Жнецы свободы

– Стой! – просит Джош. – Ева, мы поможем. Не уходи!

Несколько секунд раздумываю, а потом сдаюсь:

– Мне нужно поговорить с Терезой Мартин.

– С доктором Мартин? – уточняет Лана. После моего кивка, говорит: – Я свяжусь с ней.

Так просто? Девушка без лишних вопросов и разговоров уходит прочь, а Джош поясняет:

– Доктор Мартин навещала нас в больнице после Спирали и сказала, что мы всегда можем рассчитывать на нее.

– Как ты Джош? Полностью оправился? – спрашиваю с беспокойством.

До этого мне особо некогда было переживать о нем, из-за этого чувствую себя ужасным другом.

– Да. На полное восстановление ушло три недели. Хорошее питание, свежий воздух и новые условия жизни помогли. – Он усмехается, а потом становится серьезным. – Ева, спасибо тебе. Словами не передать мою признательность. Я обязан тебе жизнью. Ты чуть не умерла из-за меня, подарив шанс на победу. И теперь ты другая. А я даже в знак благодарности не могу тебя обнять.

– Не стоит. Я бы сделала это еще раз, и еще. Ты заслужил все это. И я рада, что ты встретил любовь в том ужасном месте. А обо мне не волнуйся, я тоже не одна.

Чувствую, как краснеют щеки. Вспоминаю Ноя. Его поцелуи и объятия, нежные слова и прикосновения. Если со стороны мы выглядим даже в половину похожими на Джоша и Лану, когда они вместе, я безгранично счастлива.

Около получаса мы беседуем обо все и ни о чем, к нам присоединяется Лана и сообщает, что Тереза обещала прибыть как можно скорее. Когда раздается звонок в дверь, и девушка уходит встречать позднюю гостью, я поднимаюсь с места. Доктор Мартин заходит на кухню с выражением тревоги на лице, а когда видит меня, то вообще замирает без движения.

– Ева? – недоверчиво спрашивает она.

Краем глаза замечаю, как хозяева дома удаляются, оставляя нас наедине. Тереза проходит к столу и тяжело опускается на один из стульев. Я тоже сажусь.

– Ева, что случилось? С твоим отцом что-то… – тревожно шепчет она.

– Бишоп все мне рассказал про нава в Полигоне. – Слова разрезают воздух, словно топор палача. Женщина застывает и со смесью страха и сожаления смотрит на меня. Молчит. Наконец я не выдерживаю. – Почему? Мы ведь тогда даже знакомы еще не были.

Тереза меняется в лице, натягивая маску холодности. Или это не маска?

– Ошибаешься. Я многое знала о тебе. Твой отец даже в постели говорил только о тебе и твоей матери, – зло бросает женщина.

Меня передергивает от этих слов.

– Так значит это из-за него вы хотели избавиться от меня?

– Когда Саймон узнал, что ты собираешь пройти Испытание, он только и делал, что говорил о вашем воссоединении. Я хотела убрать тебя с дороги. – Она небрежно пожимает плечами, а потом напрягается. – Ты рассказала ему?

Знаю, что должна злиться на нее, рассказать все Тренту, а лучше прибить, не разбираясь. Но я бы на ее месте тоже злилась и пыталась отстоять свое счастье. Поэтому у меня появляется другое решение. Но прежде, я должна узнать кое-что еще.

– Нет, – признаюсь я. – И не скажу. Ответь, почему ты передумала потом? Ты ведь помогала мне сначала в столице, спасла от смерти, дав сыворотку. Зачем? Просто могла дать мне умереть.

Она тяжело вздыхает, плечи поникают, женщина отводит взгляд, словно ей стыдно.

– Я чувствовала себя ужасно после произошедшего. По-настоящему раскаялась. Ведь я врач, и должна помогать людям, а не вредить им. – Она выглядит действительно виноватой, но я на это не куплюсь. – Сможешь ли ты простить меня?

– Уже простила, – говорю то, что она должна услышать, а затем предлагаю. – Давай заключим договор?

– Договор?

– Да. Я молчу обо всем, что произошло тогда. А ты в свою очередь забираешь Саймона и следишь, чтобы он не приближался ко мне. Мне он не нужен, я не желаю иметь с ним ничего общего. Делай что хочешь: выйди за него замуж, окружи заботой, нарожай ему детей, только сделай так, чтобы он оставил меня в покое. Послезавтра, когда все закончится, я уйду. Пусть он меня не ищет.

Она грустно кивает. Мне непонятна такая реакция.

– Хорошо, я постараюсь. Но не все из этого списка можно выполнить.

– О чем ты?

С раздражением предвкушаю, как она скажет, что он никогда меня не отпустит, или подобный бред. Но Тереза удивляет, причем весьма сильно.

– Жнецы не могут иметь детей, поэтому для Саймона ты навсегда останешься единственный ребенком. Чтобы он оставил тебя, тебе придется уйти на самое дно, где он не сможет тебя найти.

Вообще-то так я и собиралась сделать. Но вот…

– Жнецы не могут иметь детей? Почему?

Вообще я никогда не задумывалась об этом. В моих планах не стояло рождение детей. Наш мир для них не подходит. Но совсем скоро мы ведь собираемся его изменить. И тогда, в будущем можно было бы подумать об этом, но теперь…

– Верно. Жнецы по своей сути мутанты. У них полностью перестроена структура ДНК. А репродуктивная функция просто уничтожена.

Как-нибудь переживу.

– Так мы договорились? – спрашиваю, поднимаясь на ноги и подхватив маску.

– Да. – Она вздыхает, поправляя короткие темные волосы, и повторяет. – Да, я постараюсь удержать его подальше от тебя. Только, Ева, Саймон не должен узнать об этом разговоре.

– Разумеется. От меня точно не узнает.

Пожала бы ей руку, вот только в этом случае ее ударит электрический разряд. Прощаемся с Ланой и Джошем. Благодарю их и обещаю навестить в ближайшее время уже не под покровом ночи. Выходим через главные ворота. Доктор Мартин уходит в одну сторону, я – в другую. Спешу вернуться в особняк, пока меня не хватились.

Но надеждам не суждено сбыться. Когда забираюсь в дом через окно ванной комнаты на первом этаже и выхожу в коридор, из гостиной показываются две недовольные физиономии. Ной и Кейн. Обреченно вздыхаю и иду к ним.

– О чем ты, мать твою, только думала? – со злостью вопрошает Кейн.

– Все нормально. Я даже не встретила ни одного Жнеца. Зато поговорила с Джошем и убедилась, что у него все в порядке.

– Тебя могли поймать! – отрезает Кейн. – Где ты вообще раздобыла эту форму?