Жизнь животных Том I Млекопитающие
Шрифт:
Но размеры орангутанга не так велики, как думают иногда. Уоллес определяет их так: высота 1,27 м, с вытянутыми руками 2,40 м, и 1,10 м вокруг талии. [201] Лицо и руки оранга, как гориллы и шимпанзе, обнажены, глаза маленькие, нос приплюснут, нижняя челюсть значительно выдается вперед, губы припухлы; кожа шеи вся в складках: она прикрывает горловые мешки, которые по воле животного могут сильно раздуваться. Руки оранга очень длинны, с вытянутыми пальцами, снабженными плоскими ногтями: как и все тело, они покрыты длинною рыжеватою шерстью, местами переходящею в черноватый оттенок. Волоса на спине и груди значительно реже, чем на боках и вокруг щек, где они образуют густую бороду.
201
Орангутан может достигать роста 158 см. Вес самца в среднем 189 кг (в неволе орангутаны сильно жиреют, достигая веса в 250 кг), а самки — 81 кг. У взрослых самцов на щеках упругие полукруглые наросты, необволошенные, образованные соединительной и жировой тканью.
Размах рук орангутана достигает трех метров!
Орангутанг живет по островам Зондского архипелага, где туземцы и дали ему настоящее название, означающее в переводе «лесной человек». По их воззрениям, эти обезьяны настоящие люди и могли бы хорошо говорить, если бы захотели, но не делают этого из боязни, как бы не заставили их работать. Любимым местопребыванием этой обезьяны служат чащи огромных лесов, где она почти не сходит на землю с деревьев. Она почти всю свою жизнь перебирается с дерева на дерево, собирая себе пищу из плодов, листьев и почек.
Однако на свободе оранга удалось наблюдать очень немногим путешественникам (между прочим, Уоллесу, доставившему нам подробные сведения о них), зато пленные обезьяны неоднократно доставляли неистощимый источник для наблюдений,
Самка оранга, принадлежавшая голландцу Восмерну, отличалась добродушием и никогда не выказывала злобы. Когда ее посадили на цепь, она пришла в отчаяние, стала бросаться на пол, жалобно кричала и рвала свои одеяла. Обыкновенно она ходила, подобно прочим обезьянам, на четвереньках, но могла хорошо ходить и прямо. Однажды ей дали полную свободу: она тотчас влезла на стропила и лазила по ним с такою ловкостью, что четверо людей должны были гоняться за нею целый час; во время этой прогулки она успела достать где-то плохо лежавшую бутылку малаги, откупорила ее, вино выпила, а бутылку поставила на место. После питья обыкновенно она утирала рукой губы, как это делают люди, и даже умела употреблять зубочистку. Перед тем, как ложиться спать, она долго поправляла сено, на котором спала, тщательно вытрясала его, клала особую связку вместо подушки и закутывалась в одеяло. Раз при ней отперли ключом замок ее цепи: она с большим вниманием наблюдала за этой процедурой, потом взяла щепочку, всунула ее в замочную скважину и принялась вертеть но все стороны. Кода ей дали котенка, она схватила его и стала обнюхивать, причем котенок оцарапал ее копями; тогда она бросила Ваську и не хотела больше знать его. Пальцы руки этой обезьяны отличались замечательной силой и в то же время ловкостью: она так искусно умела таскать ими разные вещи из карманов посетителей, что те решительно не могли уследить за ней; развязывать самые запутанные узлы было для нее одним из любимых занятий, и она нередко старалась развязать башмаки у подходивших к ней знакомых ее хозяина. Задние руки ее были так же ловки, как и передние, и она очень часто пускала их в дело, когда нужно было что-нибудь достать… [202]
202
Кисти и стопы орангутанов приспособлены исключительно к древесному образу жизни. Четыре пальца кисти схватывают ветвь как мощный крюк. Орангутаны не «летают» как гиббоны, а осторожно лазают и ходят по ветвям. Перед тем, как схватиться за ветку, они пробуют ее на прочность. Живут обезьяны на высоких деревьях, где и устраивают свои гнезда-постели на ночь. На землю орангутаны спускаются редко. Живут небольшими семьями, в основном вместе мать с детенышами, самец, в основном ведет одиночный образ жизни. Эти обезьяны не агрессивны и вообще мало общаются.
