Жизор и загадка тамплиеров

Логически рассуждая, мы должны признать, что Филипп Красивый был неплохо информирован. Пункты обвинения вовсе не были подобраны случайно и не имели ничего общего с фантазиями, вроде тех, что позднее привели к охоте на ведьм. В нашем случае все четко и ясно. Из ста тридцати восьми схваченных и допрошенных тамплиеров все без пытки признались в отречении от Христа и непристойных поцелуях. Все, кроме троих. Остальные пункты обвинения, гомосексуализм и опущение слов в мессе, были единодушно отвергнуты всеми. Лишь некоторые из храмовников упоминали о шнуре и голове, но настолько расходились в деталях, что в данном случае сложно что-либо утверждать определенно. Но в отречении от Христа, точнее, Иисусасознались все арестованные.

Именно на этот пункт обвинения Филипп Красивый обращал внимание чиновников короны и инквизиторов. Кажется, он прекрасно знал, что делает. И без сомнения, именно с этим пунктом был связан великий секрет тамплиеров, возможно единственный секрет. Остальное только песок в глаза. И если этот секрет удостоился многочисленных комментариев, то сущность его так и не была раскрыта.

Как бы то ни было, приказы Филиппа Красивого были в точности исполнены во всем французском королевстве. В других странах тамплиеров поначалу не трогали; когда же очередь дошла и до них, то обращались с ними довольно пристойно и, как правило, не пытали. В Португалии и Испании они не понесли ущерба, основав другие ордена. В Англии он могли легко скрыться. В Шотландии гонений вообще не было; по этой причине франкмасоны шотландского ритуала считали себя наследниками рыцарей Храма.

Но каковы была роль папы в этих событиях? Он не мог остаться в стороне от дела. В булле от 17 ноября 1307 года Климент V повелел арестовать тамплиеров по всей Европе. Затем он потребовал от Филиппа Красивого передать ему всех пленных братьев. Король Франции не мог ответить отказам. Он согласился и выдал посланникам папы некоторое количество арестованных. Но поскольку церковные тюрьмы не были достаточно вместительными, чтобы заключить в них всех схваченных тамплиеров, большинство из них по-прежнему остались в королевских застенках. Однако в начале 1308 года понтифик разом отозвал полномочия инквизиторов. Климент хотел все вернуть на исходные позиции.

Решение это полностью совпадало с церковным законодательством, поскольку инквизиторы подчинялись только папе римскому. Фактически Климент в очередной раз попытался выиграть время. Он собирался провести новое расследование, прежде чем начать публичный процесс, которого он все так же старался избежать.

Французский король был в ярости. Тамплиеры могут ускользнуть из его рук? В народе, ненавидевшем рыцарей ордена Храма за их богатство и надменность, которому их представляли как монстров, начали шептаться, что папа подкуплен. К королю обратились с прошением, чтобы потребовать казни виновных. Решительно, общественное мнение было на стороне Филиппа, а не тамплиеров.

Однако король сомневался. Он вступил на довольно зыбкую почву. К счастью, он слушался советов опытных легистов. Он запросил мнение Парижского университета о королевских полномочиях в этом деле. В силу привилегий, дарованных ему во время основания, орден Храма зависел только от папства: он был независим от всех светских властей. Однако раз теперь речь шла о признавшихся еретиках, юридическая ситуация могла измениться. Одним словом, имел ли король право вмешаться и продолжать преследования храмовников? Таков был канонический вопрос, заданный университету. Ответ пришел 2 мая 1308 года и был не в пользу короля: «Не во власти светского судьи устраивать процесс о ереси над кем-либо, кто не выдан Церковью… В силу уже самой природы преступления, все, что относится к нему, подлежит только Церкви, о ком бы ни шла речь». Итак, Филипп получил отказ.

Впрочем, «мнение» парижского университета его не связывало. Но если бы он пренебрег им, то рисковал бы столкнуться с недовольством всей Церкви, которая на этот раз бы объединилась у него за спиной. Поэтому король ограничился тем, что сегодня мы называем «кампанией в прессе»: в любом случае, сбиры Ногаре орудовали по всему королевству и за его пределами, обвиняя папу в трусости и требуя от Филиппа занять место этого «сына дьявола», иначе говоря, Климента V. Когда почва была должным образом подготовлена, король созвал в Туре Генеральные Штаты (11–20 мая 1308 года), чтобы заставить провозгласить его защитником веры. Он добился полного успеха: ему оказали полную поддержку как французское духовенство, так знать и горожане.

