Жизнь во имя смерти

Шевельнулся, опознал Хранителей, сделал шаг к группе, и общая сила сразу скакнула выше.

Хранители даже не пытались уже сопротивляться, лишь излучали отчаяние и призывы не совершать такой ошибки, не превращаться окончательно в слуг Разрушителя. Ничего нового, в общем, хотя теперь их крики о жизни повсюду, становились немного понятнее. Пытались сыграть на том зове, что ощущала Алина, и, стало быть, что-то да соображали в новых силах Буревестника.

— Печальная история, вот так вот умирать на пороге победы, от рук тех, кто мог бы стать защитником, но так и не простил им разрушения собственного дома.

— Расплата за все то отчаяние, что ощущали люди.

— Хватит! Вы же поняли нас!

— Поняли, ну и что? Раз поняли, зачем вы лезли на Землю, то, что, сразу простили, что ли? Вы могли прийти с миром и дружбой, но вместо этого решили взять свое силой, ведь так проще? Вот и взяли, теперь получите последствия.

— Вы так и не поняли!

Один из Хранителей уже умер, не выдержав избытка давления и знания его, обрывки мыслей и веры, втекали в Буревестник, группа вдыхала их, как космос ранее.

— Да где уж нам, мы же тупые бойцы из [цензура] мира!

— Вы! – и Хранитель, взывавший к ним, тоже умер.

Предсмертный образ ворвался в общее сознание группы, переполняя их чужой горечью и отчаянием. Не то, чтобы они сильно повлияли, ну подумаешь, вдохнули еще немного чужой тьмы, горечь растворилась в этой бездне, словно и не было. Но в то же время, Буревестник ощутил и понял, что пытался донести до них Хранитель.

Образ того, как они становятся слугами Разрушителя, окончательно ныряют во тьму и сами, своими же руками, уничтожают Землю и колонии, все человечество, всю жизнь в галактике. Затем осознают содеянное и сходят с ума, превращаются в нового Разрушителя. Безумного, всесильного, несущего смерть всей жизни вокруг, не только здесь, но и в других галактиках.

Где ослабли бы защиты тамошних Хранителей.

— Красивая картинка.

— Немного пугающая.

— Как и положено подобным картинкам.

Хранитель верил в это всей душой, но вера не делала образ правдой. Буревестник и правда были новичками в подобном общении, но они быстро учились – так как выбора не оставалось.

— Все же кое-что прояснилось.

— Да, если бы эти твари не растили таких бойцов, то и Разрушители бы не возникали.

Еще один Хранитель умер, с презрительной – от глупости группы – улыбкой на губах, швыряя в них предсмертный образ. Жизнь и смерть в их великом противостоянии и там, где жизнь не защищалась, верх брала смерть. Но и там, где жизнь пыталась уничтожить смерть, тоже торжествовала смерть, и в результате невозможно было просто взять и быстро победить, убив врага.

— Бред какой-то, если враг мертв, он мертв!

— Главное, самому не превратиться в этого врага.

— Мы перебили столько тварей, но сами ими не стали.

— С чьей-то точки зрения еще как стали, разрушили дома, погубили системы, ради своего Сверхмозга, то есть Земли.

— А виноваты в этом Хранители!

— Мы убеждаем себя или все же следуем фактам?

— А какие у нас факты? Картинки и вера умирающих тварей?

— Но вы же чувствуете их искренность!

— Надо бы ее в Спартака направить.

— Или, наоборот, его выдвинуть вперед, вдруг еще там что-то в нем шевельнется?

— Что там, кстати, в архивах про Спартака?

— А мы им уже верим?

Еще два Хранителя умерли, и Буревестник ощутил их искреннюю ненависть к себе, веру, что сведения в архивах самые правильные, достоверные и неимоверно важные. Как проверить? Да очень просто, на Спартаке, который, впрочем, так и не пришел пока в себя. Даже вид умирающих Хранителей, не слишком добровольно отдающих свои знания, не пробудил в Спартаке… ничего.

— Неважно, не могли же они фальсифицировать все подряд!

— Особенно, если рассчитывали на победу!

Еще один Хранитель умер и это словно пробило преграду, остальные начали умирать так быстро, что Буревестник не поспевал их вдыхать. Последний из Хранителей взглянул торжествующе перед смертью, словно Буревестник сделал именно то, что они и запланировали.

— Кажется, нас поимели, - заметил Дюша.

— Еще бы понять, как, ведь они мертвы, а мы нет.

— Наверное, это что-то экзистенциальное, как с Разрушителем.

— Неважно, давайте разберемся с содержимым их голов и архивов.

Глава 8

— Здесь опять первым делом встает вопрос веры – верим ли мы этому содержимому?

— Неужели мы не сможем отделить ложь от правды?

— Этот торжествующий взгляд, - заметил Дюша, - он меня беспокоит.

— Да ладно, это был предсмертный укус, попытка посеять сомнения, чтобы мы не делали того, что собирались.

— Откуда бы им знать, что мы собирались?

— Помните призывы спасти всю жизнь в галактике?

— Да, это был сильный ход, позывы ощущаются до сих пор и, кажется, становятся сильнее.

— Не сумев завести своих детей, усыновила половину галактики.

— А что, масштаб как раз по нашим новым силам!

— Защитить всю жизнь будет несложно, ее тут осталось мало.

— В том числе и нашими усилиями! Так что формально мы слуги Разрушителя.

— Да и внутри у нас тоже плещется всякое.

— Тогда чего стесняться?

Остатки станции и флота Хранителей исчезли, словно и не были, развеялись по вакууму. Группа даже не заметила их попыток сопротивления, кроме легких покалываний внутри, тут же исчезнувших. Легкая ностальгия, наконец-то давний враг оказался окончательно побежден и больше не мог никому угрожать. Не только Земле, но и другим живым, неспособным за себя постоять.

— Какая интересная концепция.

— Во имя защиты жизни, как того хотели Хранители, мы истребили их?

— А по-моему, мы опять ищем оправданий, хотя этого и не требуется.

— Ну да, закон джунглей, закон силы и мы сейчас сильнее всех.

— Как были Хранители и на что они употребили силу?

— А мы?

— Хочешь сказать, что, не защитив жизнь, мы утратим эту новую силу?

— Уже сказал!

— Это было бы прекрасно, убрать эту сверхмощь, или хотя бы дать время привыкнуть к ней.

— Так времени у нас нет, а если мы не будем защищать жизнь, то погубим Землю.

— Мы отвлеклись.

— Думаю, это неважно, верим мы архивам или нет.

— Почему?

— Потому что зов в защиту жизни. Разве не этого добивались Хранители?

— Нет, они хотели, чтобы мы действовали под их руководством!

— Или специально пожертвовали собой, чтобы столкнуть нас на эту дорогу?

— Для этого им вначале следовало верить, что мы и правда те мифические защитники, а они нас кем считали?