Жизнь за гранью
Шрифт:
Полупрозрачные, молочно-белые с синеватыми и голубоватыми прожилками, полы, стены и потолок предоставляют полный сферический обзор, позволяя видеть не только входящих и покидающих куб, и всех находящихся в нём, но также и всё, что происходит вокруг него. Как это возможно, учитывая непрозрачность выше и ниже расположенных помещений, было абсолютно непонятно. При этом, сам «Облачник», как кратко называли его между собой обитатели городка, ни откуда не просматривался.
Но сейчас меня не занимали ни сам зал, ни разговоры о нём. Мне надо было узнать, что произошло на дороге и где находятся моя жена и сынишка. Понимая, что спрашивать не только бесполезно, но и опасно, и сам удивившись и даже
Не подслушанный диалог
Разговаривали двое. Женский голос принадлежал Марго, мужской был мне не знаком:
– Ты не можешь так с ним поступить! – говорила Марго. – Мы же взяли его в свою семью. Как ты собираешься смотреть ему в глаза?!
– Сейчас не время сантиментов! – жёстко отвечал незнакомец. – Речь идёт о выживании человечества. Дети подрастают и теряют наивность. От некоторых придётся избавляться. Нам нужны молодые здоровые женщины для инкубирования и вынашивания клонов.
– Да ты с ума сошёл! Что значит избавляться от детей?!
– Не переживай! Не в физическом смысле. Городу нужна продовольственная база, следовательно – неквалифицированные рабочие руки. Большую часть пищевой массы мы сможем выращивать в водах озера.
– Но там же повышенный радиационный фон!
– И именно благодаря этому у нас будет обширный мутагенный материал для дальнейшего отбора.
– Ты не посмеешь отправить туда детей, так много сделавших для нас.
– Это ещё почему?!
– Я не допущу этого!
– Ты?! Ты – пешка! Пустышка! Ретранслятор! Такая же наивная дура, как и твой шизанутый неофит. Мы истребили девяносто процентов человечества не для того, чтобы подтирать нюни чувствительным барышням.
– Истребили?! Как истребили?! Вы же говорили, что это был несчастный случай! Ты – чудовище!
– Я – разумное чудовище! И тебе придётся с этим смириться, если ты не желаешь, чтобы и твою дочь отправили на работы в озере.
– Как ты можешь?! Она ведь и твоя дочь!
– Не смеши! Мы оба прекрасно знаем, чья она дочь. Вот сын – от меня, и я буду его воспитывать сам. А тебе предстоит добровольное уединение, ввиду нехватки времени для изготовления лекарственных средств. И не вздумай перечить!
– Но ради чего всё это?!
– Вообще-то я не должен перед тобой отчитываться. Но когда-то мы любили друг друга. Во всяком случае, я так думал. И ты разделяла мои мысли о звериной сущности людей и о том, что соединяясь с техническими достижениями цивилизации, она ведёт, к вырождению человечества и деградации биосферы Земли в целом.
Я полагаю, ты не забыла наши разговоры об экстремизме, о том что очередная мировая война началась давным-давно, с тихой, поначалу едва заметной, миграции адептов которые, оседая в инаковерующих странах, создавали демографические взрывы, частично вытесняя из экономических, а соответственно, и политических структур, местное население, перенаправляя политику на поддержание агрессивных режимов, претендующих на мировое господство в странах их первичного проживания.
Ты, как и мы все, прекрасно осознавала, что местные межклановые конфликты в этих странах подогреваются искусственно, для резкого увеличения числа мигрантов и ускорения накопления их численности во внешних регионах. Ты видела, что это за культура – сжигающая книги, запрещающая все средства массовой информации, кроме собственных, устраивающая расстрелы и показательные казни иноверцев, избиение плетьми, отрубание голов и рук… Мы стояли на краю пропасти. Пойми, у нас просто не было другого выхода. Невозможно было позволить этим нелюдям захватить мировое господство и ввергнуть человечество
в пучины ада.– В чём ты хочешь убедить меня?! Да, это отвратительные люди и ужасные режимы! Они убийцы! А чем вы лучше?! Вы такие же убийцы, как и они!