Набор звуковых сигналов у них беден, но они способны петь. Иногда при ухаживании, а чаще для собственного удовольствия. Как заметил один исследователь, их песня напоминает звуки автомобиля при переключении скоростей.
Другой ручной орангутанг, о котором рассказывает Джеффрис, отличался своей чистоплотностью: он часто мыл в своей клетке пол мокрой тряпкой и выметал из нее сор; он же имел привычку ежедневно умывать лицо и руки.
Третий представитель этой породы обезьян, известный по описанию знаменитого Кювье, был привезен в Европу десяти месяцев и прожил во Франции около полугода. Во время морского переезда он особенно подружился с одним из офицеров и каждый обед просиживал на спинке его стула. По приезде в Испанию офицер этот высадился с корабля, и место его в столовой было занято другим. Не заметив этого сначала, обезьяна, но обыкновению, влезла на спинку стула, по когда заметила, что ее друга нет, отказалась от пищи, бросилась на пол и в отчаянии стала биться головою, испуская жалобные крики. По приезде во Францию, орангутанг этот сначала жил в Мальмезоне, у императрицы Жозефины где занимал особую комнату. Чтобы выйти из последней, он взбирался на стоявший поблизости стул, повертывал ручку и отворял дверь. Однажды стул отодвинули, чтобы обезьяна не могла выйти; но орангутанг тотчас придвинул его к двери, вскочил на сиденье и открыл дверь. За обедом этот орангутанг умел пользоваться ложкой и пить из стакана. Раз, поставив стакан на стол, обезьяна заметила, что он стоит криво и готов упасть: она тотчас же прогнула руку и поставила его как следует. Пообедав, умное животное обыкновенно накидывало себе на плечи одеяло и отправлялось на постель. Незнакомых этот орангутанг не любил, но с знакомыми был очень кроток и нередко целовал их; рассерженный же пускал в дело кулаки. Любимцами его были двое котят, с которыми он постоянно играл и которые нередко больно царапали его: он несколько раз осматривал их лапы и старался пальцами вырвать когти, но, не успев в этом, предпочитал переносить боль, чем расстаться с котятами.
Еще любопытные были привычки орангутанга, наблюдавшегося одним немецким путешественником но время переезда в Германию. Боби, так звали этого понго, — отличался замечательной силой и ловкостью и с искусством первоклассного фокусника лазил по снастям. Разгрызть кокосовый орех, скорлупа которого с трудом поддавалась даже гонору, для него было пустячным делом. Вообще Боби был большим лакомкой и пускал в ход всевозможные хитрости, чтобы пробраться в кухню и там стянуть что-нибудь: мясо, муку, сало и т. п. По вторникам и пятницам, в восемь часов, он аккуратно являлся в матросскую столовую, потому что в эти дни матросам давалось саго с сахаром и корицей. В два часа ежедневно Боби являлся в общую столовую к обеду, причем во все время обеда держал себя очень скромно, чистоплотно и аккуратно. Спиртные напитки он очень любил, что и было причиной его смерти. Однажды, лежа в постели. Боби заметил, что кельнер укладывает бутылки с ромом и некоторые из них не убрал. Ночью хозяин обезьяны вдруг услышал в каюте шорох, как будто кто возился с бутылками, и, открыв глаза, при мерцании ночника действительно увидел темную фигуру, возившуюся с бутылками, — то был Боби, который стоял, держа у рта почти опорожненную бутылку. Оказалось, что пьяница осмотрел все бутылки и, найдя среди пустых одну полную, осторожно раскупорил ее. Через десять минут после того спирт начал действовать: Боби вдруг оживился, стал прыгать но столам и стульям, уморительно шатался из стороны в сторону и, наконец, упал мертвецки пьяный. К сожалению, эта выпивка не прошла ему даром: у него открылся сильный тиф [203] . Во время болезни он вел себя кротко и послушно, покорно принимал все лекарства и сам протягивал руку, чтобы у него пощупали пульс. Взгляд его был при этом так трогателен, что, глядя на него, его хозяин не мог удержаться от слез. Несмотря на лечение, силы умного животного с каждым днем слабели, и на четырнадцатый день после начала болезни Боби скончался. [204]
203
Под тифом, скорее всего, надо понимать нарушение функций печени, или сильную диспепсию, если болезнь началась вследствие употребления рома. Может быть, обезьяна уже была инфицирована, и заболела по окончании инкубационного периода.
