность за удачу оказаться на вашем пути. — Уклонился от прямого ответа пассажир.

— Мне бы хотелось усилить кайф… Не бойся, — Ненси снова засмеялась. — Я не собираюсь хрустеть поп-корном или курить травку. Можно? склонившись, она включила магнитофон. — Любимая музыка — лучший наркотик.

— Ох… — мужчина скривился, как от зубной боли, услышав шлягер Рона. — А я-то идиот, надеялся, что меня не узнали меня…

Он снял шляпу, спрятал в карман массивные очки. — Наивный маскарад.

— Неужели ты надеялся остаться неузнанным в этой стране, суперстар?

— Два дня мне это удавалось. Я не плохо отдохнул. Правда — избегал женщин. Они фантастически проницательны.

— Увы, я поняла, что ты — Рон, лишь когда мы свернули к морю и страх немного прошел. И то поначалу решила, что у меня глюки… Ведь я частенько мечтала о тебе. Как, впрочем, все женщины на этом побережье.

— И в Европе, дорогая. Но мы проскочили несколько мотелей. Завтра вечером я официально со всей своей свитой появлюсь в «Плазе», а пока хорошо бы отоспаться в тихой норе. Как понимаешь, мне позарез необходимо, что бы портье был подслеповат и нем, как рыба, а комната запиралась на хороший замок.

Ненси ударила себя ладонью в грудь: — Ты нашел и портье и комнату! Не окажите ли честь, мистер Сильвер, провести остаток ночи под моим кровом?

…Через час они сидели у воды, бросая в легкую волну камешки. Купание нагишом — особое удовольствие. Ночное море для двоих — это уже праздник гурманов. А здесь резвились знатоки, умеющие ценить тонкие наслаждения.

Звезд было много, слишком много. Те, что на воде, рассыпались брызгами, кружили каруселью вокруг тел, то взмывая ввысь фейерверком, то обрушиваясь сверкающим звездопадом. О звездах пел волшебный голос Сильвера, доносившийся из магнитофона.

— Я всегда буду помнить эту ночь. Она навсегда останется в моей памяти как самый дорогой сувенир. — Ненси вытянулась на полотенце, подставив осыпанное каплями тело лунному свету. — Я вообще верю во всякую романтическую чепуху, но умерла бы от смеха, если бы кто-то сказал, что мне предстоит провести ночь с самим Роном!