– Нет, не такие! Ты прекрасно знаешь, что нас хотели уничтожить! Мы всего-навсего пытались остановить направленную против нас агрессию.
– Я не понимаю тебя. Это был несчастный случай или намеренное убийство?
– Расценивай, как тебе угодно. У нас сейчас слишком много работы, чтобы заниматься пустым расследованием того, что уже произошло. Людей не вернуть. Но они хотя бы погибли быстро и почти безболезненно. Мы спасли человечество от ужасов надвигающейся войны! И мы создадим новое планетарное общество, которому не с кем будет воевать!
– И поэтому ты, гуманно, разбиваешь семью, разлучаешь любящих людей, лишая их счастья?!
– Ты сама лишила себя семьи. Это ведь ты бросила меня, решив возвратиться к своему Библиотекарю.
– Ты же обманул нас, сказав мне, что он погиб, а ему, что я не желаю его видеть. Но сейчас я говорю не о себе, об Арсе. Ты отправляешь его жену в нижний город, на оплодотворение, а сына в группу телепатов, заставляя страдать всех троих.
– Мальчик не будет страдать, мы изменим ему память, а эти двое будут навсегда связаны любовью к своему чаду и оттого подчиняться мне беспрекословно, как ты.
– Как ты можешь быть таким жестоким?! Ты не человек!
– Солнце моё, ты даже представить себе не можешь, насколько ты близка к истине! – в голосе мужчины явно слышались насмешка и скрытая угроза: «Ну, ты всё слышал?!»
Меня, как током ударило. Я наивно предполагал, что случайно выбрал место, откуда подслушал тайный, не предназначенный для моих ушей, разговор. И вдруг в моём мозгу визуализировался невысокий сухопарый мужчина, неопределённого возраста: «Всё слышал?! Это, чтобы не повторять дважды! – сухую линию рта растянула презрительная усмешка. – Думаю достаточно, чтобы ты перестал трепыхаться. Иначе твоя супруга и ваш сын сразу отправятся на химические рудники. Впрочем, мальчишку можно и на кухню, свежее мясо теперь в дефиците».
Я взглянул на стоящую передо мной тарелку с бифштексом и едва сдержал рвотный рефлекс. И тут же мелькнула мысль: «А ведь дети-сенситивы не едят мяса. Неужели им известно?!» – и словно мороз побежал у меня по коже.
Теперь я окончательно убедился, что мои жена и сын живы. Но стало ли мне от этого легче?! Я не мог защитить свою любимую женщину… Сын не будет помнить ни наших родителей, ни нас, он вообще не будет знать ничего о своём прошлом… Я был свободен – и связан по рукам и ногам. Что может быть ужаснее полной беспомощности взрослого, физически здорового, мужика?! Семья, дом, карьера, родители… всё, над чем я так трудился, и всё, для чего так старался – под откос…
[«… суета сует: всё суета. Какая выгода человеку от всех трудов его, что он трудится под солнцем? Поколение уходит, и поколение приходит, а земля пребывает вовеки. … Все вещи утомляют, и никто (всего) не сможет пересказать, – не насытятся очи тем, что видят, не переполнятся уши тем, что слышат. Что было, то и будет, и что творилось, то и будет твориться, и ничего нет нового под солнцем. Бывает, скажут о чем-то: «Гляди, это новое!» – (а) уже было оно в веках, что прошли до нас. Нет памяти о прежних, и о последующих, которые будут, не останется памяти у тех, что будут после. И обратил я сердце моё, чтобы мудростью изучить и исследовать всё, что делается под небесами… Видел я все дела, что делаются под солнцем, и вот всё суета и погоня за ветром. Искривлённого нельзя выправить, а то, чего не достаёт, нельзя исчислить. И отдал я сердце моё, дабы познать мудрость и познать безумье и глупость; узнал я, что и это – томление духа, ибо умножая мудрость, умножаешь огорчения, а добавляя знание, увеличиваешь скорбь…»]