204
В зоопарках орангутаны содержатся с 1825 года. Первый орангутан в неволе родился в 1928 году. Орангутан Гуас прожил в зоопарке Филадельфии до 57 лет, побив рекорд долголетия.
Орангутаны находятся под охраной и внесены в Красную книгу.
Последний представитель человекообразных обезьян гиббон [205] (Hylobates), отличается несоразмерно длинными руками. Гиббоны, которых насчитывают до 7 видов, населяют по преимуществу Ост-Индию и ближайшие из Больших Зондских островов. Тонкое, довольно стройное тело их, значительной величины (но не больше 1 метра), покрыто густым мягким мехом, черного, бурого или соломенно-желтого цвета. Голова мала и яйцевидной формы: лицо — походит на человечье. Благодаря своим необычайно длинным рукам гиббоны ходят но земле очень плохо. Их хождение есть жалкое ковыляние на задних ногах, тяжеловесное переваливание тела, которое удерживается в равновесии лини, вытянутыми руками; зато лазание и прыгание по ветвям представляет у этих животных легкое и ловкое движение; для этого движения нет, по-видимому, и границ; оно как бы не зависит от законов тяжести. [206] Гиббоны на земле медленны, неуклюжи, неловки, короче, — они чужие на земле: на ветвях же они представляют прямую противоположность всему этому: это — настоящие птицы в образе обезьян. Если горилла — Геркулес между обезьянами, то гиббонов можно сравнить с легким Меркурием; недаром же один из них (лар, или белорукий гиббон [207] ) назван в память возлюбленной последнего, прекрасной, но болтливой наяды Лары, которая своим неугомонным языком возбудила гнев Юпитера, но красотою добилась любви Меркурия и благодаря этому избежала ада.
205
Гиббонов сейчас выделяют в отдельное семейство гиббонообразные (Hylobatidae) в надсемействе гоминоидов. Спорно число родов и видов семейства. Обычно выделяют два
рода, иногда объединяют их в один. В роде собственно гиббонов (Hylobates) шесть видов, однако часть подвидов иногда считают видами, тогда их девять. В роде сиамангов (Symphalangus) один вид сростнопалого сиаманга (Symphalangus syndactylus) с двумя подвидами.206
У гиббонов очень своеобразный способ передвижения по деревьям (Hylobates значит «ходящая по ветвям») по типу брахиации. Это слово, введенное в XIX веке Р. Оуэном, было придумано специально для характеристики передвижения гиббонов. Они перехватывают поочередно ветви руками и стремительно перелетают с дерева на дерево, совершая иногда прыжки до 15 метров. Могут они и быстро ходить по земле, балансируя при этом расставленными и изогнутыми в локтях руками.
207
Белорукий гиббон — Hylobates lar. Это обезьяна действительно имеет белые кисти и стопы. Обитает он в Индокитае, на Суматре и полуострове Малакка.
