Жизнь взаймы

Не исключено, что мать Князева все-таки общалась со своими стариками посредством переписки. Возможно, посылала им поздравления с коммунистическими праздниками и днями рождений.

Но мальчик этого не знал. И понятно, почему – для всех (а для него тем более) она была мертва.

Ее следы Чимше удалось отыскать лишь в перестроечные времена. Судьба матери Князева сделала очередной кульбит и забросила несчастную женщину в монастырь, где она приняла постриг. А в девяносто восьмом ее не стало – на этот раз по-настоящему.

Она умерла от какой-то неизлечимой болезни, на что имелась соответствующая справка.

Похоже, Князев нашел среди бумаг деда и бабки какую-нибудь поздравительную открытку от матери, думал Паленый, тронутый до глубины души историей, которую раскопал Чимша. И, как человек умный и проницательный, сообразил, что долгие годы его обманывали.

Поэтому он и нанял детектива, пообещав ему большие деньги за эту рутинную, почти канцелярскую, работу.

Паленый его понимал – разбитые вдребезги хрустальные воспоминания детства стоили того. Чимша должен был или подтвердить подозрения Князева, или опровергнуть. Второе – гораздо предпочтительней.

И похоже, Князев просто мечтал о том, чтобы его задумка оказалась бредом больного воображения. За это он отвалил бы Чимше в два раза больше денег, нежели обещал…

Отложив бумаги в сторону, Паленый закурил и задумался. Но теперь Паленого больше волновали дела Князева, а не его генеалогическое древо.

Действительно, с какой стати Князев лично занимался вагонами, отправленными в адрес фирмы со Средней Азии? Это могло быть только в случае особой ценности груза. А также при большом желании сохранить втайне его наименование.

Хотя… какая там тайна? Ведь на груз были сопроводительные документы, его проверяла таможня. Проверяла ли? И настолько тщательно?

Это вопрос. Который при желании решается элементарно. Важно всего лишь иметь своих людей на таможне и не жалеть денег на взятки. В таком случае можно даже матерого медведя-гризли привезти в Россию под видом обыкновенного, но перекормленного хомяка. Так будет записано и в таможенной декларации.

Хорошо бы поспрашивать на фирме, что за груз встречал Князев. По крайней мере, его официальное наименование, явно выполнявшее роль маскировки. Не исключено, что в вагоны был загружен хлопок. А вот что им укутывали…

Впрочем, уже поздно. Московские "гости" с утра опрашивают всех сотрудников и шерстят документы. Бедная Анна… Вот будет ей сейчас "сюрприз"…

Паленый сокрушенно вздохнул и набрал номер мобильного телефона Анны Григорьевны.

Глава 27

Она прилетела вечером, чартерным рейсом, не предупредив никого, даже своего "мужа". Ее сопровождали нанятые в столице мощные бойцы, – сотрудники какого-то частного охранного предприятия – которые сразу же возвратились обратно.

– Ты здорово рисковала, – заметил Паленый, немного сбитый с толку ее молниеносной решительностью. – Я ждал тебя утром, как договаривались. Что-то случилось?

– Случилось, – резко ответила Анна Григорьевна. – Ты сам говорил мне об этом.

– А… Ты имеешь ввиду проверку?

– Да. После твоего звонка я связалась с коммерческим директором…

– И он наплел тебе три короба всякой-всячины, – подхватил Паленый. – Пусть проверяют. Надеюсь, это долго не продлится.

– Почему ты так академически спокоен!?

– Хочешь, чтобы я бегал по стенкам, как обезьяна, и рвал на себе волосы? С какой стати?

– Хотя бы потому, что работа фирмы сейчас попросту парализована, – со злостью ответила Анна Григорьевна. – Идет выемка документов и проверка складских помещений. Все опечатано.

– В ситуации с фирмой меня больше волнует другое.

– Что именно?

– К сожалению, я по-прежнему ничего не помню, а хотелось бы знать хоть что-то. Например, какими вопросами я занимался лично вплоть до своего исчезновения.

– Ты не посвящал меня в свои дела, – сухо сказала Анна Григорьевна. – Я была домохозяйкой.

Последнее слово она произнесла с отвращением. Не в этом ли кроется отчужденность Анны Григорьевны? – подумал Паленый. Возможно, Анетт опасается, что воскресший муж приберет к рукам вожжи управления фирмой (что было бы вполне естественно), а она снова превратится в домашнюю клушу, занятую лишь воспитанием сына и посещением модных салонов и парикмахерских.

– Прости меня, – серьезно сказал Паленый.

– За что? – невольно удивилась Анна Григорьевна.

– Я был держимордой. Больше это не повторится. Ты с блеском доказала свою состоятельность по части бизнеса.

Анна Григорьевна некоторое время пристально смотрела ему прямо в глаза, словно пытаясь найти в них какой-то подтекст сказанному, а затем, бледно улыбнувшись, ответила:

– Если честно, то мне сейчас хочется бросить все и вернуться к кухонному комбайну. Я так устала…

– Как бы мне хотелось тебе помочь…

– Да, твоя помощь была бы неоценима. Раньше у нас никогда не возникали финансовые проблемы. Ты мог раздобыть любую сумму денег наличными, что называется, в любое время дня и ночи. А нам как раз немного не хватает оборотных средств.

– С кредитом все связалось?

– Да…

Она явно что-то хотела сказать еще, скорее всего, касающееся финансов, но не решалась. Паленый уже научился понимать Анну Григорьевну с полуслова, а потому понял о чем она думала.

– Возможно, у нас были какие-то деньги на тайных счетах… – сказал он осторожно.

– Я в этом уверена.

– И ты, конечно же, не знаешь, ни где и в каких банках они находятся, ни какие суммы на них числятся…

– Ты не считал нужным рассказывать мне об этом, – с горечью ответила Анна Григорьевна.

– Виноват, каюсь. Мне хотелось бы исправить эту оплошность, но как? Может, в моих записях что-то осталось?

– Я пыталась разобраться с ними. Увы.

– Но не мог же я все это держать в голове. Остается предположить, что где-то в доме есть тайник – сейф или что-то наподобие.

– Думаешь, я не искала?

– Тогда остается последний шанс – попробовать гипноз. Может, все-таки память вернется ко мне, и наши финансовые проблемы будут успешно решены.

– Это было бы здорово…

"Что-то не слышно в ее голосе энтузиазма, – подумал Паленый. – По-моему, ей не очень хочется, чтобы Князев стал прежним, и все вернулось на круги своя. А ведь еще совсем недавно она была готова тащить меня к доктору на аркане…"