Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди
Шрифт:
13 мая вышла замуж Марина Алексеева, ныне известная как писательница-детективщица Александра Маринина. В ту пору «мама» Насти Каменской еще не помышляла о литературной карьере и училась на юрфаке МГУ по специализации уголовный процесс (ее мама была специалистом именно в этой области). Как вспоминает сама А. Маринина:
«Мой первый брак очень типичен. Знакомство получилось келейное: муж — сын подруги моей матери. Когда мы познакомились, я была студенткой, он — слушателем Высшей школы милиции, приехал из Омска в Москву на каникулы к маме. Наши мамы решили вместе пообедать, с детьми. Причем к моменту нашего знакомства у меня был жених, с которым было подано заявление в загс, а Сергей буквально накануне просил руки у своей девушки. Последствия нашего знакомства оказались просто катастрофическими. Пройдя через мучительные объяснения с моим женихом и его невестой, мы буквально через две-три недели подали заявление в загс и 13
Забегая вперед, сообщу, что первый брак будущей детективщицы сложится неудачно: он распадется спустя четыре года (из них всего лишь два супруги прожили вместе). Разводиться они будут весело, травя в загсе анекдоты. Второй раз Маринина выйдет замуж, когда ей будет сорок. Однако вернемся в май 78-го.
13 мая в Ереване завершил свою работу 11-й Всесоюзный кинофестиваль. Главный приз этого престижного форума достался сразу четырем фильмам: «Подранки» Николая Губенко, «Наапет» Генриха Маляна, «Цену смерти спроси у мертвых» Калье Кийска и «Мачеха Саманишвили» Захария Беришвили и Константина Марджанова. Специальных призов были удостоены Евгений Матвеев (за фильм «Судьба»), фильм «Легенда о Тиле». Лучший приключенческий фильм — «Транссибирский экспресс» Эльдора Уразбаева, лучшая комедия — «Мимино» Георгия Данелия. Представлять последний в Ереван приехал всего лишь один человек — сценаристка Виктория Токарева. По ее же словам: «На мне были тесные туфли, и пока я сидела на сцене, я их сняла под стулом. Дама с «Мосфильма», увидев, что никто не идет за призом, пошла его получать, и все подумали, что это и есть Токарева. А я тогда по молодости была весьма честолюбива: я сочинила «Мимино», а лавры кому-то? Засунула ноги в туфли, выскочила вперед и отобрала у дамы вазу…»
Призы среди лучших актеров распределились следующим образом: Первую премию получила Диломор Камбарова («Дом под жарким солнцем»). Вторую — Наталья Бражникова («Черная береза»), Мария Кленская («Цену смерти спроси у мертвых»), Суйменкул Чокморов («Улан»), Петр Вельяминов («Пыль под солнцем»), Сергей Коренев («Тачанка с юга»). Первой премии как лучший актер, снявшийся в фильме для детей и юношества, был удостоен Фрунзе Мкртчян («Солдат и слон»),
13 мая в латвийский город Валгу приехал старший лейтенант КГБ Латвии Зариньш. Миссия у него была ответственная: ему надо было втереться в доверие к гражданину Виктору Римусу, снабжавшему оружием бандитов из Юрмалы, которых, как мы знаем, разоблачили некоторое время назад. Незадолго до этого Зариньш уже звонил Римусу домой, объяснил, что вышел на контакт с ним по совету главаря банды с тем, чтобы купить для себя оружие. Римус назначил ему встречу на утро 13 мая.
Зариньш приехал в Валгу не один — с ним был его коллега лейтенант Пупе, который выступал в качестве водителя. Когда они на своих «Жигулях» подъехали к месту встречи, Римус их уже ждал. Поздоровавшись, он сел в машину и сообщил, что им предстоит ехать в Таллин. Примерно в половине двенадцатого дня они въехали в город. И почти сразу же чекисты обратили внимание на то, что за их машиной «прицепился хвост» — такого же типа «Жигули» с обычным таллинским номером. Но волноваться не стоило: за этим «хвостом» следовал другой — чекистский.
На одной из улиц, возле телефона-автомата, Римус попросил притормозить. Выйдя из машины, он вошел в будку, в которой пробыл меньше минуты. Вернувшись, сообщил, что ровно в час дня им надо быть на ипподроме. Надо так надо. Когда в назначенное время они подъехали к ипподрому, рядом с ними остановился «жигуленок», в котором находились двое молодых людей. Подозрительно оглядев автомобиль с рижским номером, они переглянулись с Римусом, и тот подал им условный знак: все в порядке. Только после этого те двое вышли из машины и поздоровались с приезжими. Но имен своих не назвали. «Вам придется проехать с нами за город», — сообщили они. И машины вновь тронулись в путь.
