Жизнь взаймы

Охранники спали, нежно положив головы друг другу на плечи. Как голубки. Что-то доброе шевельнулось в моей душе от этой картины, но пришлось это шевеление тут же давить сапогами. От удара головы моего напарника о твердое дерево оба охранника проснулись и попытались вскочить на ноги. Но сработал великий закон аналогий. Как и моему товарищу, помешало им дерево, а именно – деревянная дубинка, встретившаяся с их головами и прервавшая начало движения. После этого осталось спуститься, открыть ворота и дождаться остальных штурмовиков, которые, перевязав тряпками и шкурами лошадиные копыта, неторопливо приближались по дороге.

Десяток окружил частокол со всех сторон, остальные въехали в ворота, которые мы обратно закрыли на засов. В дом мы не врывались, а дождались, когда проснувшаяся девка откроет черный ход и выйдет во двор. Слуги встают рано – долго ждать не пришлось. После этого спокойно зашли, повязали сонных гайдуков и пана с семьей.

Я бродил по двору, в котором прошло детство Богдана, пытаясь вызвать в нашей памяти хоть какие-то воспоминания. В голове было пусто. Тогда, ориентируясь на рассказы маменьки, стал на то место, откуда Богдан должен был видеть двор в тот день. После этого попытался восстановить в образах ее рассказ. Вот чужие гайдуки порубили постовых и открыли ворота, в которые галопом влетают разгоряченные кони. Вон из того окна вылетает детское тело, падает на землю и остается лежать…

Мир дрогнул и стал другим. Здание напротив, кони, люди стали большими, яркими, пахнущими. Все вокруг взорвалось громкими криками. У одних это были крики ужаса, у других – торжества победы. Тело светлоголового мальчишки в белой рубахе с глухим стуком упало во двор. Он страшно хрипел, пока кто-то большой, проходя мимо, не полоснул небрежно своей саблей его по горлу. Борислав, мой дружок, сразу затих, а возле головы начало расплываться темное пятно. Мягкая, сильная рука, пахнущая щелоком, закрыла мне глаза и увела в дом…

Ненависть заполнила все мое естество, и налитыми бешенством глазами, сжимая рукоять сабли, я оглядывал суетившихся во дворе слуг, пытаясь найти особь, которую стоило бы порубить на куски. К счастью, вокруг оказались только женщины и дети. Завыв от тоски, запрыгнул на коня и выехал за ворота.

По договору все добро этого имения оставалось семье Белостоцких – за помощь в проведении этой операции. Да и шишки им все придется собирать. Оставив Михаила Белостоцкого и его людей разбираться с захваченным имением, два десятка казаков сразу направились в сторону села, рядом с которым проживал сват нашего клиента и отец захваченной в плен жены старшего сына. В мешке, на спине моего заводного коня, телепалась сучка, достойно выполнившая свое задание, за что ей освободили пасть и накормили. А вдруг и там пригодится! Времени искать другую не будет.

Возле поместья мы должны были встретиться с двумя казаками, которых сразу послали туда в разведку выведать все, что нужно для захвата крепостицы. Сложность состояла в том, что договорились встретиться с ними в трех перелетах к западу от имения. Но ни они, ни мы не имели понятия, что находится в той стороне.

Впрочем, это никого особо не волновало. На месте разберемся. Шли мы лесами, стараясь не попасться никому на глаза. Вел нас один из взятых в плен гайдуков, хорошо знающий дорогу. К обеду уже были на месте и благополучно встретились с разведкой. Вскоре к нам прибыл еще один десяток казаков. У них прошло не так удачно, как у нас, были погибшие и раненые с обеих сторон. Но убежать не удалось никому, так что о наших художествах еще никто не знал.

Сват клиента занимался разведением коней. Табун с частью слуг находился на летних пастбищах и в имении не ночевал. Это, с одной стороны, облегчало нашу задачу, а с другой – усложняло. В результате обсуждения было решено не разделяться. Сперва захватить имение, а потом искать табун. Наверняка кто-то из захваченных в плен слуг и дорогу покажет, и поможет договориться с конюхами по-хорошему. Чай, не своих коней пасут.