Но королю все равно следовало действовать осмотрительно. Он прекрасно понимал, что не сможет позволить себе «новое нападение в Ананьи». Тогда он решил отправиться к папе, который жил в Пуатье больше, чем в Авиньоне (потому что там он был рядом со своей любовницей, графиней Маршской), чтобы ознакомить его с итогами заседаний Генеральных Штатов. Но Климент возразил, что постановления светского собрания не имеют силы применительно к папе. Двое собеседников яростно спорили, и понтифик, которого напрасно считают чуть ли не слугой короля, одержал над ним верх. Обстановка накалялась, и ни Климент, ни Филипп не находили выхода. Поэтому решено было остановиться на компромиссе: созвать консисторию, то есть церковное собрание, на которое короля пригласят изложить свою точку зрения.

Консистория начала заседать 29 мая 1308 года. Один из советников короля, Гильом де Плезиан, выступил на ней с речью. Он утверждал, что преступления, в которых обвиняли тамплиеров, «общеизвестны, неоспоримы, более ясны, чем полуденный свет», и умолял папу высказаться в защиту христианской веры. Среди участников заседаний, архиепископы Нарбоннский и Буржский, ранее слывшие скептиками, объявили, что убеждены предоставленными доказательствами. Однако Климент V произнес долгую и двусмысленную речь, так, в конце концов, не сказав ничего определенного. Он признал, что ранее он любил тамплиеров, но теперь готов возненавидеть их всей душой — если, конечно, они совершили то, в чем их обвиняют. В этой речи папа коснулся и злоупотреблений. Так, он упомянул, что арест храмовников был проведен не по правилам и налицо протокольные нарушения. Более того, он намекнул на применение пыток. Конечно, заключил Климент, силу можно применять, но только после тщательных раздумий. Это выступление привело в ярость короля и его советников. 14 июня Гильом де Плезиан снова взял слово и яростно набросился на понтифика, публично предупредив его: если он не хочет действовать так, как требуют его сан и долг, тогда все «те, кто имеют отношение к этому делу, будут призваны на защиту истиной веры».

Климент в который раз обошел все подводные камни и оттянул свое решение. Но поскольку он знал, что король никогда не признает себя побежденным, он задумал дать последний шанс тамплиерам. Он приказал предстать перед ним и его ближайшим окружением семидесяти двум арестованным членам ордена, чтобы выслушать их без угрозы пытками. По мысли папы, именно тогда или никогда можно было узнать правду. Итак, безо всякого силового давления — это подтверждено — семьдесят два храмовника повторили все свои предыдущие признания.

Вот ключевое событие для понимания процесса тамплиеров. После этого никто уже не мог сказать, будто тамплиеров не в чем упрекнуть и они стали безвинными жертвами произвола.Их было в чем обвинять, но только с точки зрения ортодоксального католичества, и сами допрашиваемые это признавали. А вот что скрывалось за этим в реальности — совсем другая проблема.

«У нас нет протоколов этих слушаний, они находятся в архивах Ватикана. Но они известны благодаря… Наполеону, который был увлечен делом тамплиеров и приказал захватить в Риме секретные архивы. Возможность их прочитать была, и Рейнуар проанализировал их до того, как они были возвращены. В них не было найдено чего-то существенно нового, тем более не нашли и ключа к загадке тамплиеров; но известно, как минимум, что эти документы широко подтвердили материалы предыдущих допросов; к тому же и Климент V ясно об этом скажет».

Вот тогда папа Климент объявил о своей воле в булле от 12 августа 1308 года. Он подтвердил, что участь ордена зависит только от него одного, но проблема слишком сложна и серьезна, чтобы он мог вынести окончательное решение сразу. Он учредил комиссию, в главе которой поставил архиепископа Нарбоннского, выбранного за его беспристрастность (он отказался скрепить печатью постановление об аресте тамплиеров), а в помощь ему назначил трех епископов и компетентных монахов. Эта комиссия должна была в течение двух лет представить свой отчет о расследовании. Затем, различая сам орден — зависевший только от него — и отдельных членов ордена, понтифик передал их в ведение инквизиции, оставив за собой право судить четырех высших сановников, участь которых он собирался решить позднее.