Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди
Шрифт:
Это случилось перед праздниками, врачи ушли домой, он оказался почти без присмотра. Мне потом многие советовали подать на них в суд. Какой в этом смысл? Зачем? Человека нет, что я буду разбираться, доставлять еще кому-то неприятности?..».
Отмечу, что на момент смерти Копелян снимался в роли купца Кафтанова в телесериале «Вечный зов». В те мартовские дни съемочная группа фильма заканчивала натурные съемки на Валдае (с 28 февраля по 19 марта), но Копеляна туда не взяли, поскольку эпизоды с его участием там снимать не предполагалось. Группа рассчитывала снять эти эпизоды уже в павильонах «Мосфильма», тем более что их было не так много — всего три-четыре (в них Кафтанов отдавал свою дочь на растерзание Косоротову, после чего его убивал Иван Савельев). После смерти Копеляна был подобран его дублер, который и доиграл эту роль, в основном со спины.
Эльдар Рязанов продолжает
«Помню, снимали сцену, где Женя Лукашин отдает мне ключи от квартиры. Рязанов тогда сказал: «Оля, побольше счастья, побольше радости. Стоп. Второй дубль!». Мне не хотелось переигрывать, и я имела неосторожность ответить Рязанову: «Может быть, просто тень падает на мои глаза от шапки и не видно, что они у меня из орбит вылезают от счастья?». Что тут началось! В общем, не очень счастливый был день для меня… я разрыдалась. Но потом взяла себя в руки. Не знаю уж, достаточно ли счастья в результате было у меня в глазах, но на вопрос Жени: «А как же Катаняны?» я поэтому так зло отрезала: «Обойдутся!».
Кстати, с Андреем Мягковым мы за пределами съемочной площадки совсем не общались. Он вообще очень закрытый человек, был сосредоточен на роли. Сразу после отснятого дубля уходил. Почти ни с кем не общался. Не помню, чтобы я с ним между съемками перекинулась парой слов…».
Продолжает томиться в СИЗО Анатолий Марченко. Как мы помним, с момента своего ареста он держит голодовку, которая вызывает у тюремных властей яростное неприятие. Несколько раз они пытались «по-хорошему» заставить Марченко прервать голодовку, но тот пропускал эти угрозы мимо ушей. Наконец 7 марта терпение надзирателей лопнуло. Марченко привели в медсанчасть, где его дожидались сразу четыре надзирателя и один офицер. Сначала ему предложили добровольно выпить питательную смесь: дескать, при таком раскладе голодовка все равно считается. Но Марченко отказался. Далее послушаем его собственный, рассказ:
«Вот ты уже брошен на стул. Восемь или десять рук тебя буквально сжали тисками, нет, не тисками, а мощными щупальцами скрутили, опутали твое слабое тело. Открой рот! Не то его сейчас вскроют, как консервную банку.
Я отказался. Тогда сзади кто-то, обхватив меня локтем за шею, стал сжимать ее, еще чьи-то руки с силой нажимают на щеки, кто-то ладонью закрывает ноздри и задирает нос вверх.
Слава богу, врач велит освободить мне шею. Подступают с роторасширителем.
— Марченко, откройте рот, зачем вы доводите всех нас до озлобления?!
Роторасширитель кочует из рук надзирателя в руки врача. В конце концов его откладывают. Конечно, могли бы забить его в рот, но с риском покрошить зубы. А предстоит суд. Или, может, мои зубы пожалели?
— Будем вводить пищу через нос.
За волосы задирают мне голову вверх, приводят ее в покойное положение, фиксируют. Я по-прёжнему весь скован так, что не могу шевельнуться. Врач довольно легко вводит мне в левую ноздрю тоненький катетер, и через него огромным шприцем вгоняют питательную смесь. Вогнали несколько шприцев. Слава богу, кормление кончено. Меня отпустили. Но раньше, чем отправить в камеру, велели полежать на топчане. Нет, не для того, чтобы отдышался, а чтобы не вызвал в камере рвоту. Тут уж меня не мучили проблемы: ложиться добровольно или нет? Лег…».
