Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль

На этом заседании, на котором Раковский несколько раз выступал, комиссии было предложено продолжить работу, дополнительно проработав вопросы о размерах кредитов, формах их размещения и использования, сумме контрпретензий, стоимости национализированного в России британского имущества. Рассмотрение политических вопросов, связанных с переговорами с Великобританией, было отложено на следующее заседание, [565] состоявшееся 6 марта. На нем Раковский отстаивал компромиссную линию. [566]

565

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 423. Л. 1.

566

Там же. Ед. хр. 424. Л. 1.

13 марта на заседании Политбюро Чичерин, Раковский и другие продолжали обсуждать политические вопросы переговоров. Было, в частности, решено: «Дать делегации директиву в переговорах старательнейшим образом избегать всего того, что могло бы быть истолковано как политика раздела сфер влияния или политика решения вопросов третьих государств (Турция, Персия и т. д.) без их участия». Раковскому предложили представить на утверждение Политбюро текст своего интервью – высшим сановникам явно не нравилось, что он свободно общался с представителями прессы, дипломата всячески стремились втиснуть в шоры партдиректив. Был утвержден состав делегации для ведения переговоров, в «основную тройку» которой вошли Раковский, председатель ВЦСПС М. П. Томский и Литвинов. [567] 17 марта Политбюро решило, что Литвинов не поедет в Лондон до специального решения. [568]

567

Там же. Ед. хр. 425. Л. 1–3.

568

Там же. Ед. хр. 426. Л. 1.

В основном эти заседания с участием Раковского проходили гладко. Но на очередном заседании, 20 марта, что-то произошло. Все вопросы, связанные с Англией, в подготовке которых участвовал полпред, – о плане переговоров с Великобританией, об окончательной формулировке пунктов политической программы, о «внутренней конституции» делегации, об экономических вопросах переговоров – были отложены. Нечто не понравилось присутствовавшим членам Политбюро – Зиновьеву, Каменеву, Сталину, Томскому и кандидатам Калинину и Рудзутаку. [569] Что именно, установить мы не смогли – протоколы Политбюро глухие, они сообщали только перечень вопросов, фамилии выступавших и принятые решения (кроме тех, которые отправлялись в «особую папку»). Видимо, высших иерархов не устроила излишняя, по их мнению, склонность Раковского к компромиссу. Правда, на следующих заседаниях модус вивенди вроде бы был найден.

569

Там же. Ед. хр. 428. Л. 1.

29 марта на основании выступлений Раковского, Чичерина, Литвинова и других Политбюро утвердило директиву по экономическим вопросам. Основные ее положения были таковы: требовать безусловного аннулирования военных долгов; согласиться при условии получения кредитов на удовлетворение претензий части мелких кредиторов и держателей ценных бумаг, купленных после революции, и после вычета доли, приходящейся на отпавшие части бывшей Российской империи; отодвинуть вопрос о возмещении долгов крупным собственникам на конец переговоров «под предлогом делового характера» (необходимости изучения вопроса, подготовки контрпретензий и т. п.); установить отношение кредита к признаваемым претензиям 2:1 с тем, чтобы срок возвращения долга по кредитам составлял не менее 20 лет, а процент был не выше 8. [570]

570

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 430. Л. 1–2.

31 марта – 2 апреля 1924 г. Х. Г. Раковский участвовал в пленуме ЦК РКП(б), рассматривавшем вопрос о предстоявших переговорах с Великобританией. Он выступил с обширным докладом по этому вопросу, который отличался от обычной стилистики большевистского демагога сдержанностью и умеренным тоном. «Мы в нашей ноте английскому правительству, – говорил он, – обещали рассмотреть в дружественном духе все имеющиеся спорные вопросы между нами и Англией в экономической области. Точно так же рассмотреть все те вопросы, которые могут послужить элементом для хозяйственного сотрудничества с Англией». [571] Особое внимание докладчик уделил проблеме займов и кредитов. Он рассказал о своей встрече с министром торговли – известным экономистом и историком Сиднеем Веббом, который не исключал возможности внесения изменений в британский закон о поощрении внешней торговли с тем, чтобы СССР смог получить денежный кредит. По поводу британского требования гарантий Раковский сообщил: «Мне приходилось давать некоторые письменные объяснения одной влиятельной группе промышленников-финансистов, в которую входят директора крупных английских банков. Я им заявил, что нашими гарантиями являются: наша кредитоспособность, которую мы доказали, восстановление сельского хозяйства, восстановление частично промышленности, внутренняя и внешняя консолидация нашего государства и к этому мы прибавляем еще денежную реформу – вот наши гарантии».