Наблюдение гиббонов на свободе представляет свои трудности, так как почти все они избегают человека. Живуч они большей частью большими стадами, под предводительством одного вожака. [208] Если их застать врасплох на земле, то можно поймать, так как, или от испуга, или чувствуя свою слабость, они не решаются бежать. Трусость — их характерная черта. Как бы ни было многочисленно стадо, оно всегда покидает раненого товарища. Матери, однако, схватывают детенышей, пытаются бежать, падают иногда вместе с ним вниз, испускают затем громкий горестный крик и, с раздутым гортанным мешком и расставленными руками, с угрозой загораживают дорогу врагу. Материнская любовь гиббонов проявляется, впрочем, не только в опасности, но и при всяком случае. Некоторым путешественникам приходилось иногда наблюдать интересное зрелище, как матери приносили своих малюток к воде, мыли их, несмотря на их крик, затем тщательно вытирали их и сушили и вообще так заботились об их чистоте, что такого ухода можно пожелать и некоторым человеческим детям.
208
Гиббон моногамен — пары взрослых особей живут вместе с несколькими детенышами. пары создаются после длительного ухаживания молодого самца за юной самкой обязательно из чужой группы. Каждая группа имеет свою территорию, границы которой строго охраняются (без драк, но с большим шумом при стычках).
Относительно душевных способностей гиббонов мнения наблюдателей различны. Дювосель, наблюдавший одного гиббона, вида сиаманг [209] , очень дурно отзывается о нем. По его словам, это существо, лишенное всяких способностей и занимающее, по степени развития ума, одно из последних мест в царстве животных. Напротив, другие наблюдатели придавали тем же гиббонам много человеческих черт. У О. Форбста был молодой сиаманг (вывезенный с Суматры, где они только и водятся), который имел очень умное выражение лица. «Он очень скоро приручился и стал приятным товарищем. Изящно и вежливо брал он своими нежными, заостренными на концах пальцами то, что предлагали ему. Чтобы пить, он не прикладывал губ к сосуду, а подносил воду ко рту, черпая горстью. Он был очень мил, когда нежно и ласково обвивал мне шею своими длинными руками и прикладывал голову к моей груди, издавая довольное ворчание. Каждый вечер он гулял со мною, опираясь на мою руку. При этом фигура его имела очень оригинальный и забавный вид, когда, рядом со мною, он торопливо шагал, прямо держась на своих немного кривых ногах и странным образом размахивая над головой свободной рукой, чтобы удержаться в равновесии».
209
Сиаманг — Symphalangus syndactylus относится ко второму роду семейства.
Уникален сиаманг в своем отношении к детенышу. Малыши рождаются обычно раз в два года. После рождения младшего, старшего самка оставляет, а отец нежно ухаживает за покинутым матерью ребенком до тех пор, пока он не станет взрослым.
Другой наблюдатель, Гарлан, имевший гиббона-хулока [210] (углечерную обезьяну с Индокитая), говорит следующее. «На мой зов он приходил, садился около меня на стул, чтобы позавтракать вместе со мною, и брал с тарелки яйца или крыло курицы, не пачкая скатерти. Он пил также кофе, шоколад, молоко, чай и т. п., и хотя обыкновенно он пил, погружая в жидкость руку, но, чувствуя сильную жажду, брал сосуд обеими руками и пил из него, как люди. Его любимыми кушаньями были: вареный рис, размоченный в молоке хлеб, бананы, апельсины, сахар и т. п. Бананы он очень любил, но охотно ел и насекомых, отыскивал в доме пауков и ловко ловил правой рукой мух. Подобно индусам, избегающим мяса из религиозных побуждений, этот гиббон, по-видимому, тоже питал к нему отвращение».
210
Белобровый гиббон-хулок — Hylobates hoolock — самый крупный в роде.
Гиббоны образуют довольно обширный род человекообразных обезьян, до 7 видов, из которых наиболее известны вышеупомянутые сиаманг, лар, хулок, затем унко и ваувау.