В американском городе Колорадо-Спрингс проходит чемпионат мира по фигурному катанию (начался 5 марта). Блистательная пара Людмила Пахомова и Александр Горшков тоже присутствуют на нем, однако выступать в обязательной программе им было не суждено — из-за перенесенной недавно Горшковым операции. Сам он вспоминает о тех днях следующим образом:
«Все врачи, кроме Перельмана, были против моей поездки в Америку. Я спросил у хирурга, не разойдутся ли швы. Он сказал, что за швы могу не беспокоиться, но будет больно…
Объем легких у меня сократился почти наполовину. Но соперники этого не знали. Высота 2000 метров над уровнем моря — нормальному-то человеку после перелета кислорода не хватает. В конце тренировок я терял сознание. Руки-ноги немели. В произвольном было движение, когда Люда должна проехать у меня под рукой. Я просил: «Подними мне руки сама, незаметно для других, я не могу…»
А вот как об этом же вспоминала супруга фигуриста Л. Пахомова:
«Мы прилетели в Колорадо-Спрингс, догоняя команду. Прошло всего три недели после операции. Широко об этом не было известно — грипп и грипп. Саша переодевался для тренировок дома, чтоб никто не видел шва. На льду мы подолгу не задерживались. Через какое-то
время, чтобы иметь ясное представление о том, какую нагрузку мы можем выдержать, поехали на каток, расположенный в горах выше Колорадо. Покатались совсем немного, Саша был на грани обморока. Мы поняли, что произвольную программу не дотянем до конца. Стали вместе думать, как быть. В силу вступали тактические расчеты. Если бы мы с Сашей выступили только в обязательных и в оригинальных танцах и отказались от третьего номера программы, то это могло поставить в тяжелое положение два других наших дуэта: Моисееву и Миненкова, Линичук и Карпоносова, соперничавших с английским Грин — Уотс. Англичане были особенно сильны в обязательных танцах, и перед произвольным могли оказаться далеко впереди по сумме мест, что не позволило бы нашим танцорам, несмотря на их явное преимущество в этом виде программы, успешно бороться с ними за золотые медали. Отстаивать свой престиж в ущерб интересам команды мы не имели права и решили в соревнованиях не участвовать…».Леонид Ильич Брежнев продолжает привлекать к себе пристальное внимание западной прессы. Как мы помним, в январе у генсека произошли очередные нелады со здоровьем (по слухам, у него случился инфаркт), и он надолго пропал из поля зрения публики. Наконец, в середине февраля, когда в Москву приехал премьер-министр Великобритании Вильсон, Брежнев объявился вновь, а спустя несколько дней посетил художественную выставку в Москве. Накануне женского праздника — 7 марта — Брежнев присутствовал на торжественном заседании в Кремле, хотя идти туда ему было в тягость, поскольку чувствовал он себя тогда неважно. Но коллеги по Политбюро уговорили его прийти, поскольку в народе и без того уже вовсю курсировали слухи о неладах со здоровьем генсека.
На волне этих слухов влиятельный американский журнал «Ньюсуик» опубликовал на своих страницах статью, в которой оповестил мир о том, что дни Брежнева сочтены. Якобы он настолько плох, что в скором времени вынужден будет уйти с поста генсека. Далее в заметке сообщалось, что возможными кандидатурами на его место следует считать двух человек: руководителя Украины 57-летнего Владимира Щербицкого и первого секретаря Ленинградского обкома КПСС 52-летнего Григория Романова. По прогнозам ЦРУ, преимущество в этом споре было на стороне Романова. Говорят, когда об этой заметке доложили Брежневу, то он искренне удивился, поскольку никогда не считал названных людей своими соперниками. Правда, когда-то у него были некоторые сомнения относительно Романова (в свое время Брежнев противился его назначению на должность хозяина Ленинграда), но за эти несколько лет Романов сумел доказать генсеку свою преданность и теперь ничем не выказывал желания занять его место. Короче, для Брежнева статья в «Ньюсуик» не явилась поводом для какого-либо беспокойства.
7 марта в центральных газетах появились указы о присвоении званий народных артистов СССР двум ведущим актерам Центрального академического театра Советской Армии Людмиле Касаткиной и Владимиру Зельдину.
8 Международный женский день 8 Марта дочь генсека ЦК КПСС Галина Брежнева надумала полечить зубы у кремлевского дантиста Алексея Дойникова; Вечером Галина собиралась присутствовать на каком-то торжественном мероприятии, поэтому хотела, чтобы зубы у нее были идеальными. Она вышла из автомобиля в одних босоножках, чем искренне удивила врача — на улице было довольно холодно. А когда Дойников пригляделся к ней внимательно, он заметил, что у нее под красивой блузкой нет и лифчика. Тут уж он, как профессиональный медик, не сдержался: «Галина Леонидовна, вы же можете простудиться!». На что дочь генсека рассмеялась: «Какой же вы отсталый человек, Алексей Иванович! Надо же хоть чуть-чуть следить за модой. А сейчас модно не только лифчик, но и трусики не носить». И в подтверждение своих слов Брежнева подняла юбку, чтобы продемонстрировать дантисту отсутствие на себе нижнего белья.
Тем временем в калужском СИЗО насильственное кормление Анатолия Марченко продолжилось. 8 Марта по случаю праздника его никто не трогал, а вот на следующий день повторилась та же история, что и два дня назад. Только теперь его не пытались кормить через рот, а сразу заталкивали шланг в ноздрю. Причем не тот, что в первый раз, а втрое, вчетверо толще. Когда с ним подошли к Марченко, у него чуть глаза на лоб не полезли — это была толстая кишка чуть ли не в три пальца толщиной. Когда шланг проник в носовую полость диссидента и его стали проталкивать в носоглотку, Марченко показалось, что он чувствует, как тот раздвигает хрящи, причиняя страшную боль. Боль была такой невыносимой, что слезы у Марченко текли ручьем, и у него не было никаких сил их удержать. И так продолжалось в течение нескольких дней.