Жизнь во благо Родины

– И вам всего самого доброго, Владимир Ефимович, – нарочито шутливо поклонился я в сторону Семичастного.

– Опять дерзит, – усмехнулся в ответ председатель. – Александр Николаевич, а не много мы ему свободы даем, а? Что-то зазнался, как мне кажется, наш барин-то.

– Могу подать в отставку, если угодно, – язвить так язвить.

– Я тебе подам! – вскинулся Шелепин. – Я один, с Володей, буду расхлебывать ту кашу, что заварил именно ты? Нет уж, Саша, взялся, так пищи, но тяни!

– Да куда я денусь, – вновь шутливо отмахнулся я, – разве что в деревню сбегу, так вы и там достаете.

– Да мы тебя из-под земли достанем, если надо будет, – вновь Семичастный.

– Я туда не собирался, – скривил я лицо, показывая свое легкое недовольство. – Что случилось? – перешел на серьезный тон я.

– Давай, Владимир Ефимович, сам объясняй, что ты от него хотел, – предложил генсек председателю КГБ.

– Вопросы возникли, по бандеровцам и не только, я недавно вернулся с Украины, разворошил там такой гадюшник, хоть стой, хоть падай, – пустился в рассказ Семичастный. – Я тебе тут целый список приготовил, там и люди, и проблемы, которые надо как-то срочно решать, там не только Украина, есть и другие республики. Выносить из этого кабинета нельзя, можем лишь уступить комнату отдыха генерального секретаря на время. Как ты, поможешь?

– Разве я когда-то отказывался? – делая удивленные глаза, ответил вопросом на вопрос я.

– Саш, у тебя что-то срочное к нему есть? – тут же спросил Семичастный у Шелепина.

– Срочного нет, подождем еще, – заключил генсек.

В соседней комнате стояли хорошее кресло и огромный стол, на нем стопками различные бумаги, обращать на них внимание не стал, а приступил к просмотру тех, что вручил мне председатель КГБ. Ну да, ничего нового, многие из этих фамилий и должностей мне были знакомы. Начал почти с первого делать пометки и не заметил, как вошел Семичастный.

– Ты тут не оголодал? – спросил он участливо.

– Кажется, да, хотелось бы перекусить чего-нибудь. – И правда, только сейчас понял, что испытываю какой-то дискомфорт.

– Немудрено, мы уж переживать начали, пять часов не выходишь…

– Сколько? – аж обалдел я. То-то думаю, чего так резко есть захотелось.

– Шестой час идет, увлекся? Пойдем поедим, знаешь, как здесь кормят?

– Один раз ел, понравилось, – кивнул я, вспоминая отбивную, что пробовал в здешней столовке. Хорошо у нас кормят слуг народа, очень хорошо.

– Вот и пойдем, бумаги давай, в сейф уберу пока, – Семичастный взял в руки папку и машинально открыл. – Ого, ну и память у тебя, Саша, обалдеть просто!

– Так я ж книги пишу, в голове информации должно быть много, как иначе? – пожал плечами я. Это правда, всегда много знал, другое дело, что воспользоваться часто своей памятью можно, лишь с чем-то столкнувшись. Наткнулся на что-то, и как будто из ниоткуда появляется информация.

После сытного обеда (все было очень вкусно) решил позвонить жене, предупредить, что придется задержаться. Озвучил просьбу и был удивлен.

– Подойди к секретарю, попроси связаться с нашей ведомственной гостиницей, номер четыреста пятнадцать, – ответил Шелепин на мою просьбу.

– В смысле? – уставился я на генсека.

– В прямом! Ты же сам сказал, где остановился, Володя послал людей, твоих девочек перевезли в нашу гостиницу, чего они будут так далеко сидеть?

– Хрена себе вы даете, товарищи руководители! – только и смог, что проговорить я.

Сделал, как сказали, через несколько минут, поговорив с Катериной, вернулся в кабинет генсека и продолжил работу. Освободился только вечером, около восьми, но работу проделал капитальную. Генеральный секретарь и председатель КГБ все это время находились здесь же, работали.

– А ты молодец, усидчивый, – похвалил меня Семичастный.

– Когда книгу пишешь, еще и дольше бывает сидишь, как пойдет. Бывает, двенадцать-тринадцать часов пишешь, а потом встать не можешь, затекает все.

– Силен! – подытожил председатель.

– Саш, сейчас иди в гостиницу, тебя проводят, хватит на сегодня, завтра в девять подойди, хорошо?

– У вас если есть вопросы, можете сейчас спросить, а к утру я подготовлю ответы, если в моих силах, – предложил я.

– Вопросы щепетильные, секретность должна быть высокая, уж извини, но давай завтра, – закончил Шелепин.

Номер нам дали шикарный, да еще и ужин принесли, несмотря на то что девочки уже ужинали. Катя рассказала, как к ним, только что разместившимся в гостинице, постучали в дверь и предложили проехать. Представляю, как она испугалась.

– Долго тебя тут мучить будут?

– Не знаю, родная, видишь сама, вопросов накопилось, секретных, аж жуть берет, – объяснил я. – Да и привыкай, все же мы на государевой службе, а это не с восьми до пяти.

– Не расскажешь? – вопросительно поглядела на меня супруга, еще бы, ей тоже интересно.

– Нет, – покачал я головой.

Почти неделю пришлось буквально жить в Кремле, очень много вопросов для меня подготовили товарищи «заговорщики». Но я их прекрасно понимал, не все в стране, точнее в партии и правительстве, принимали их реформы как должное, начались подковерные игры, причем очень опасные. Зато за эту неделю мне многое успели сделать в квартире на Ленинском, выровняли и отштукатурили стены, побелили потолки, заменили полы и двери, покрасили окна. Катя ездила в какое-то секретное место выбирать кафель и обои, пока я работал, справилась. Вот же коммунисты, вот жуки, а обычным людям хрен такой выбор дадут. Короче, еще через неделю, так обещали, мы сможем въехать в «свою» новую квартиру. Меня не смущает тот факт, что она не наша, а государственная, напротив, надоест, или куда-то по работе надо будет переехать, легче будет ее оставить, ибо не своя.

– Андреев? – на лестничной площадке стояли аж четверо мужчин в военной форме.

Этот утренний визит застал меня врасплох, шесть утра всего, разбудили гады. Мы уже два дня живем в нашей квартире на Ленинском, кой-чего еще доделывают, мой кабинет на чердаке, например, но в основном все уже готово.

– А если скажу нет, дадите поспать? – буркнул я.

– Собирайся! – было мне ответом, и от толчка в дверь я отшатнулся внутрь. Приложил силу один из военных, что стоял ближе всего ко мне.

Не ожидая такой наглости, я как-то даже завис. Очнулся, когда все четверо уже стояли у меня в коридоре, закрыв за собой дверь.

– Это что еще такое? – начиная заводиться, спросил я.

– В армии служил? Приказ непонятен? – рявкнул вновь тот, что говорил ранее. Из них вообще говорил лишь один, в звании аж полковника.

– При чем тут армия и приказы? Вы, товарищи, ничего не перепутали? Я гражданское лицо.

– Тебя в трусах везти? – Ого, они меня просто игнорят и только требуют подчинения.