Жизнь за всех и смерть за всех

 В половине апреля приехал в Одессу Гучков и вызвал адмирала из Севастополя... Гучкова встречали как нового военного министра — с большим торжеством. Адмирал обрисовал Гучкову положение во флоте — весьма тревожное. Измена, пропаганда и появление неизвестных лиц среди войска не дают возможности бороться против растущего разложения в армии, и это главным образом потому, что под видом «свободы» может говорить кто угодно и что угодно. До сих пор адмирал борется, имея только одно средство: уважение к нему команд и рабочих, но... это средство сегодня есть... а, если завтра рухнет, то Черное море не будет угрожать нападающему врагу. Гучков выразил уверенность, что адмирал справится.

 В начале мая 1917 г. Керенским были исключены из состава правительства Гучков и Милюков. Адмирал тогда обратился к Керенскому с просьбой освободить и его от командования, так как он управлять флотом не может, а занимать в таких условиях место — нелепо! Керенский просил адмирала не уходить до его приезда в Севастополь. Адмирал согласился недолго подождать. 2-го мая Керенский прибыл в Одессу, откуда с адмиралом в отряде из 4-х миноносцев они прибыли в Севастополь. Встреча была торжественная. Керенский, объезжая суда, говорил речи — команды слушали. Но на команды эти речи не производили никакого впечатления. По-видимому, торжественность приема обуславливалась именем адмирала, подкрепленным 4-мя миноносцами. Керенский, невзрачной фигуры, глубоко штатский, без какого бы то ни было достоинства в манерах, терявшийся в обстановке лихих черноморцев и не обладая интуицией, принимал торжественность приема за успокоение. Обращаясь к адмиралу, он сказал: «Ну, вот видите, Адмирал, все улажено! На многое теперь приходится смотреть сквозь пальцы... Останьтесь, Адмирал! Это просьба Правительства и моя!» Адмирал ответил: «Хорошо... я... остаюсь! Но повторяю — ненадолго!» Верховный Главноуговаривающий, как называли Керенского, прощался с командами и в тот же день отбыл в Петроград.

В Черном море ничего не изменилось, напротив, становилось все хуже и хуже. Через 2-3 дня после уверенного успокоения Керенского по радио было распоряжение об обысках офицеров и об их разоружении.

 Большевики подняли решетки, за которыми сидели звери. Выпущенный уголовный сброд стал свободным. В Кронштадте шел кровавый шабаш.

 Матросы, слышав когда-то и что-то о «Варфоломеевской ночи», сократив трудное для произношения длинное название, заменили его «Еремеевской ночью» для всех офицеров флота в Балтийском и Черном морях. Многие офицеры застрелились...

 Наконец, адмирал приказал собрать команду «Георгия Победоносца» и сказал, что рассматривает разоружение офицеров как оскорбление, которое наносится прежде всего ему — старшему из офицеров!

 Дальше адмирал объявил, что с этого момента он перестает командовать флотом в Черном море и об этом шлет телеграмму Правительству. Адмирал кончил говорить... Наступила тишина... Медленно снял с себя адмирал Георгиевский палаш и, подняв его высоко над головой, сказал: «Это оружие храбрых дало мне море, пусть оно его и получит». Широким размахом бросил адмирал за борт «Георгия Победоносца» свой Георгиевский палаш. Тишину нарушил всплеск воды за бортом корабля... Бледный, взволнованный постоял адмирал в раздумье и... спустился вниз с палубы. Через некоторое время делегация «Георгия Победоносца» вручила адмиралу его Георгиевское оружие, поднятое со дна моря. Интуитивный поступок саморазоружения адмирала произвел сильное впечатление на команду «Георгия Победоносца», которая, вместе с адмиралом охраняя славу России, любила и уважала его, как человека, и ценила, как беззаветно храброго и честного воина и патриота. В полночь адмирал спустил свой флаг, передав Адмиралу Лукину командование флотом. В три часа ночи Адмирал Колчак получил телеграмму, в которой поступки нижних чинов флота объявлялись правительством, как акт, враждебный революции и родине. Из Петрограда выехала следственная комиссия для разбора положения в Черноморском флоте. Адмирал стал ждать прибытия этой комиссии.

 Прибывшая комиссия совершенно запуталась в пропаганде, лжи и губительной дезорганизации флота. Была ясно видна растерянность малоопытных членов комиссии. Все шло к полной гибели вооруженных сил России. Дальнейшее пребывание в Черном море адмирал счел ненужным. С разрешения комиссии, адмирал, осветив положение в Черном море, как он его понимал, отбыл в Петроград.