У свата тоже были собачки, но в данный момент оба волкодава были с пастухами и помогали охранять табун от волков. Патрульно-постовая служба неслась несравнимо лучше, чем в предыдущем случае. Один из двух постовых всегда бодрствовал, а когда становилось невмоготу, будил напарника.

Поэтому мне пришлось висеть на стене в полуприседе, пока охранник не пройдет рядом со мной с обратной стороны частокола. В данной крепостице полати были на полный рост ниже верха частокола, поэтому голову постового можно было заметить либо в просветах между зубцами бревен, либо в узких бойницах, проделанных через каждые два шага.

Едва охранник поравнялся со мной, как, выпрямившись, я огрел его обратной стороной крюка по голове. Не дав телу упасть, поймал крюком за одежду и пришпилил к деревянной стене. Может, прихватил второпях и немного мяса, так видит Бог, не со зла. Перелез и, не дожидаясь напарников, освободил его от крюка, а сам с дубинкой в руке побежал искать второго постового. Пока нашел, пока вязал, прибежали товарищи.

– Гайдука связали?

– Какого?

Это было сказано с такой детской непосредственностью, что возмущаться глупостью вопроса не было сил.

– Петро, а ты много их по дороге ко мне находил?

– Не. Только одного. Так чего его вязать? Я его ножом по горлу…

Что тут скажешь? Простота хуже воровства.

– Ну и зачем грех на душу брал? А вдруг он православный?

– Не. Я сперва на крестик посмотрел.

– Тише вы. Зарезал и зарезал, чего теперь о том толковать? Назад не вернешь… – мудро заметил наш третий товарищ, подошедший с другой стороны.

Мы пошли открывать ворота. Разведчики обратили внимание, что те очень скрипучие. Похоже, хитрый хозяин нарочно их не смазывал. Постного масла у нас в припасах не было, поэтому мы просто от души полили воротные петли водой. На один раз хватит, а больше мы их открывать беззвучно не собираемся. Основное здание мы захватили без кровопролития.

Первым делом Иван велел с пристрастием расспросить хозяев и управляющего, где они хранят свои кубышки. Сулим получил задание поговорить со слугами и гайдуками на предмет лошадей, взять полтора десятка казаков, найти и пригнать табун вместе с конюхами в поместье.

Захваченные в плен слуги и гайдуки получили исчерпывающую информацию для размышлений. Кто хочет вместе с нами переселиться на казацкие земли – пусть готовится к принятию православия. За попом уже поехали и скоро привезут в поместье. Кто не хочет, разделит братскую могилу вместе с хозяевами, убитым гайдуком и монахом. Жил в имении монах, духовник пана и его жены. Он же справлял в имении католические службы. Монах смело начал рассказывать казакам, что их ждет на том свете, а они его зарубили, не дослушав. Детей, четырнадцатилетнюю дочь и двенадцатилетнего сына, я предложил продать татарам, чтобы уберечь их от участи родителей. Иван скривился – оно понятно: стоит ли прибыль того риска, что дети по дороге сбегут либо ляпнут в ненужном месте о наших подвигах. Но пока велел их связать и закрыть.

Меня с Петром отправили найти православного попа, но не в ближайшем селе, и привезти сюда с завязанными глазами. Все остальные вместе со слугами паковали добро в возы и готовились к отъезду. Один из гайдуков, сразу согласившийся на сотрудничество, в сопровождении нашего казака поскакал в село сообщить старосте радостную весть – мол, паны едут в Луцк на ярмарку, и панщина на этой неделе отменяется.

К обеду все были перекрещены, добро загружено, и обоз выехал в дорогу. Пришлось несколько возов арендовать у крестьян: тех, что нашлись в усадьбе, не хватило. Волов и коней было в избытке. Крупную скотину забрали с собой на ярмарку, а птицу порезали и сготовили в дорогу. В имении остались мы с Петром и один из гайдуков со своей молодой женой, работавшей раньше у панны служанкой. Их двухлетнего пацана отправили с обозом, чтобы усилить желание этой пары догнать уехавшего сына.