Жизнь в зеленом цвете - 7

Зелье кисловатое, как будто туда добавили лимонного сока; обычно я распознаю на вкус почти любое зелье, как-то раз даже поспорил со Стеббинсом об этом и выиграл пять галлеонов. Но сейчас я не хочу даже думать о том, чтобы что-то анализировать. Мне просто хочется лежать и смотреть в потолок - чистый белый потолок, по которому пляшут тени; гроза закончилась так же быстро, как и началась, и заходящее солнце за окном пламенеет.

Мадам Помфри выходит, и в лазарете становится очень тихо. Я слышу неровное дыхание Поттера на соседней кровати - медленное, затруднённое. Интересно, а он моё слышит?

– Снейп, - неожиданно говорит Поттер.

– Ты мне мантию вернёшь?

– Размечтался, - говорю я. На потолке есть небольшая извилистая трещина, и я рассматриваю её чересчур внимательно.

– На черта она тебе? Просто так, меня и Сириуса позлить?

– Вам полезно. Чтобы не думали, что стоит топнуть ногой - и всё принесут на блюдечке с голубой каёмочкой.

– Перевоспитать, что ли, хочешь? А тебе не всё равно?

Я долго молчу - так долго, что солнечные лучи успевают из нежно-розовых стать лиловатыми. Поттер терпеливо ждёт; он не спит, я знаю - дыхание у него всё такое же неровное. Он ждёт.

– Мне не всё равно, - говорю я.

И это чистая правда.

В лазарете больше никого нет; ночь, ущербная луна светит в окно - какое здесь большое окно; в подземельях, в спальнях, совсем крошечные, под потолком, и сделаны магией, как потолок Большого зала… я никогда раньше не видел, как лунный свет скользит по стерильно-белым стенам и потолку лазарета - если мне приходилось ночевать здесь, я спал. А теперь не спится.

Поттер дышит ровно, медленно, размеренно; глаза у него закрыты, сам он весь разметался по кровати, как морская звезда. Я лежу и честно пытаюсь смотреть на потолок, но то и дело ловлю себя на том, что пялюсь на Поттера.

Какого хрена он вообще так безмятежно дрыхнет, когда я - его злейший враг, между прочим!
– валяюсь на соседней койке и могу сделать любую гадость? Вот выскажет Блэк Поттеру про меры предосторожности… скажет, что надо было меня Петрификусом долбануть, как только мадам Помфри ушла, и спать спокойно.

Но Поттер так не сделал, и мне отчего-то неловко. Будто я попал обеими ногами в одну штанину и никак не могу выпутаться. Чёртовы гриффиндорцы, вечно от них какие-то неудобства…

Я встаю и сажусь на пол между своей кроватью и поттеровской. Левая рука Поттера свешивается с края кровати; точёные пальцы, узкая ладонь, полукруглые лунки аккуратных ногтей. «Наверное, снитчам эти руки тоже нравятся», - думаю я. А потом начинаю лихорадочно соображать… что значит ТОЖЕ??!!

Никаких тоже. Мне ничего в Поттере не нравится. Ничего! Он ублюдок, который издевется над людьми просто от скуки, гоняющийся за славой придурок, безмозглый высокомерный выскочка…

Чёрт побери, это он перед всеми подвесил меня в воздухе три месяца назад и едва не снял с меня трусы! Это худшее унижение, какое я вообще когда-либо испытывал…

Так какого рожна я сижу здесь, не шевелясь, и смотрю на его руку?.. Почему я хочу коснуться губами тыльной стороны его ладони, просто, чтобы узнать, такая ли мягкая у него кожа, как кажется?.. Почему я не строю планов, как взять его же собственную палочку и перерезать ему горло одним Caedo - пусть думают, что самоубийство?

Ведь тогда я готов был умереть от стыда. Я клялся, что убью его, что отомщу им всем, во рту кисло было от ярости, я смотреть на них не мог спокойно - руки тряслись от ненависти. Куда всё это делось? Когда оно успело?

Почему, чёрт побери, почему?..

Я касаюсь губами его руки - и, чёрт побери, кожа действительно такая мягкая…

Поттер шевелится, и я в долю секунды оказываюсь на кровати и застываю - я сплю, сплю-сплю-сплю, меня здесь вообще практически нет…

Поттер садится на кровати, трёт глаза - я подсматриваю из-под ресниц.

– Что за хрень… - бормочет он тихо-тихо. Снилось ему, что ли, что-то не то?

Поттер сидит молча несколько минут, и я, расслабившись, начинаю и в самом деле засыпать; но Поттер соскальзывает с кровати - неслышно, легко - и наклоняется надо мной. Я лежу на спине, но голова повёрнута набок - чтобы удобней было подглядывать за Поттером. Теперь я вижу в основном его пижаму и отчаянно стараюсь, чтобы ресницы не подрагивали - это всегда выдаёт притворство.

– Нет, ну что за хрень, - повторяет Поттер шёпотом и невесомо гладит меня по щеке - там, куда фактически ударил сегодня на квиддичном поле. Как будто извиняется.

Проводит ладонью выше, по скуле, по виску, по волосам - так осторожно, что, если бы я на самом деле спал, то не проснулся бы от этого.

Я не помню, как дышать; я забыл, что надо следить, чтобы ресницы не дрожали; я с трудом, с таким трудом удерживаю себя от того, чтобы не вжаться в ласкающую ладонь… наверно, это смотрелось бы жалко со стороны, но мне нет никакого дела, абсолютно…

Поттер упирается руками в подушку по обе стороны от моей головы и шёпотом спрашивает:

– Эй, Снейп, ты спишь?

Честно, нельзя было придумать более глупый вопрос. И более глупый ответ, чем мой. Я открыл глаза и сказал:

– Нет.

– * * * , - реагирует Поттер, но не отстраняется.
– Ну ладно. Снейп…

– Что?

– Зачем ты сегодня так сделал? Если бы ты не замкнул круг, молния так бы во мне и осталась…

Я могу выбрать ответ из сотен вариантов, от «ты и так без тормозов, а с молнией внутри вообще бы житья не дал» до «извини, в следующий раз так не сделаю». Язвительный, уничтожающий, истекающий свежим ядом ответ, который растопчет Поттера в прах, чтобы наутро пятилетняя война возобновилась с новой силой.

Но я говорю:

– Чтобы тебе не было больно.

Поттер явно обескуражен.

– А почему ты не хотел, чтобы мне было больно?

Я пожимаю плечами - насколько могу это сделать, лёжа на кровати. В лунном свете у Поттера не карие глаза, а чёрные. Совсем как мои.

Если бы молния ударила в него, я принял бы её на себя.

Просто, чтобы ему не было больно.

– Кто бы мог подумать, - растерянно говорит Поттер, - что ты меня спасёшь… я хочу сказать, я никогда не думал…

– И не начинай, - советую.
– Это занятие вредно для гриффиндорского здоровья.

– Но…

– Я - подлый сальный слизеринец, - перебиваю.
– Будь любезен, не забывай об этом.

– Но ты же не такой на самом деле, - нерешительно говорит Поттер.
– Подлый не спас бы меня… а ты ещё и поддерживал.

– Что ты знаешь о слизеринцах? Только то, что мы носим зелёные с серебром галстуки, - фыркаю.
– Так что не берись судить о мотивах моих поступков, будь так любезен.

Поттер… смеётся. Он самым наглым образом тихонько ржёт, наклонившись над моей кроватью, как будто я только что рассказал анекдот месяца из «Ежедневного пророка».