571

Там же. Л. 2.

Х. Г. Раковский вступил в полемику с общим сверхреволюционным настроением, продолжавшим господствовать в руководящих кругах РКП(б), для которых переговоры с Великобританией были лишь отвлекающим маневром в глобальном экспорте революции. Один из полемических моментов был формальным – Раковский требовал предельной осторожности в пропагандистских высказываниях. «В Наркоминделе мы будем внимательно смотреть за теми речами, которые посылаются на цензуру. Но иногда Гомер засыпает. Я имею в виду всех товарищей, потому что если товарищ Орджоникидзе в Тифлисе или товарищ Петровский в Харькове будут делать заявления, то это будут заявления официальных лиц, и они могут быть использованы в неблагоприятном для нас смысле. Нужно в этом отношении проявлять максимальную осторожность». [572]

572

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 430. Л. 5.

Второй момент касался отношения к лейбористскому правительству. Когда Раковский заявил, что «мы приветствуем приход к власти рабочего правительства», в зале раздался неодобрительный смех. Докладчик парировал: «Тут ничего смешного нет. Коммунисты являются легальной партией в Англии. Они даже входят в рабочую партию со своими членскими карточками. Я говорю, что никто у нас не может иметь ту мысль, что мы должны сваливать Макдональда и получить коммунистическое правительство. Надо сказать, что Макдональд и его группа пользуются и еще на долгие годы будут пользоваться поддержкой рабочего класса. Мы должны считаться с этой группой».

Нетривиальный доклад Раковского прозвучал диссонансом по отношению к ультрареволюционной и в то же время конформистской по отношению к высшим лидерам атмосфере большевистского пленума. Оратору было задано много вопросов. Сталин при обсуждении не проронил ни слова. В заключительной речи Раковский вновь предупредил против увлечений и залихватского нетерпения. Оратор закончил словами: «Наша задача – заключить соглашение, а если оно считается необходимым, оно предполагает известные уступки». [573]

573

Там же. Л. 12–13.

Доклад и заключительное слово Раковского явились, по существу дела, критикой лицемерного и недобросовестного характера большевистской внешней политики, хотя и выдержанной в эзоповском стиле.

Пленум, естественно, одобрил все решения, принятые в Политбюро по обсуждавшемуся вопросу. Основное внимание в резолюции обращалось на «сбор индивидуальных контрпретензий лиц, пострадавших от интервенции» и на то, чтобы Госплан привлек «представителей промышленных районов и областей к разработке вопроса об использовании кредитов, которые могут быть получены в Англии, и связанных с этими кредитами заграничных заказов». [574]

574

Там же. Ед. хр. 117. Л. 1.

Х. Г. Раковский использовал месяц пребывания в СССР и для встреч с разными аудиториями, которые лишь весьма условно можно именовать общественностью. 16 марта в помещении Московского цирка он выступил перед коммунистами ленинского призыва с докладом о международном положении, посвященном, естественно, прежде всего советско-английским отношениям, но не ограничивавшемся только ими. Говоря накануне «дня Парижской Коммуны», который в то время торжественно отмечался в СССР 18 марта, он уверял, что Советское государство проводит в жизнь заветы Коммуны, осуждает войны и аннексии. Эти утверждения носили характер общих пропагандистских клише, ибо между Советским государством, укрепившимся в результате кровопролитной Гражданской войны, массовых насилий, и Коммуной, носившей в основном демократический характер, было мало общего. Однако другие положения доклада были несравненно более осмотрительными. Тонкий аналитик, Раковский счел, например, что дело идет к официальному признанию СССР в международном масштабе. [575]

575

Правда. 1924. 18 марта; Коммунист. 1924. 18 марта.

23 марта в центральной печати СССР был оглашен состав утвержденной ЦИК СССР советской делегации для переговоров в Лондоне, в которую вошли М. М. Литвинов, член коллегии Наркомфина Е. А. Преображенский, нарком рабоче-крестьянской инспекции СССР Н. М. Шверник, председатель Донецкого губсовпрофа А. М. Радченко, председатель ЦК профсоюза текстильщиков И. И. Кутузов, директор Госбанка СССР А. Л. Шейнман, председатель ВЦСПС М. П. Томский, торгпред в Германии Б. С. Стомоняков, член ЦИК Туркменистана И. Хидыр-Алиев, член коллегии НКИД Ф. А. Ротштейн, эксперты и секретари. Главой делегации стал Х. Г. Раковский. [576]

576

Известия. 1924. 23 марта.