Сиаманг [211] (Hylobates Syndactylus), суматрский гиббон, у которого указательный палец задних конечностей срастается с средним, является самой большой из длинноруких обезьян, но руки его относительно короче, чем у других видов. «Если представить его, — говорит Дювосель без шерсти, то вид его был бы безобразен, так как его низкий лоб так недоразвит, что остаются одни надбровные дуги, глаза сидят глубоко в впадинах, нос кажется широким и плоским, ноздри — очень велики, как и рот. Присоедините сюда большой голый гортанный мешок [212] сиаманга, который свешивается в виде грязного, отвислого зоба и надувается при крике, кривые конечности, обращенные внутрь, недоразвитый подбородок, и придется сознаться, что, действительно, эта обезьяна не из красивых. Но густой, длинный, мягкий мех ее черного цвета и красно-бурые брови несколько скрашивают это безобразие».
Хулок (H. hulock), или углечерная обезьяна, из Индокитая (высотою около 3 фут.), без гортанного мешка и со свободными пальцами задних конечностей. На черном мехе ею резко выделяется белая перевязка на лбу.
Лар, или белорукий гиббон (H. lar), распространенный главным образом на пол. Малакка, приблизительно такой же величины, как хулок, черно-серого цвета с красно-бурыми ягодицами, светлого цвета руками и ногами и черным, обрамленным белыми волосами лицом.
Унко (H. raffiesii) похож на хулока по цвету, но отличается величиной и цветом меха, кроме того, у него 14 пар ребер. Лицо и мех его черные, спина и паха — красно-бурые, брови, щеки и челюсти у самца белые, у самок серые, водится на Суматре [213] .
Ваувау [214] (H. variegatus) водится также на Суматре, кроме того, на Малакке. Лицо его голое, голубовато-черное: мех большею частью черный и только на заду окрашен в смесь белою и красноватою цвета. Это, пожалуй, самый ловкий и искусный акробат между гиббонами; для него ничего не значит прыгнуть на 6–7 сажен; он словно летает с ветки на ветку, до того быстры его движения. Характерен его крик «вау-вау», который он издает в радостном настроении. Это вид гиббона ведет себя в неволе очень мило, относясь дружелюбно ко всем, кто ему нравится. Так, по крайней мере, вела себя в неволе одна самка ваувау.
211
Сиаманги крупнее обыкновенных гиббонов, масса тела у них достигает 9-13 кг и более.
212
Горловой мешок служит для усиления голоса.
213
Брэм имеет в виду белощекого или одноцветного гиббона Hylobates concolor.
214
Гиббон вау-вау или серебристый гиббон — Hylobates moloch.
Но вообще-то гиббонов редко приходится видеть в неволе, даже и на их родине: они не могут выносить лишения свободы, страстно стремятся в родные чащи лесов и умирают от тоски по родине. [215]
В заключении упомянем, что тип человекообразной обезьяны существовал на земной поверхности уже в третичную эпоху. Pliopithecus, открытый Лартэ в холме Сансан, устройством зубов походит на гиббона. Также Dryopithecus Сен-Гадена и Oreopithecus с горы Монте-Бамболи должны быть отнесены к высшим обезьянам. Однако и эти обезьяны не могут считаться ближайшими предками людей.
215
Содержать гиббонов в неволе очень трудно, хотя были и случае успешного размножения. Они подвержены многим болезням, могут гибнуть от гриппа, от лейкемии.
Максимальный возраст гиббона в Филадельфийском зоопарке — 31 год и 6 месяцев.
Одна из самых знаменитых особенностей гиббонов — их удивительное пение. Это единственное животное. способное петь чистыми тонами, подобно человеку. Концерт происходит обязательно по утрам. Инициатором является самец. Мелодия начинается с ноты ми, переходит в полную октаву и затем к трелям. К пению одной семьи присоединяются соседние группы.