Они ехали около часа. Наконец в пригородном лесу процессия остановилась. Оба таллинца вышли из машины и тщательно проверили, нет ли за ними «хвоста». Убедившись, что все нормально, они приказали Римусу и Пупе оставаться в машине, а Зариньша попросили пересесть в их «жигуленок». Тот подчинился, хотя здорово рисковал. Ведь если таллинцы его разоблачили, то им не составило бы большого труда избавиться от него в каком-нибудь укромном месте и бесследно исчезнуть. Но операцию надо было довести до конца. Зариньш не знал, что его коллеги, спрятавшиеся в ближайших кустах, уже подстраховались —
отдали команду блокировать все выезды из леса.Между тем таллинцы отвезли Зариньша в глубь леса и на одной из опушек притормозили. Здесь один из них достал из багажника чемодан, в котором находилась винтовка с оптическим прицелом. «Хороша», — восхищенно произнес чекист, поглаживая приклад винтовки, после чего спросил: — А где наган?» «В багажнике, — последовал ответ. — Но только один. Если хотите, то сегодня же можете получить еще несколько штук. Расплата та же — серебро, наличка». «Согласен», — ответил Зариньш.
Они вернулись к месту, где их с нетерпением поджидали Римус и Пупе. Заринын рассказал коллеге о предложении таллинцев, и тот согласился вернуться в Таллин. Однако по пути туда руководители операции приняли решение задержать торговцев оружием с поличным. На шоссе был выставлен гаишный наряд, который должен был тормознуть процессию якобы с целью проверки документов. Но торговцы предпочли не останавливаться на сигнал жезла, а еще сильнее поддали газу. Тут уж было не до конспирации: из кустов за ними вслед рванули несколько машин с чекистами плюс «Жигули», где сидели Зариньш и Пупе (Римус находился с таллинцами).
Погоня длилась около двадцати минут. На въезде в город преступники решили разделиться: Римус побежал в одну сторону, один из торговцев с чемоданом в другую, а водитель на машине рванул в третью. Но все было тщетно. Первым задержали Римуса, который забежал в подъезд дома и хотел там отсидеться. Но его засекли и, загнав на последний этаж, задержали. Водителя взяли спустя двадцать минут на одном из перекрестков. А вот третьему беглецу повезло больше, он находился на свободе дольше своих напарников — почти сутки. Ему удалось затеряться в лабиринтах таллинских улиц и спрятаться на одной из квартир в центре города. Но чекисты быстро установили его фамилию — Оссеп — и за одну ночь установили все его явки. Утром 14 мая беглеца взяли возле газетного киоска. Все произошло так быстро и внезапно, что даже прохожие толком не поняли, что у них на глазах обезврежен опасный преступник.
В тот же день в Праге советская сборная по хоккею с шайбой играла свой решающий матч с хозяевами турнира. В нем нашим ребятам, чтобы завоевать «золото», надо было обязательно обыграть соперника с разницей в две шайбы. Задача была, как говаривал вождь мирового пролетариата, архисложная, поскольку у чехословацкой сборной на этом турнире была самая надежная защита (они пропустят меньше всех шайб — 21). Кроме того, им помогала группа штатных психологов, настраивая их на каждую игру. У наших ребят тоже были свои «психологи» — артисты Евгений Леонов, Борис Владимиров и Вадим Тонков. Накануне решающего матча произошел такой эпизод. Леонову нужно было срочно улетать в Москву, в театр, однако в вестибюле гостиницы он случайно столкнулся с кем-то из наших хоккеистов. «Вы что, уезжаете, Евгений Павлович?» — удивился спортсмен. «Да вот, пора, в Москве ждут», — развел руками артист. «А как же мы?» — последовал новый вопрос. И столько печали было в голосе спортсмена, что сердце Леонова дрогнуло. «Да гори оно все огнем!..» — махнул он рукой и отправился назад в свой номер.
Вспоминает В. Третьяк: «В воскресенье, 14 мая, я проснулся в 8.30. С улицы почти не доносился шум автомобилей — верный признак выходного дня. Приведя себя в порядок, я спустился на второй этаж, где в просторной комнате рядом с рестораном столовалась наша команда. Почти все уже оказались в сборе. Завтракали молча. Я обратил внимание на лица ребят: они были, как бы это сказать, отрешенные, что ли… Или замкнутые.
Позавтракав, каждый молча вставал и спешил к дверям. Я понимал своих товарищей, потому что и сам испытывал желание побыстрее остаться один, избежать лишних разговоров. Проглотил яичницу с ветчиной и тоже направился к себе в комнату. В коридоре меня догнал наш врач: «Ты знаешь, — сказал он, — сегодня заболел Сережа Капустин (один из лучших игроков того чемпионата, войдет в символическую сборную мира. — Ф. Р.). У него высокая температура». — «Играть не сможет?». Сапроненков с сомнением пожал плечами. Кажется, и сегодня спать ему не довелось: глаза у него запали, под ними — черные круги…
Перед обедом я пригласил Сашу Пашкова на прогулку. В Праге было прохладно. Белые церемонные свечи прятались в кронах каштанов. Над Влтавой сдержанно пели дрозды. Я вдруг поймал себя на мысли, что и сейчас совсем не испытываю волнения.
Пообедав, я по своему обыкновению крепко уснул. Сон был глубоким и чистым, как у младенца. Через полтора часа я встал свежим и еще более спокойным. Чем ближе был матч, тем увереннее я себя чувствовал…
Мы вышли на лед, и я сразу увидел, что наши соперники выведены из равновесия: бледные лица, скованные движения. Хозяев не взбодрило даже то, что болен Сергей Капустин. И хотя он (вот настоящий парень!) вышел на площадку, чтобы поддержать нас, соперники, конечно, знали о том, что у Сергея высокая температура…»