Адмирал Колчак в Америке

На частную квартиру адмирала в Петрограде, явился прикомандированный к Американской миссии Адмирала Гленона и Рута — русский лейтенант и пригласил Адмирала Колчака в миссию, которая помещалась в Зимнем Дворце. В беседе Гленон совершенно секретно сообщил адмиралу, что в Америке предположено предпринять активные действия американского флота против Турции. Кроме этого, Америка, интересуясь вопросами по минному делу и по борьбе с подводными лодками, хотела бы знать: «Как бы отнесся Адмирал Колчак к его командированию Русским Правительством в Америку, как эксперта с мировым именем по минному делу».

Адмирал Колчак выразил свое согласие. Узнав, что американская миссия действует в тесной связи с английским Правительством, адмирал вошел в сношение с англичанами, рассказал обо всем откровенно, и английские власти посоветовали адмиралу ехать под чужой фамилией, ввиду того, что немцы за адмиралом следят и, если им сделается известным его отъезд, они, конечно, примут меры.

В 20х числах июня 1917 г., получив уведомление от Английской миссии, адмирал выехал по железной дороге на Торнео, Христианию, Берген. Из Бергена адмирал поехал уже под чужой фамилией в Лондон. В Лондоне виделся с Морским Министром и Первым Лордом Адмиралтейства Адмиралом Джелико. Был несколько раз у Начальника Морского Штаба ген. Холла, от которого узнал, что адмиралу до отхода парохода придется прожить в Лондоне недели две.

Тогда Адмирал Колчак попросил разрешения у Адмирала Джелико познакомиться с Английской Морской Авиацией и постановкой в Англии морских авиационных станций, — чтобы осветить этот вопрос для себя. Для этой цели Адмирал ездил по различным заводам и станциям, летал на разведку в море...

В то время в Англии на Керенского смотрели, как на несерьезного болтуна. А резкие отзывы посла в Англии Набокова о бывшей Царской Семье вызвали большое недовольство против него в видных правительственных сферах, которые считали, что «каковы бы ни были у посла России убеждения, он не имел права, будучи на службе бывшего Императорского Правительства, так высказывать свое порицание, персонально, бывшей царской семье — в то время, как эта семья была лишена возможности ответить на это». Благодаря такой бестактной выходке ни Посольство, ни Набоков не пользовались авторитетом среди англичан, которые в этом отношении были трогательно щепетильны и корректны.

Наконец, наступил день отбытия парохода. Вся миссия Адмирала была помещена на вооруженный крейсер бесплатно... Кроме крейсера, для того же рейса был готов огромный транспорт «Кармения», идущий в Канаду с больными и ранеными канадскими солдатами. Миссия и транспорт взяли направление из Глазго, через Ирландское море. Больше половины пути шли в сопровождении нескольких миноносцев, в открытом море эскорт вернулся в Англию. Миновав залив Святого Лаврентия, миссия прибыла в Галифакс, совершив все переходы в одиннадцать дней.

В Галифаксе миссию Адмирала Колчака встретили представители морского Министерства Соединенных Штатов, которые заявили Адмиралу Колчаку, что в Монреале миссии будет предоставлен специальный вагон, что миссия является гостями Американской Нации, и никто из миссии не должен беспокоиться ни о питании, ни о помещении, ни о средствах передвижения, так как все это берет на себя Американское правительство.

По прибытии миссии в Монреаль ей был подан вагон, и к Адмиралу Колчаку прибыли прикомандированные к миссии два офицера Штаба Морского Министерства. Оба эти офицера были раньше в России и один из них, Мак-Кормик, пробывший в Петрограде 4—5 лет, хорошо говорил по-русски. Миссия с большим комфортом прибыла в Нью-Йорк и в Вашингтон.

В Вашингтоне, после обмена визитами и в первые же дни официальных приемов. Адмирал выяснил, что план наступления Американского флота в Средиземном море оставлен, так как, якобы, весь транспорт Америки был занят по перевозке войск из США на французский фронт. После того, как выяснилось, какую работу миссия должна будет выполнить, миссии было предложено поехать в известное место для летних купаний к северу от Нью-Йорка, недалеко от которого находилась морская Американская Академия, в которой миссия и начала свою работу.

Работа была окончена в три недели, и миссия получила приглашение от морского министра познакомиться с флотом США и участвовать в маневрах этого флота в Атлантическом океане. За миссией прибыл миноносец. Адмирал Колчак плавал во время маневров на флагманском корабле США «Пенсильвания». Американцы были чрезвычайно любезны, не только с внешней стороны, но и в смысле ознакомления Адмирала с организацией маневрирования флота, управления им и т. п. Адмирала снабдили чрезвычайно ценным материалом, который был ему подарен и который имел большое академическое значение.